Сьюзен Кинг - Цыганское гадание

Она страстно желала услышать объяснение Уильяма, но ей не хватило смелости. Она выбежала из комнаты, охваченная гневом, растерянная. Но, если бы она задержалась хоть минутой дольше, это принесло бы лишь мучение им обоим. Она видела страдание и боль в его глазах. Сейчас Уильяма, скорее всего, уже отправили назад, в темницу. Она не будет пытаться увидеться с ним до завтрашнего утра, а к тому времени ей, возможно, удастся выплакать все слезы, удастся справиться с собой и со своей глупой любовью. В данный момент Тамсин хотелось только одного – забраться под одеяло и забыться сном до утра.

Дождь барабанил по крыше и не думал кончаться. Тамсин отвернулась от окна и принялась медленно расстегивать крючки на кожаном дублете. Потом она разделась, оставшись в одной длинной льняной сорочке, да так и застыла, в задумчивости изучая пальцами ее рваные края. Уильям отрезал снизу полоску ткани, чтобы сделать повязку для ее отца в ту ночь, когда они были в тюрьме Масгрейва. Она вспомнила, как добр и участлив он был тогда. Благодаря ему и Тамсин научилась относиться снисходительнее и терпимее к самой себе. Сострадание было частью его натуры. Это был тот Уильям, которого она знала. И Тамсин не могла понять, как и почему он мог обидеть Джен Гамильтон. Он был просто не способен на такую жестокость по отношению к девушке, только для того, чтобы отомстить своему врагу.

«Верь мне!» Его страстные слова все время возникали в ее голове. «Верь мне!» «О, господи, – подумала она, – мне так хотелось верить ему!» Доверяя Уильяму, она начинала больше верить в саму себя. Теряя веру в него, она теряла и веру в себя. Две нити их существования были связаны вместе, скручены одна в другую, как нити шелка. По отдельности они тонкие, их легко разорвать, но скрученные вместе они превращаются в более прочную, более красивую нить. Она должна была выслушать его, попытаться понять. Но она позволила своей горячности взять над ней верх и разрушила то, что было между ними.

Утомленная своими мыслями, она подняла руки к голове.

Ей нужно разобрать прическу. Заплетенные в косы волосы были для нее последней нитью, связывающей с замком Рукхоуп, со счастьем, которое она познала там. Теперь все ее надежды разрушены, и не стоит возвращаться к воспоминаниям.

Ничто не должно напоминать ей о счастливых временах.

Тамсин вытащила шпильки, которые держали прекрасную шелковую сеть, покрывающую ее волосы, и потянула за нее.

Она не знала, с чего начать, потому что никогда не носила на голове сетку и гребни из слоновой кости. Тамсин попыталась распустить косы, но вскоре поняла, что, освобождая их от шпилек, только еще больше запутывает. С ее губ сорвалось несколько нетерпеливых ругательств.

Дождь барабанил по крыше над ее головой. Внезапно над замком прогремел громкий раскат грома, сопровождаемый яркой вспышкой молнии. Тамсин подскочила от неожиданности. Ее пальцы никак не могли распутать упрямый узел в волосах, и она дернула за него, теряя остатки терпения. Усталость и отчаяние взяли над ней верх, она закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Эй, красавица, иди сюда, – услышала она голос Уильяма.

Сердце Тамсин замерло, она резко обернулась. Уильям подхватил ее, даже не дав ей до конца развернуться, и она, ошеломленная, вдруг почувствовала, что желает этого, что ее гнев и обиды оказались слишком ничтожными по сравнению с любовью. Ей расхотелось сопротивляться. Уильям прижал ее к себе, пока она выплакивала свое горе на его груди.

– О, боже, Тамсин, мне так жаль, – шептал он ей в ее волосы. – Прости меня.

Его губы скользили по ее бровям, векам, нашли ее щеки и мочки ее ушей. В этот момент она подняла голову. Ей хотелось о многом спросить его, но она молчала, разрешая стереть все ее страхи и сомнения страстными поцелуями. Она уступила натиску его губ и рук. На один только миг она оттолкнула его, но мгновением позже вновь прильнула к его груди. Но на этот раз сам Уильям отступил на шаг. Несмотря на полумрак, царивший в комнате, взгляд его чистых голубых глаз был хорошо различим. Тамсин уставилась на него, тяжело дыша. Уильям тоже с трудом перевел дыхание.

– Как ты… почему ты… как же так?

– Садись, – мягко сказал он, взяв ее за руку и подводя к кровати.

Она забралась на постель, села и накинула покрывало себе на колени. Тамсин наблюдала, как он садится рядом с ней на расстоянии вытянутой руки.

– Как получилось, что ты здесь, а не в темнице? – спросила она, обхватив себя за плечи.

– Арчи предложил, чтобы я поднялся в твою спальню, – сказал он. – Мы с ним долго разговаривали. Я все рассказал ему.

– И что же ты ему рассказал? Насчет Джен Гамильтон? Насчет Масгрейва? Королевы?

– Да, все это и даже больше, – сказал он, глядя на нее.

– А что еще? Он знает, что означает разбитый глиняный кувшин, – сказала Тамсин, нахмурившись. – Как ты объяснил это?

– Просто сказал правду, – прошептал Уильям. – Я сказал ему, что люблю его дочь.

Тамсин молча уставилась на мужчину. Снаружи шумел дождь, гремели раскаты грома, но они казались шепотом по сравнению с раскатами грома в ее сердце. Она ничего не сказала. Она боялась заговорить. Его прямой ясный взгляд встретился с ее взглядом.

– Я сказал: она часть меня, а я часть ее. Она огонь, который горит в моей душе. И я надеюсь, что я огонь, который горит в ее душе. Я знаю, что могу зажечь если не душу, то по крайней мере ее тело, – добавил он тихо.

– Ты сказал ему все это? – прошептала Тамсин.

– Не все. – Он чуть улыбнулся. – Кое-что предназначается только для твоих ушей.

Ее сердце омыло волной нежности, ее душа устремилась к нему. Больше всего ей хотелось броситься в его объятия, утонуть в его руках. Но она только наклонила голову и посмотрела на него холодно и спокойно.

– Ты серьезно?

– Тамсин, – сказал он и, отведя взгляд, провел рукой по льняному покрывалу, – ты покорила меня, а потом оттолкнула, ты наполнила мою жизнь смыслом, а потом разбила мне сердце вместе с этим проклятым кувшином. Я потерял твое доверие и не знаю, как заслужить его снова.

– Есть только один способ, – сказала она. – Сказать правду.

– Все, что я когда-либо говорил тебе, и все, что скажу в будущем, и есть правда. Я никогда не лгал тебе и никогда не собирался этого делать.

– Я ничего не знала о Джен и о твоем участии в этом ужасном заговоре Масгрейва.

– Ты никогда и не спрашивала. Я бы сказал тебе.

– А Масгрейв? Что это за заговор?

Он спокойно посмотрел на нее.

– Я обещал вдовствующей королеве, что буду держать это в секрете ради нее, в интересах маленькой королевы. Я не имел права говорить об этом ни тебе, ни твоему отцу, пока выдавал себя за сообщника Масгрейва. Я знаю, что ты думала обо мне, но не мог повлиять на твои мысли. Артур Масгрейв рассказал Арчи именно то, что он думает обо мне. То, что я хотел, чтобы он думал.