Лаура Гурк - Надежда на счастье

И тут он вдруг заметил, что Оливия замерла, глядя на него с ужасом. Было совершенно очевидно: мысль о том, что она, обвенчавшись с ним, потеряет свое право на собственность, не приходила ей в голову. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

Еще минуту назад Конор был готов сказать жене, что намерен принять предложение Вернона, но сейчас, взглянув в ее чудесные карие глаза, он понял, что не сможет этого сделать. Выругавшись сквозь зубы, он отвернулся и пробормотал:

– Женаты мы или нет—земля твоя, а не моя. Делай с ней что хочешь.

Резко развернувшись, он вышел из беседки и, не оглядываясь, быстро зашагал по садовой дорожке.

Преподобный Аллен был настолько добр, что отвез ее домой, поскольку муж, очевидно, забыл о ней.

И Алисия прекрасно знала, почему Вернон о ней забыл. Из-за Оливии Мейтленд, конечно же.

Она пригласила преподобного на чашку чая, но он, поблагодарив за приглашение, отказался. Алисия поднялась в свою комнату и, сославшись на сильную головную боль, велела никого не принимать – хотелось побыть в одиночестве и как следует все обдумать.

Было ясно: Вернон всегда любил Оливию. И Алисия прекрасно это знала – знала с того самого дня, когда прибыла в этот Богом забытый городок и впервые увидела женщину в поношенном коричневом платье, входящую в лавку, которую Вернон купил на деньги ее отца. Она все поняла, когда увидела, как муж посмотрел на эту женщину, – посмотрел со злостью и болью. И то обстоятельство, что Оливия вышла замуж, мало что изменит.

За восемь лет замужества Алисия не так уж много узнала о прошлом Вернона – он был не из тех, кто охотно рассказывает о себе. Но она знала, что ее муж стремится построить здесь некую империю только по одной причине: ему хотелось показать всем местным, что именно он здесь хозяин. Он хотел властвовать над теми людьми, которые некогда смотрели на него сверху вниз. Разумеется, это относилось и к женщине, для которой он когда-то оказался недостаточно хорош.

Опустившись на край постели, Алисия сняла шляпу и принялась обмахиваться ею как веером. «Ах, как же здесь душно и жарко», – подумала она, с грустью вспоминая прохладный ветерок, дувший с моря в Ньюпорте. И тут она совсем одна, без друзей и без развлечений. Алисия посмотрела в окно и тяжело вздохнула. Они с мужем совсем недавно вернулись в эту ужасную Луизиану, а она уже тоскует по дому.

Ну почему, почему Вернон захотел построить свою империю именно здесь? Когда она с ним познакомилась, он говорил о Луизиане так, будто ненавидел ее. А когда она вышла за него замуж, то подумала, что папа просто возьмет его в свою пароходную компанию, или на швейную фабрику, или в любое другое из своих предприятий. Ей даже в голову не могло прийти, что они с отцом создадут новое совместное предприятие и ей, Алисии, придется отправиться в Луизиану.

Ах, если бы она могла просто оставить Вернона! Оставить мужа с этой его проклятой железной дорогой… и с Оливией Мейтленд. Но она не может уйти от него. Не может, потому что любит. Но ей ужасно хочется обратно домой.

А папа приедет сюда на следующей неделе, чтобы просмотреть планы железной дороги и проехать по намеченному маршруту. Терпение отца вот-вот лопнет – она это прекрасно знает. К тому же и она сама постаралась. Во время пребывания в Нью-Йорке она кое-что говорила отцу в присутствии его компаньонов. И теперь ей остается надеяться, что усилия не пропали даром. Вернон наверняка не получит землю Оливии в ближайшее время. И тогда отец наконец-то все поймет… Поймет, какую жалкую жизнь она здесь ведет. Конечно же, и компаньоны отца будут очень недовольны. Так что, скорее всего папа откажется от этой железной дороги.

Алисия смотрела из окна на хлопковые поля, принадлежавшие Вернону, и мысленно проклинала эту землю.

После воскресного обеда Конор вставлял оконные стекла, купленные в Монро. А Оливия и девочки ушли в сад – собрать оставшиеся персики, которые не созрели к тому времени, когда убирали основной урожай. Задолго до захода солнца Конор покончил с работой и отправился на кухню, где увидел Оливию и девочек, окруженных корзинами с фруктами и стеклянными банками. В воздухе витали ароматы персиков, корицы и гвоздики.

Конор повернулся и вышел из кухни, но девочки тут же его окликнули и призвали на помощь. Вернувшись, он вопросительно посмотрел на Оливию, но та ничего не сказала. И все же он решил остаться – носил от колодца ведра с водой и устанавливал банки с персиками на самых высоких полках кладовки.

Когда же его помощь не требовалась, он сидел за кухонным столом и наблюдал за Оливией и девочками. Все они работали очень быстро и ловко. Даже малышка Миранда мыла и сушила банки. Бекки чистила персики, вынимала из них косточки, а затем резала. Кэрри заполняла фруктами банки, стоявшие на столе, а потом заливала их сахарным сиропом. Оливия же тем временем наполняла оставшиеся банки джемом, после чего запечатывала каждую банку металлической крышкой. Запечатанные банки ставили в два огромных котла с водой на плиту.

Когда последняя банка была запечатана и поставлена в котел, Оливия и Бекки занялись приготовлением ужина. А Конор, чтобы скоротать время, рассказывал Кэрри и Миранде одну из своих любимых ирландских сказок. Рассказывая, он старался сохранять бесстрастное лицо – как при игре в покер. Девочки же слушали его затаив дыхание. Точно так же и он слушал рассказчиков, когда был мальчишкой. В конце концов, ему удалось убедить своих слушательниц в том, что гномы на самом деле существуют.

После ужина девочки захотели послушать еще одну сказку, но Оливия заявила, что им пора мыться и готовиться ко сну. Нахмурившись, она добавила:

– Сегодня в церкви Кейти сказала, что прошлым вечером вы не мылись, как полагается. А ведь занятия в школе начинаются завтра. Так что отправляйтесь наверх. Другую сказку услышите потом, когда помоетесь.

Когда девочки вышли из кухни, Оливия, посмотрев на Конора, спросила:

– Ты ведь расскажешь им еще одну сказку перед сном?

– Да, если им так хочется.

Оливия улыбнулась ему, потом сняла с плиты котелок с кипящей водой и пошла наверх. Конор же сходил в свою комнату за сигарой, потом спустился обратно в кухню, вынес стул на заднее крыльцо и, усевшись, закурил.

Вечер был тихий и теплый, полная луна освещала двор. Иногда мерцали светляки – «светящиеся жучки». Трещали сверчки, квакали лягушки – хор, к которому ему пришлось сначала привыкнуть, а потом он перестал его замечать.

Из открытого окна наверху доносились громкие голоса – Кэрри с Мирандой опять ссорились из-за мыла «Наверное, ни один вечер не обходится без этих споров», – подумал Конор с улыбкой. Откинувшись на спинку стула, он закрыл глаза, прислушиваясь к спору, и тут раздался голос Оливии – она покончила с их спором за десять секунд.