Лаура Гурк - Обман и обольщение

Тело Тревора пульсировало от неутоленного желания, однако он испытал наслаждение – такое, какое не испытывал ни с одной из скучающих жен или пресыщенных любовниц, побывавших в его постели. Он убрал руку, расправил юбку Маргарет, застегнул ей блузку, перекатился на спину и уставился в небо.

– Ты сводишь меня с ума, – произнес Тревор. – Ты медленно и верно сводишь меня с ума.

При звуке его голоса Маргарет открыла глаза, но не смогла заставить себя посмотреть на Тревора. То, что он делал с ней, то, что она ощущала, когда его рука… О Боже, у нее не хватало духу говорить о том наслаждении, которое она испытала.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, – продолжил Тревор, – но я никогда не соблазнял невинную девушку и не могу сделать этого сейчас. Когда я думал, что рано или поздно мы поженимся, все было по-другому, но потом ты отвергла меня, и я не могу лишить тебя девственности, как бы сильно я этого ни хотел.

– Я… – Маргарет попыталась сосредоточиться, – я не понимаю.

– Вспомни об эротическом романе, который ты читала, особенно о той его части, где описывается, что делает мужчина в процессе занятия любовью, и ты все поймешь.

– Ох. – Маргарет покраснела. Хотя девушка не до конца поняла, о чем говорил Тревор, она уловила общую идею, что он не довел дело до конца и теперь чувствовал себя не самым лучшим образом. – Мне жаль, – прошептала Маргарет. – Ты… ты в порядке?

– Переживу. Хотя…

В этот момент Хадриан громко заржал и встал на дыбы. Веревка, которой он был привязан к дереву, натянулась.

– Стой! – Тревор вскочил, Хадриан опять встал на дыбы, и веревка лопнула. Хадриан понесся прочь, волоча за собой обрывок веревки.

Маргарет посмотрела на ветку оливкового дерева, к которому был привязан конь, и спросила:

– Что с ним случилось?

Тревор указал на холм вдалеке, где на фоне неба вырисовывались четкие силуэты лошадей. Хадриан мчался к ним со скоростью ветра. Когда он достиг их, лошади повернулись и поскакали прочь, скрывшись за гребнем холма.

– Кобылы, – со вздохом сказал Тревор. – Дикие.

– Тревор, он унес с собой все, что у нас было, кроме еды, которую нам дала София, и двух одеял. Надо его вернуть.

– Пешком мы Хадриана не догоним. Дикие кобылы его уведут.

– Надо его подождать. Вдруг он вернется?

– Вряд ли.

– Обычно лошади возвращаются, если убегают. Почему ты думаешь, что Хадриан не вернется?

– Потому что он жеребец, – ответил Тревор и начал собирать то, что осталось от их вещей. – Хадриан почуял запах кобылы, и теперь ничто его не остановит.

«Я его хорошо понимаю», – мысленно добавил Тревор.

В каком-то смысле Маргарет была рада, что конь сбежал и им пришлось идти пешком. После того, что она испытала ночью, она просто не могла бы сидеть с Тревором в одном седле и прикасаться к нему.

Больше она не позволит Тревору вести себя подобным образом. Но не так-то легко его остановить.

«Я просто мужчина, Мэгги». Эти слова не шли у Маргарет из головы. Тревор не был похож ни на одного мужчину, которых она знала. Отважный, смелый, красивый, он опьянял ее, словно шампанское.

Маргарет остановилась, глядя на шагавшего впереди Тревора. Неужели она влюблена в него? Не может быть.

Тревор обернулся.

– Ты устала? – спросил он. – Можно передохнуть.

– Нет! – испуганно воскликнула Маргарет. Тревор с удивлением посмотрел на нее. – Я чувствую себя нормально, спасибо. До ночи еще далеко, так что давай продолжим путь.

Маргарет не привыкла далеко ходить, да еще по ухабистой дороге, и едва брела, ощущая сильную боль в ногах. И когда Тревор в очередной раз предложил отдохнуть, не стала возражать.

Она пошла за ним в сторону леса, тянувшегося вдоль дороги. Маргарет в полном изнеможении опустилась на одеяло, которое Тревор расстелил на поросшем травой берегу ручья.

Тревор сел рядом с ней и раскрыл сумку с едой. Когда они поели, еще не совсем стемнело, чтобы лечь спать.

– Как далеко мы от Неаполя? – спросила Маргарет, нарушив затянувшееся молчание. – Сколько нам еще идти?

– Не меньше недели.

– Это ужасно. – Маргарет вздохнула и принялась расшнуровывать башмаки. Сняла их и поморщилась от боли.

Тревор был слишком наблюдателен, чтобы не заметить это.

– Ноги болят? – спросил Тревор.

– Да, немного.

– Опусти их в воду, – сказал Тревор, растянувшись на одеяле. – Станет легче.

Повернувшись спиной к Тревору, Маргарет сняла чулки, свесила ступни с обрывистого берега и опустила их в прохладную воду.

Через какое-то время она обернулась и посмотрела на Тревора. Глаза его были закрыты, и Маргарет подумала, что он спит. Солнце уже давно село за холмами, стало прохладнее. Она вынула ноги из воды.

– Тебе легче? – спросил Тревор. Он открыл глаза и, улыбаясь, смотрел на нее.

Маргарет взяла одно из полотенец, которые лежали в сумке с едой.

– Чуть-чуть, – ответила девушка и принялась вытирать ноги.

– Всего лишь чуть-чуть? – Тревор сел, наклонился, взял ее за щиколотки и положил ее ноги себе на колени. Маргарет попыталась высвободиться.

– Не бойся. У тебя красивые ноги, – произнес Тревор. – Ты знаешь об этом?

Охваченная страхом и вспыхнувшим желанием, Маргарет ничего не ответила.

Тревор, видимо, почувствовал это и посмотрел на Маргарет.

– Я не кусаюсь, Мэгги, – ласково произнес он и продолжил массаж. – Ложись и расслабься.

Маргарет легла, но не могла расслабиться.

Тревор опустил ее ногу на одеяло и взялся за другую. Проделал все то же самое, что и с первой, завернул Маргарет в одеяло и поцеловал.

– Ложись спать, Мэгги, – сказал Тревор и лег рядом с ней.

Однако в душе Мэгги бушевала буря эмоций. Разве могла она уснуть?

Тревор постоянно ей говорит, что она красивая, просит ее доверять ему. Но Маргарет не верила мужчинам. Считала: всем им нужны ее деньги.

Но Маргарет хотелось думать, что он говорит искренне, что он полюбил ее, хотелось забыть о его репутации дамского угодника.

Два последующих дня Тревор почти не разговаривал с Маргарет. Не прикасался к ней, не говоря уже о том, чтобы поцеловать.

С каждой пройденной милей настроение его все ухудшалось. И когда Маргарет спросила, как долго еще им идти до Неаполя, Тревор едва сдержал гнев.

– Три дня назад я сказал тебе, что нам идти еще целую неделю. Зачем ты опять спрашиваешь меня об этом? – воскликнул он.

– Что с тобой? – удивилась Маргарет. – Никогда не видела тебя таким злым.

Тревор промолчал. Неудовлетворенное желание давало себя знать. К тому же когда вечером они остановились на ночевку, голова у него просто раскалывалась от боли.

Это было первым симптомом малярии, а настойку хинина унес с собой Хадриан. Они молча поели, и Тревор сразу же лег.

– Ты собираешься спать? – удивилась Маргарет. – Еще рано.