Мередит Дьюран - Не отрекайся от любви

– Что ты здесь делаешь?

Она осела на пол.

– Господи… Значит, это правда?

– Кэролайн, – он медленно вдохнул, – я хочу побыть один.

– Невероятно! Тебя готовы отдать под суд за нападение на национального героя. Я тебя защищаю! Я даже не прошу объяснить, почему ты так унизил меня у Локвуда, а ты… – Она покачала головой, – Послушай, что происходит? Тебе явно надо выговориться.

Джулиан со злостью смотрел на Кэролайн, тщетно стараясь сосредоточиться, поскольку ее лицо двоилось перед его глазами. Наконец он бросил эту затею и повернулся к маленькому шкафчику с напитками. Протянул руку и увидел, что пальцы его дрожат. Нет. Это не выход. Сжав кулак, он отошел.

– Послушай… – Джулиан повернулся. Постель смята, Кэролайн, видимо, давно ждет его. На ней новенький лазурный пеньюар, рядом с кроватью на низком столике графин с вином. Ей очень больно. – Кэролайн, прости. Я…

Джулиан сел и закрыл лицо рукой. Аромат Эммы все еще витал вокруг него. Он чувствовал его на своей коже. А остался ли его запах на ней? Боже всемогущий, как он надеется, что сегодня она мечется в постели, думая о нем.

Кэролайн вздохнула, и он поднял глаза. Ее волосы были распущены, локон скользнул по плечу. Она сидела неподвижно, на лице застыло непроницаемое выражение, Воплощенное ожидание.

– Каро, это не сработает.

Он видел, что в ее глазах появились твердость и расчет, как за карточным столом.

– Дело в той женщине, – уверенно сказала она.

– Не совсем.

– Ты хочешь быть с ней.

Джулиан оглянулся на шкафчик с бутылками, потом посмотрел на свою ладонь и сжал кулак, скрывая линии. «Некоторые люди записаны на твоей ладони с рождения, мой мальчик, они с тобой, знают они это или нет». Как давно бабушка ему это сказала.

– Я был не прав, Каро. Я думал… определенные вещи… для меня не имеют значения. – Он поднял глаза. – Возможно, тебе нужно целиться выше.

– Выше Оберна? – усмехнулась Кэролайн.

– Да. Ты можешь добиться большего успеха, чем имеешь.

Она недоверчиво улыбнулась:

– Ты хочешь сказать, что я могу найти истинную неумирающую любовь?

– Что-то вроде этого.

– Вот уж не думала, что мне придется снова с этим столкнуться. – Она чуть качнула головой. – Грегори мне это предлагал, Оберн. Но знаешь, я от этого задыхалась.

– Возможно, он не был создан для тебя.

– Ты себя слышишь? Ты говоришь, как наивный школьник! – Кэролайн подалась вперед, вглядываясь и его глаза. – Подумай, Джулиан! Наш брак был бы весьма удобен для нас обоих. Без отвратительных сцен вроде этой. Я не стану беспокоить тебя по пустякам. Не буду ворчать, если ты не будешь в состоянии возвратиться ни ночь домой. Я уже пробовала это делать, и тебе это не доставляло удовольствия. Но знаешь, меня это тоже не радовало! Мне надоело быть матерью для своих возлюбленных. Если ты желаешь проводить время в другой компании, прекрасно, это твое решение. Играй всю ночь и карты, я слова не скажу. Заигрывай с другими женщинами, если тебе это нравится. Эта девочка? Имей ее! Какая мне разница? Я слишком тебя люблю, чтобы устанавливать для тебя какие-то ограничения. И знаю, что ты тоже меня любишь. Разве не так?

– Да.

– Вот и хорошо, тогда подумай об этом! Мы будем свободны в этом браке. Разве ты не понимаешь?

– Я понимаю, что ты будешь очень покладистой, – мягко сказал он. – Но, Кэролайн… мне сегодня пришло в голову… Мне уже не двадцать лет. И определенный вид свободы мне уже надоел.

– Ха-ха! – Деланно рассмеявшись, Кэролайн откинулась на спинку кровати. – Джулиан Синклер желает почувствовать узду! Похоже, эта девочка что надо. – Потянувшись к графину, она налила себе вина. Джулиан с грустью смотрел на нее.

Изящным движением Кэролайн поднесла бокал ко рту и осушила одним глотком. Вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Эта та самая? Из Индии?

– Я не хочу о ней говорить.

– Понятно. Так ты ее все-таки поимел?

Джулиан вдруг вскинул голову:

– Кэролайн, я быстро становлюсь неподходящим для компании. Думаю, тебе лучше уйти.

– Что, она тебя не принимает?

Какой у нее отвратительный тон. Джулиан встал.

– Нет, не принимает. И похоже на то, что этого никогда не произойдет. Возможно, это тебя немного утешит. Как видишь, мое решение не имеет никакого отношения к вопросу свободы.

– Ты дурак, – небрежно бросила Кэролайн, но ее глаза красноречиво вспыхнули. Джулиан присел на краешек кровати.

– Каро, – сказал он, погладив по ее щеке, – я молю Бога, чтобы однажды тебе повезло и ты тоже почувствовала себя такой же глупой. Но я желаю тебе более счастливого финала. Это все.

Кэролайн отвернулась.

– Мне нужно одеться, – едва слышно сказала она.

– Да. Я подожду за дверью.

Звук шагов по мрамору привлек его внимание. Джулиан обернулся как раз вовремя и увидел, как Локвуд поворачивает за угол.

– Оберн, вот ты где. Очень мило с твоей стороны ускользать от меня таким образом!

Рот Джулиана чуть скривился. Вернувшись из Австралии, Локвуд взял заправило изображать английского джентльмена. Но когда притворство продолжалось не на публике, а в его собственном доме, это несколько утомляло.

– Ты очень увлекся этой картиной, – сказал, подходя, Локвуд.

– Да. – Джулиан оглянулся на изображение солдата. Он надеялся, что это всего лишь воспоминание о происшествии в Чанди-Чоук, но фон картины был совсем другим. Неужели Эмма еще раз столкнулась с этим человеком? Господи, да он себя до сумасшествия доведет своими вопросами. Но Джулиан не мог обрушить их на нее. Ее лицо в библиотеке… оно не выходило у него из головы. – Рад видеть, что ты передумал насчет спальни.

– Да нет, я все же могу повесить картину там. Этот солдат будет напоминать мне прежние времена.

– Что, прости?

– Я делил комнату с десятком таких, как он, в Ботани-Бей. Даже убил нескольких, когда стали очень наседать.

– Тогда понятно, чем тебя привлекает картина. Какими прекрасными воспоминаниями она будет встречать тебя по утрам!

Локвуд внезапно посерьезнел.

– Забывчивость – опасная вещь, Джул.

Джулиан искоса взглянул на приятеля. Они дружили с юных лет, пьянствовали и проказничали в Итоне, потом – в Королевском колледже в Кембридже. Но после возвращения из штрафной колонии умудренный опытом и пугающе веселый Локвуд стал для него в определенной степени загадкой. У Джулиана порой возникало неприятное ощущение, что, когда Локвуд усмехается и острит, ему на самом деле очень хочется что-нибудь разбить.

– Ты малость ненормальный, – сказал Джулиан. – Ты это знаешь?

– Конечно, знаю. То, что я это сознаю, – признак безумия?

Локвуд усмехнулся. Когда на свадьбе бьют по голове и без объяснений бросают в плавучую тюрьму, для безумия есть причины.