Энн Бэрбор - Возвращение лорда Гленрейвена

У него вдруг возникла другая идея. Совершенно не обязательно брать детей на усыновление. Для того чтобы они появились, есть другой, гораздо более приятный способ.

Он сбросил одеяло и поставил ноги на полированный деревянный пол. Ему было жаль вдову Кастерс, и в другой ситуации он бы с удовольствием утешил ее. Однако сейчас ему ничего иного не оставалось, как предоставить ей определенную компенсацию. Он должен быть справедлив, но не более того. Его нельзя было назвать бессердечным, но он сумел выжить в течение двенадцати лет на самых ужасных улицах Лондона, а сделать это было очень трудно. Поэтому теперь он не собирался менять стиль жизни.

Выбросив из головы воспоминания о ее золотистых волосах и глубоких светлых глазах, смотревших на него поверх стакана с бренди, он направился к комоду, где стояли тазик и кувшин с водой.

Клавдия проснулась этим утром не в лучшем настроении. Сознание приходило к ней медленно, и, посмотрев на солнце, светившее в окно, она перевернулась на другой бок и застонала. Через несколько минут она все же решила, что не может лежать на кровати весь день, и села, о чем немедленно пожалела. Приставив пальцы к вискам, она ждала, пока комната перестанет прыгать у нее перед глазами.

Она пришла в ужас, когда вспомнила события вчерашнего дня. О Господи, она ведь действительно позволила себе торчать в комнате дворецкого и проводить с ним время глубокой ночью. А что заставило ее сказать ему все то, что она сказала. Черт возьми, он же был ее дворецким! Но не это, конечно, было самым главным. Раньше она никогда не доверялась совершенно незнакомым людям. Кстати говоря, ему вообще было далеко до совершенства. Если она не ошибалась, мистер Джем Дженуари пытался напоить ее.

Но зачем? Может быть, он хотел посягнуть на ее честь? Она фыркнула. Одетая в одежду мальчика-конюха, вся в крови и лошадином поту, она вряд ли выглядела очень соблазнительной женщиной. И в волосах ее застряла солома, а к одежде прилип навоз.

Но что ему было нужно? Зачем он приехал в Рейвенкрофт? Он сказал, что может быть слугой, лакеем или дворецким. Она призналась себе, что если бы не откровенные взгляды, которые он бросал на нее, можно было бы сказать, что он легко приспособился к своей новой роли дворецкого. Он сказал, что может быть конюхом, но через пять минут после того, как он начал помогать им управляться с Дженни, стало ясно, что он солгал. Она улыбнулась. Он так испугался, что она подумала, что он сбежит. Но он не сбежал. Он остался, и им удалось спасти жизнь Гоблину.

Но все-таки она ему не верила.

Когда Клавдия закончила одеваться, настроение у нее было подавленным. Она была убеждена, что где-то видела этого человека раньше. Может быть, он был одним из приятелей ее мужа? Нет, если бы они встречались раньше, она запомнила бы. Она решила не задумываться над тем, что должно было означать это ее последнее признание самой себе. Но когда она стояла перед зеркалом и собирала волосы в пучок, она вдруг вспомнила. Швырнув расческу на стол, она повернулась и выбежала из комнаты.

Она пробежала по коридору, затем наверх по лестнице и вбежала в комнату, где хранились отдельные предметы мебели, которые Эмануэль держал здесь, поскольку считал, что они не соответствуют образу жизни сельского аристократа и потому не должны выставляться напоказ. В одном из углов комнаты стояло несколько картин. Они стояли в ряд, как вязанка дров, которыми топят печь. Клавдия достала одну из картин. Она поднесла ее к окну и с ужасом уставилась на нее.

Ее сердце забилось сильнее, а глаза широко раскрылись, когда она внимательно вгляделась в картину. На ней был изображен худой молодой человек с высокомерным лицом, одетый в одежду прошлого века, украшенную кружевами и вышивками. Он, конечно, не был зеркальным отражением Джема, но весьма на него похож. Светло-серые глаза сочетались с волосами жгуче-черного цвета. Она знала, что на портрете был изображен лорд Гленрейвен Пятый, который, судя по его одежде, был дедушкой мнимого дворецкого.

Итак, Джем Дженуари на самом деле носил фамилию Стендиш. Был ли он просто членом этой семьи или… Она вспомнила, как легко он ориентировался, проходя по коридорам от одной спальни к другой, и страх охватил ее.

Она знала, что у предыдущего владельца Рейвенкрофта лорда Гленрейвена был только один сын, и он вместе с матерью и двумя сестрами уехал из поместья вскоре после того, как Эмануэль прибрал его к рукам.

«И после того как я предложил ей и ее отпрыскам жить здесь как угодно долго, она сбежала отсюда, как воровка, ночью. Но на самом деле она и была воровкой, не так ли? Она ведь прихватила с собой кое-что, что по праву принадлежало мне».

Клавдия с дрожью вспоминала эти слова Эмануэля, произнесенные со злобным негодованием.

Из того, что ей было известно, Клавдия заключила, что красавица леди Гленрейвен вынуждена была покинуть дом, поскольку, предложив ей приют, Эмануэль хотел заставить ее разделить с ним и постель. То, что касалось вещей, которые она взяла и список которых он хранил до самой смерти, то это была лишь одежда и еще какие-то мелочи.

Клавдия вернулась к портрету и пристально вглядывалась в серые глаза, которые, казалось, тоже рассматривают ее. Эти глаза были холодными, как Северное море, и казалось, что они таили в себе невысказанную угрозу.

Неужели незнакомец действительно был лордом Гленрейвеном? Задумавшись, она бродила по комнате. Сначала она хотела ворваться к нему в комнату, наброситься на него с обвинениями и выгнать из дома. Но, подумав немного, она решила не делать этого. У нее не было доказательств того, что черноволосый незнакомец, который вчера пытался напоить ее, в действительности был лорд Гленрейвен. А даже если эти доказательства и имелись, не лучше ли было держать его поблизости и наблюдать за ним. Она должна выяснить, зачем он приехал в поместье инкогнито.

Клавдия в задумчивости кусала губы. Да, все это действительно было странно: зачем он приехал под чужим именем? Если он просто хотел посетить свой родной дом, почему не постучать у ворот и не попросить позволить ему войти. Нет, у него были какие-то другие мотивы. И единственное, что пришло ей в голову, это то, что он хочет отнять у нее Рейвенкрофт.

Ее пальцы сами сжались в кулаки. Она не отдаст поместье! Оно по праву принадлежит ей. У нее были все необходимые документы, и закон был на ее стороне. Она одолеет его, какие бы ни были у него притязания.

Она вздрогнула. Но действительно ли Рейвенкрофт принадлежал ей по праву? Она вспомнила, что говорил Эмануэль… Эти слова были произнесены, когда он был абсолютно пьян, и он готов был проглотить их тут же, но… Она резко поднялась на ноги. Нет, она не должна об этом думать. Она должна была любым способом сохранить Рейвенкрофт за собой. Господи, ей больше некуда идти! Она не могла вернуться к своим родителям, потому что ее заставили бы еще раз вступить в брак, столь же отвратительный, как и предыдущий. Ее неудачник отец наверняка сделал бы это еще раз, в то время как мать напрасно причитала бы и рвала на себе волосы.