Нэнси Като - Все реки текут

На красные песчаные холмы, украшенные по гребню хохолками из темных муррейских сосен, всадники поднялись одной группой. Бесси, по-видимому, хотела ехать шагом, однако Лео, видя, что другие лошади далеко опередили его, перешел на тряскую рысь. Бесси едва держалась в седле.

– Сейчас ты у меня пойдешь, как надо, – пробормотал Адам, поворачивая назад. Взяв Лео за уздечку, юноша перевел его в ровный галоп. Теперь обе лошади пошли рядом.

– О, мне так спокойно рядом с вами, Адам! – выдохнула Бесси.

– Некоторые находят Лео, пожалуй, чересчур спокойным, – коротко отозвался тот.

Он искал глазами Дели, мелькавшую среди деревьев. Искра летела, словно вихрь, по еще незатопленным лужайкам. Длинные волосы девушки развевались на ветру; закрыв глаза, она полной грудью вдыхала сводивший ее с ума запах – запах конского пота и кожаной сбруи; солнце припекало ее непокрытую голову. Радость жизни била в ней через край.

У дальней границы их владений стеной стояли густые заросли: взрослые были вырублены, их место заняла молодая поросль. Всадники спешились и расположились здесь на пикник, а лошадей пустили на лужайку. Бесси удобно устроилась на пне, предоставив Адаму ухаживать за ней. Он развязал сумку, притороченную к седлу, и достал разную вкусную снедь, которую позаботилась положить им Эстер. Наевшись, они улеглись на траву, наблюдая за пчелами, жужжащими над цветущим лугом.

– О, какой чудный запах! – не уставала твердить Дели, с наслаждением втягивая в себя воздух. – Правда, Бесси?

– Эти цветы почти не пахнут, – возразила та.

– Запах леса, всего вокруг… Вот настоящая Австралия. Она растерла сухой пожелтевший лист и поднесла ладонь к носу подруги. – Ты только понюхай, как пахнет эвкалипт, какой волнующий запах!

– Целый букет запахов, – сказал Адам.

Бесси наморщила хорошенький носик: она их не понимала.

Через канаву с водой была положена кладка – толстый ствол упавшего дерева. Бесси отчаянно трусила, и Адаму пришлось взять ее за руку и осторожно – шаг за шагом – перевести на другую сторону. И снова Бесси не преминула сказать, как надежно она чувствует себя рядом с ним. Когда они вышли на поляну, окруженную молодыми деревцами, она бросилась на траву и заявила, что хочет отдохнуть.

Дели взглянула на пень толстого эвкалипта, срубленного недавно на шпалы. И пень, и щепки вокруг него были красные, почти как кровь. Когда это дерево было маленьким, здесь еще не ступала нога белого человека с топором, и этот лес принадлежал исконным жителям – темнокожим. Дели вдруг почувствовала себя захватчицей чужих владений.

– Как здесь тихо! – проговорила Бесси и вздрогнула: словно в пику ей раздался пронзительный птичий крик. Но вот он умолк, и в их души вошло молчание веков. Адам лежал на спине, устремив в небо отсутствующий взгляд, и шевелил губами. Дели, слишком хорошо понимавшая его состояние, не приставала к нему с разговорами.

Адам очнулся первым. Он вскочил на ноги и отряхнул свои спортивные брюки. Белый шейный платок, выгодно оттеняющий смуглый волевой подбородок, необыкновенно украшал юношу. Дели перевела взгляд на Бесси и призналась себе, что они с Адамом составляют отличную пару. Несмотря на тряскую езду, прическа и костюм Бесси имели безупречный вид, будто она собралась на бал.

Когда они шли к лошадям, Дели с Адамом остановились полюбоваться нежными веточками эвкалипта. Бесси подошла и ловко втиснулась между ними, легонько, но решительно отстранив Дели. Переходя через ручей, она оступилась на бревне и схватила Адама за руку. Он перевел ее через мосток, после чего она поблагодарила его выразительным взмахом ресниц.

– Давай поменяемся лошадьми, а, Дел? – попросил Адам. – Знала бы ты, как мне осточертела эта старая кляча!

Дели колебалась одно мгновение.

– Изволь! – сказала она. Ей представлялся случай без ведома тети прокатиться в мужском седле.

Адам начал опускать стремена. Глаза Бесси округлились от изумления при виде того, как лихо закинула Дели ногу на спину Барни и, подобрав свою пестрядевую юбку, основательно уселась в седле.

– Постой, я подтяну стремена! – крикнул ей Адам, но Барни, почуяв, что они возвращаются домой, рванул с места в карьер. На полном скаку он примчался к реке, туда, где в нее впадал небольшой ручей, заполненный упавшими деревьями, – они лежали, полускрытые водой, словно дремлющие крокодилы. Одно бревно валялось на берегу. Забыв, что Барни прыгать не умеет, Дели отпустила поводья.

Перед препятствием мерин резко остановился, и Дели, не имевшая прочной опоры на слишком длинные стремена, перелетела через голову лошади. Она приземлилась в мягкий песок. И все обошлось бы, но Барни с силой ударил ее копытом по голове.

Не помня себя, Адам подскакал и кинулся к Дели. Она была без сознания, кровь струилась по бледному лицу. Он намочил платок, встал на колени и вытер ей лоб. Рана была неглубокая, и кровь сразу же остановилась; однако на голове образовалась шишка с голубиное яйцо, которая к тому же продолжала увеличиваться. Он услышал над собой голос Бесси:

– Что случилось? Она ранена?

Адам ей не отвечал, будто это чирикала назойливая птица, он с глубокой нежностью смотрел на закрытые белые веки Дели. Вот они открылись, и широко распахнутые глаза остановились на нем.

– Адам!.. – Она медленно, будто в забытьи, подняла руки и обвила его шею. В поле ее зрения попала черная грива Лео и встревоженное лицо Бесси над ней. Как здесь оказалась Бесси Григс? Что она здесь делает? И откуда взялся Лео? Разве его привезли в Эчуку? Где мы? Как бы то ни было, Адам здесь, рядом с ней! А вдруг это сон?

Она прижалась лицом к его ладоням, преисполненная покоя и счастья.

– Помогите мне посадить ее в мое седло, – приказал Адам Бесси. Юноша был готов трясти за плечи флегматичную молодую леди. – Надо быстрее перевезти ее в усадьбу, возможно, понадобится помощь доктора. О, Небо! Нижняя дорога в Эчуку затоплена, а верхом тридцать миль крюка! Да пошевеливайтесь вы!

Он поймал Барни за волочащуюся по песку уздечку, и подвел его ближе.

– Вам придется вести в поводу Искру, она пойдет, как миленькая.

Коренастая Бесси без труда приподняла легонькую, точно перышко, Дели. Предоставив Бесси самой себе, Адам стремглав поскакал на ферму, не спуская глаз с бледного лица у своей груди.

– Дели, милая, ты слышишь меня? Как ты меня напугала! Потерпи, родная, дом уже близко. Держись, пока я открою ворота! Ну как, порядок?

Еще не совсем придя в сознание, она поднесла руку к его рту, будто воспринимая его слова наощупь. Он схватил ее пальцы и прижал к губам, удерживая ее в седле другой рукой.

К вечеру Дели проснулась у себя в комнате. Косые лучи заходящего солнца проникли к ней сквозь оконные занавески. Она лежала неподвижно, следя глазами за пылинками, совершающими в свете луча свой замысловатый танец. Это были крупицы живого света, их движение по каким-то непостижимым причинам было для нее страшно важно. Она сконцентрировала на них все внимание.