Лаура Гурк - Обман и обольщение

– Даже если ты и права, то что в этом плохого? Вино было очень хорошим, и София то и дело подливала его в мой бокал.

– Я видела. Никогда не встречала таких гостеприимных людей. Они отнеслись к нам как к членам семьи.

– Ну, когда семья такая большая, то еще двое мало что значат. – Тревор рассмеялся. – Ты знаешь, что у Софии с Густаво девять детей и двадцать шесть внуков?

– Боже мой! Представляешь, какая это большая ответственность?

– Это одна из причин, почему ты не хочешь выходить замуж? – спросил Тревор. – Потому что дети – это ответственность, которая тебе не нужна?

Заявление Тревора поразило Маргарет. Она откинулась на стуле и уставилась на него.

– Я не против замужества, – сказала Маргарет.

– Да? А мне показалось, что против.

– Ты говоришь так потому, что я не хочу выходить замуж за тебя, – возразила Маргарет.

– Что ж, должен признаться, что как мужчина, который может много чего предложить будущей супруге, твое горячее сопротивление такой возможности действительно ранило мою гордость. – Он непринужденно пожал плечами. – Но я справилсяс этим.

– Да?

– Только дурак, Мэгги, станет преследовать женщину, которая его не хочет. А я не дурак.

– Я никогда не говорила… – Она замолчала и закусила губу. – Я никогда не считала тебя дураком, – сказала Маргарет.

– Дело в том, что ты ищешь настоящую любовь, – легкомысленным тоном заметил Тревор. – Не так ли?

– Не смейся надо мной.

– Я не смеюсь.

– Смеешься. Я не думаю, что ты вообще веришь в любовь.

Он услышал нотки печали в ее голосе и понял, что судьба предоставляет ему отличный шанс, которым грех не воспользоваться. Ему нужно немедленно взять Маргарет за руку, посмотреть ей в глаза и сказать что-нибудь значительное и сентиментальное – что он, разумеется, верит в любовь и считает, что обрел ее рядом с ней.

Но Тревор не мог ей так бессовестно лгать, чтобы достичь желанной цели.

– Я не смеюсь над тобой, Мэгги, – ласково сказал он. – Просто я думаю, что люди тратят много времени, выносят столько неприятностей и расходуют уйму сил на то, чего не существует в реальности. По-моему, люди принимают за любовь то, что на самом деле является приукрашенной страстью.

– Ты очень циничен.

– Может быть. Но я обнаружил, что любовь – очень ненадежное чувство. Одной любви недостаточно, чтобы вступить в отношения длиною в жизнь.

– А что, по-твоему, является важным условием для таких отношений? – спросила Маргарет, прищурившись. – Может быть, деньги?

– Ты обвиняешь меня в цинизме, а сама считаешь, что каждый мужчина, который проявляет к тебе интерес, думает только о твоих деньгах.

– Как и ты, я делаю выводы на основе своего опыта.

– Ну конечно, как только я тебя увидел, то сразу понял, что передо мной – умудренная опытом женщина.

– Ты действительно смеешься надо мной. Может быть, с моей стороны глупо верить в то, что замужество должно отличаться от делового соглашения. Наверное, только идиоты полагают, что люди женятся и выходят замуж по любви. Но я в этом уверена. Три мои самые близкие подруги вышли замуж, потому что этого ожидало от них общество, потому что они боялись остаться старыми девами, потому что их родные давили на них так сильно, что они сдались. И ничего хорошего из этого не вышло. Они несчастны в браке.

– А чего хочешь ты, Мэгги?

– Я выйду замуж только по любви. За мужчину, который полюбит меня такую, какая я есть, упрямую, избалованную, даже если у меня не будет гроша в кармане. Этот мужчина будет любить меня до конца жизни. И я обязательно его дождусь. – Она подняла голову и увидела на губах Тревора слабую улыбку. – Что в этом плохого?

Он мог сказать ей, что в этом плохого. Он мог сказать Маргарет, что впереди ее ждало горькое разочарование, что не было ничего более мучительного, чем разбитые мечты и утраченные иллюзии. Лучше вообще не мечтать и ни во что не верить. Но Тревор не стал ей этого говорить. Все равно она не поверит.

Тревору хотелось прижать Маргарет к себе, целовать и ласкать ее до тех пор, пока она не перестанет думать о рыцаре на белом коне, которого не существует в природе, и не поймет, что мужчина, за которого она должна выйти замуж, сейчас сидит перед ней.

– Уже поздно, – сказал Тревор, – пора спать. Рано утром надо отправляться в путь.

Маргарет поднялась, взяла лампу со стола и направилась к лестнице.

Когда она очутилась в спальне, то поняла, что там побывала София. На кровати лежала женская ночная рубашка, рядом с ней – черепаховый гребень и зеркало. Рубашка была из простого белого хлопка, но аккуратная вышивка и связанное вручную кружево говорили, что ее шили с любовью и заботой. На умывальном столике Маргарет заметила маленькую глиняную баночку. Она открыла ее и увидела самодельное мыло с запахом лаванды.

Маргарет закрыла баночку пробковой крышкой и улыбнулась, подумав о предусмотрительности Софии. Хозяйка принесла все эти вещи, будучи уверенной, что молодая жена захочет принарядиться для мужа, когда он придет к ней в спальню.

Но Тревор не был ее мужем. Ее улыбка погасла, и она, нахмурившись, поставила баночку с мылом на стол. Тревор никогда не станет ее мужем. Он ее не любит. Он вообще не верит в любовь.

Маргарет расчесала волосы черепаховым гребнем, умылась ароматным мылом и надела ночную рубашку. Она делала это не для Тревора, для себя. Так, по крайней мере, ей хотелось думать.

Она скользнула между накрахмаленными хлопковыми простынями и закрыла глаза, зная, что будет лучше, если она заснет прежде, чем здесь появится Тревор. Но сон не шел к ней. Маргарет не могла забыть прошлую ночь. Как Тревор ее ласкал! Сколько страсти было в его ласках! Тревор наконец зашел в комнату, но не стал ложиться на кровать. Взял подушку и растянулся на полу рядом с окном.

Постепенно его дыхание стало ровным и спокойным. Маргарет поняла, что Тревор уснул. Казалось, она должна радоваться тому, что Тревор повел себя так благородно. Он даже не прикоснулся к ней. Видимо, отказался от мысли жениться на ее деньгах. Но Маргарет почему-то не испытывала радости, она чувствовала разочарование, и это сбивало ее с толку.

Они покинули Сору рано утром. В дополнение к обычному грузу на Хадриана взвалили еще и пеньковую сумку с едой, которую вручила им София. Тревор сказал Маргарет, что с таким количеством припасов они могли бы добраться до Алжира.

София и Густаво попытались отказаться от платы за свое гостеприимство, но Тревору каким-то образом удалось убедить их принять пятьсот лир.

– Ну, какую историю ты сочинил на этот раз? – спросила Маргарет, когда Тревор повернул жеребца на дорогу, ведущую к югу, вдоль которой среди пожухлой травы и молодой весенней поросли валялись обломки древнеримского здания.