Эллен Марш - Пожнешь бурю

– Мереуин! Тише!

Мереуин Макэйлис, с золотистыми локонами, сияющими из-под сбившейся набок шляпки, с которой на гладкую щечку свешивалось страусиное перо, пустила кобылу в галоп, развернув ее по ветру, и длинноногому животному потребовалось только легкое прикосновение арапника с костяной рукояткой, чтобы ускорить бег. Холодные, резкие порывы апрельского ветра налетали с гор со стороны моря, неся с собой дразнящий аромат сосен и вереска и обещание весны.

Губчатый торф под копытами лошади был еще мокрым от снега, растаявшего лишь на прошлой неделе, но она, выведенная самим лэрдом [1]Макэйлисом и родившаяся меньше четырех лет назад, зимой, жестокой на Северо-Шотландском нагорье, крепко держалась на ногах. Клайдздейльские предки [2]наградили ее не только мощной шеей и широкой грудью, но также выносливостью и понятливостью, необходимыми для того, чтобы выжить на скалистом побережье, где стояла крепость Макэйлисов замок Кернлах.

– Мереуин, тише, я тебе говорю!

Мереуин неохотно прислушалась к мольбе, которая звучала в словах ее брата Малькольма, чей неуклюжий скакун тщетно пытался нагнать быстроногую кобылку. Блестя темно-синими глазами, девушка с пылающими от возбуждения мягко вылепленными скулами нетерпеливо ждала, строго следя за лошадью, вскидывающей голову и похрапывающей в знак протеста против прерванной скачки.

– Ты чересчур раскормил Драммонда за зиму, – упрекнула она брата, когда его взмыленный конь поравнялся с ее бьющей копытами кобылой.

– Тебе прекрасно известно, черт побери, что Драммонду предназначено таскать плуг, – добродушно парировал Малькольм.

Мереуин высокомерно вздернула маленькую головку:

– Это не оправдание! Ты сам настаивал, чтобы его стали седлать, хотя мог купить настоящего верхового!

– Вопрос серьезный, – невозмутимо ответил Малькольм, – и мы с ним уже покончили.

– Я просто дразню тебя, – призналась Мереуин, с любовной улыбкой разглядывая его большими веселыми синими глазами.

Хотя разница между ними составляла всего три года, брат и сестра совсем друг на друга не походили. Малькольм высокий и тоненький, как тростинка, с темно-карими глазами и густой шевелюрой цвета лесного ореха. Суровыми, резкими чертами лица он пошел в покойного отца так же, как и характером – спокойным, невспыльчивым; он тщательно обдумывал свои слова и редко проявлял склонность к выражению потаенных чувств.

Его сестра Мереуин была блондинкой, с сияющими кудрями цвета спелой пшеницы и тонкими чертами лица, деликатно очерченными скулами, маленьким подбородком, красивым ртом и огромными, чуть раскосыми темно-синими выразительными глазами, в глубине которых поблескивали золотые искры, хотя они с легкостью принимали разнообразнейшие оттенки, от зелени до лазури, в зависимости от ее быстро как ртуть меняющегося настроения. Впалые щеки, гладкие надбровные дуги и тонкий аристократический нос выдавали ее нордическое происхождение, предательски обнаруживавшееся едва ли не в каждом поколении Макэйлисов с тех пор, как первые викинги высадились на побережье Шотландии, оставив след в смуглом кельтском народе.

В свои семнадцать лет Мереуин не видела другого мира, кроме того, что лежал за надежными стенами замка Кернлах и открывался перед ней во время редких поездок с братьями по делам в Глазго и Инвернесс. Она получила прекрасное домашнее воспитание и считала долину Гленкерн чудеснейшим местом на земле. Стройная и красивая захватывающей дух утонченной нордической красотой, столь редко встречающейся на Северо-Шотландском нагорье, Мереуин, как частенько подчеркивал ее брат Малькольм, отличалась необычайно изменчивым нравом и страстной жаждой жизни, которую он находил крайне утомительной.

– Неужели мы не можем просто спокойно прогуляться верхом? – спросил Малькольм, поправляя шапочку, съехавшую на ухо во время бурного галопа, в который его увлекла сестра.

Мереуин улыбнулась, и на ее мягкой щечке образовалась ямочка.

– Ох, да не причитай ты, как старуха! Нынче первый по-настоящему теплый весенний день! Чем же еще ознаменовать его приход? Только галопом! – Девушка подставила личико приветливому теплу солнца и широко раскинула тонкие, обтянутые бархатом руки. – Она кончилась, Малькольм, долгая, скучная зима! Ты не рад?

– Нет, – буркнул брат, думая о предстоящей вскоре работе. Несколько недель назад начался окот овец, потом неизбежно наступит очередь стрижки, затем последуют бесчисленные поездки на прядильни в Глазго… – Ты слишком похож на Алекса, – уколола Мереуин, дернув поводья и заставив кобылу бежать быстрой рысью.

Страусиное перо на шляпке беспечно заколыхалось, касаясь раскрасневшейся от ветра щеки девушки.

– А ты на него слишком мало похожа, – добродушно хмыкнул Малькольм.

Лошади проворно и неустанно мчались вперед, прокладывая облепленными грязью копытами путь вниз по болотистым тропкам, где скоро зацветут мирт и арника. Впереди, на скалистом выступе, обращенном к быстро текущей реке Лиф, стоял замок Кернлах с массивными каменными стенами, почерневшими как от возраста, так и от огня, бушевавшего в них, когда замок сравнивали с землей английские солдаты в красных мундирах после поражения принца Карла Стюарта при Каллоден-Муре в апреле 1745 года, почти двадцать лет назад.

Любых посетителей, впервые осматривавших замок, устрашали его размеры, пока не выяснялось, что используется он только наполовину, другая же до сих пор представляет собой обгоревшие руины, поскольку семейство Макэйлисов отстроило только западное крыло. Зубчатая крыша со множеством башен, обильно усеянных амбразурами для стрельбы из лука, опоясывала крепость по всей длине, но строение тем не менее выглядело приветливо. Аллея, посаженная в 1600 году тогдашним лэрдом в доказательство, что его клан больше не опасается нападений, – на протяжении веков тут был голый холм – смягчала грубые каменные стены и придавала южному фасаду некоторую элегантность.

Для Мереуин Макэйлис замок олицетворял дом и неизменность жизненного уклада, поскольку члены семейства Макэйлисов обосновались на этой земле в 896 году от Рождества Христова, когда из тумана в числе прочих викингов вынырнул Нильс Акгарсон. Вместо того чтобы по обыкновению награбить добра и убраться восвояси, он женился на Мейри Макэлиф, местной деревенской девчушке, и выстроил для нее высоко на скале дом. Завоевывая признание недоверчивых местных жителей, он взял фамилию Мейри, которая за минувшие столетия превратилась в Макэйлис.