Мэри Бэлоу - ПРОСТО ЛЮБОВЬ

Все это время Сиднем довольствовался спокойной полузатворнической жизнью. Ему нравилась эта, во многих отношениях наиболее англизированная, часть юго-западного Уэльса, хотя в английской речи местных жителей все еще слышался напевный акцент. Впрочем, столь же часто здесь можно было услышать и валлийскую речь. Казалось, что в этом краю каждый испытывал любовь к морю, горам, музыке. Что в каждом человеке проявлялась глубокая духовность, которой отличалась эта древняя и хорошо развитая культура.

Сиднему хотелось прожить остаток своей жизни именно здесь. Неподалеку от Глэнвир находились особняк и небольшой участок земли – «Ти Гвин», что в переводе с валлийского означало «Белый Дом», хотя, в действительности, дом был построен из серого камня. Ти Гвин не входил в состав Глэнвир, хотя и граничил с ним. Это поместье также принадлежало Бьюкаслу: его приобрел предыдущий герцог. Ти Гвин не являлся майоратным владением. Сиднем мечтал и надеялся, что когда-нибудь он уговорит Бьюкасла продать Ти Гвин ему. Тогда у него будут собственные дом и земля, хотя сам Сиднем, если на то будет воля Бьюкасла, собирался и далее исполнять обязанности управляющего в Глэнвир.

Для Сиднема, привыкшего к огромному, пустому и тихому дому, была невыносимой перспектива оказаться в суматохе большого сборища в Глэнвир-Хаус. И поэтому он временно переехал в коттедж, по крайней мере, до тех пор, пока дом снова не опустеет.

Он был возмущен ожидаемым нашествием, хотя и осознавал, что у него нет никакого права возражать против приезда хозяина с женой, братьями, сестрами и, если уж на то пошло, с любым другим гостем, кого он решит пригласить в свое собственное владение.

Теперь Сиднем не ожидал от лета ничего хорошего.

Он решил держаться в стороне, насколько это будет возможно. По крайней мере, он будет стараться не попадать в поле зрения детей. Сиднему не хотелось их напугать. Не могло быть ничего ужаснее, чем увидеть страх, отвращение и панику на детских личиках, и знать, что он причина этому. Один месяц, написал секретарь Бьюкасла. Тридцать один день, если быть более точным. Это казалось вечностью.

Но он сможет это пережить.

Пережил ведь и худшее. Бывали дни и ночи, когда он жалел о том, что сделал это. Что выжил.

Но факт оставался фактом.

И в последние годы он был рад, что выжил.

Энн настояла, что весь долгий путь до поместья Бьюкасла в Уэльсе она совершит во второй карете маркиза с его с детьми и няней, хотя во время каждой остановки Джошуа и леди Холлмер уговаривали ее перейти в их карету. Она предпочитала думать о себе, скорее как о прислуге, чем как о гостье – и, о, господи, ведь герцог и герцогиня даже не знали, что она приедет!

Именно эта мысль временами вызывала в ней чувство, близкое к панике. У хозяев могли возникнуть серьезные возражения, даже если она на весь месяц спрячется в детской.

Она развлекала детей, так как няня, которая была бы и рада помочь, страдала от укачивания. Дэвид помогал Дэниелу считать за окном коров, а иногда – и овец, в то время как Энн, посадив малышку Эмили к себе на колено, играла с ней в ладушки и пела песенки. Энн очень нравился тихий веселый смех Эмили.

Крутые холмы южного Уэльса и покрытая буйной растительностью сельская местность, с ее пестрой чересполосицей, образованной изгородями и водами Бристольского пролива, изредка видневшимися слева, напоминали ей, что она уже далеко от дома. Энн уже несколько раз пожалела о том, что согласилась на это путешествие, а не позволила Дэвиду отправиться одному вместе с Джошуа.

Но сейчас было уже поздно что-то менять.

Они прибыли на место к вечеру третьего дня, свернув с идущей вдоль побережья дороги, виды вокруг которой напомнили Энн Корнуолл. Затем проехали между двумя массивными створками ворот на подъездную дорогу, которая петляла между кустами и деревьями, и заканчивалась лужайками по обе стороны. Среди деревьев, недалеко от ворот, промелькнул красивый крытый соломой коттедж и Энн тоскливо подумала, что была бы счастлива спрятаться там на весь месяц, подальше от главного дома.

– Ой, мама, смотри!

Дэвид, спокойно сидевший подле нее, пока Дэниэл и Эмили спали на руках у няни на противоположном сидении, вдруг потянул Энн за рукав, указывая на окно, а затем уткнулся носом в стекло.

Энн наклонилась и тоже прильнула к окну. Перед ее глазами предстал дом, и его вид отнюдь не успокоил нервную дрожь, скрутившую ей живот. Глэнвир-Хаус, действительно, был огромным особняком из серого кирпича в стиле Палладио [2]. Он был красивым и величественным. А ведь этот особняк не был даже основной резиденцией герцога. Джошуа сообщил, что тот проводил здесь ежегодно всего неделю-другую.

Как кто-то мог быть настолько богат?

– Не могу дождаться, – затараторил Дэвид. Его глаза стали огромными, щеки разрумянились. – А другие дети уже здесь?

У него, безусловно, не было дурных предчувствий Энн, было лишь возбуждение от перспективы обрести на целый месяц товарищей для игр в лице других мальчиков.

К счастью их приезд сопровождался суматохой и радостной неразберихой, так как одновременно три экипажа остановились на посыпанной гравием террасе перед главным входом. И пока выходили пассажиры и выгружался багаж, множество людей высыпало из дома, чтобы поприветствовать новоприбывших. Среди них Энн узнала высокую темную фигуру с военной выправкой – лорда Эйдана Бедвина и темноволосую красавицу – леди Морган Бедвин, чье имя в замужестве Энн никак не могла вспомнить. Она встречалась с этими людьми в Корнуолле четыре года тому назад. Дэвида увлек вперед недавно проснувшийся розовощекий Дэниел и мальчики с радостью окунулись в этот шум и гам приветствий. Посторонний наблюдатель мог бы подумать, что все эти люди не виделись не неделю, а лет десять. Энн оставила сына и поспешила за няней к черному ходу.

Ей совсем не хотелось, чтобы ее по ошибке приняли за гостью.

Однако вскоре она обнаружила, что остаться незамеченной ей не удастся. Спустя некоторое время экономка нашла Энн в детской, где та наблюдала за Дэвидом, которого поселили в большой комнате вместе с Дэйви и Александром. Энн видела, как сын пришел в неописуемый восторг от встречи с остальными детьми, и он так слился с ними, как будто всегда был одним из них.

Он в надежных руках, подумала Энн, следуя за экономкой в просторную спальню этажом ниже, с удобной мебелью, прелестными цветочными занавесками и драпировками над кроватью, а также замечательным видом на море.

Определенно, это была гостевая комната, а не комната для прислуги, с испугом поняла Энн. Ей следовало обсудить с Джошуа и леди Холлмер ее статус еще до приезда. Ей надо было дать им понять, что она хочет, чтобы с ней обращались, как с прислугой или, по крайней мере, как с гувернанткой и няней, – если таковые имеются. Но потом она предположила, что нет нужды об этом упоминать.