Джулия Грайс - Изумрудное пламя

Она должна немедленно покинуть этот дом, бежать куда глаза глядят.

«Надо собираться уже сейчас», – подумала она с внезапной решимостью. Немного одежды и денег – вот и все, что ей нужно. Она сможет продать свою изумрудную подвеску и купить билет на пароход, следующий на Север. Она постарается как можно дальше уехать от Ста Дубов.

Эмери принялась вынимать платья из громоздкого платяного шкафа и складывать их на кровати. Оставалось только достать с чердака саквояж и проститься с Анной.

Анна. При мысли о ней руки у Эмери безвольно опустились и глаза заволокли слезы. Вскоре она потеряет дом и женщину, которая заменила ей мать. Щемящее чувство одиночества овладело девушкой: этот дом стал для нее родным, здесь все любили ее. Больно было расставаться с кузинами и тетей.

Но, увы, бегство стало необходимостью. Ей нельзя больше оставаться здесь. Эмери смахнула слезы.

Внезапно послышался какой-то скрип. «Дом старый, – убеждала она себя, – это трещит обшивка».

Поскрипывание повторилось, и на этот раз она ясно услышала звук шагов.

Платье выскользнуло из ее рук.

Дверь открылась.

– Антон! – гневно воскликнула она. – Ты не имеешь права входить сюда!

– По закону я, как хозяин, имею право входить в любое из помещений дома. Фактически ты, как и дом, принадлежишь мне. Ты такая же моя собственность, как и любая из рабынь в поместье.

Она отступила на шаг. Во рту у нее пересохло, она даже не могла закричать. Когда он подошел поближе, она увидела, что на нем черный шелковый халат и в руках он держал что-то, похожее на шелковый шнур или веревку.

Содрогнувшись от ужаса, она вспомнила рубцы на запястьях и вокруг коленей Люсинды, красные и кровоточащие. Если Люсинду связали и она боролась, чтобы высвободиться…

Голос Антона звучал хрипло и будто издалека.

– Сними одежду, красотка Эмери. У покупателя есть право осмотреть товар на аукционе рабов? А сейчас у нас будет такой маленький аукциончик для нас двоих, и я хочу осмотреть то, чем собираюсь овладеть.

– Нет, – прошептала она, разжав пересохшие губы. – Нет, Антон, я не буду участвовать в воплощении твоих грязных фантазий!

Она отступила к кровати и оказалась прямо перед туалетным столиком, на котором лежал томик Эдгара По – солидная книга в кожаном переплете. Она принесла ее в спальню днем, не подозревая, какими кошмарами, не придуманными, а настоящими, будет заполнен вечер.

Едва сознавая, что делает, она швырнула в Антона тяжелую, обитую металлом книгу, угодив ему прямо в висок. Он пошатнулся, из пореза потекла кровь.

– Будь ты проклята, маленькая сука! – закричал он. – Я заставлю тебя пожалеть об этом, весьма и весьма пожалеть.

Он смотрел на нее, тяжело дыша, и Эмери истошно закричала.

—Бедное дитя, как я могла допустить такое? Как он посмел? – причитала Анна.

– Я знала, тетя, что это рано или поздно случится. Но, к счастью, беды не произошло. Он… Он вовремя остановился.

Эмери чувствовала себя совершенно разбитой после пережитого потрясения. Еще одно несчастье: расстроенная тетя Анна с ее больным сердцем. Но прибежала к ней не она, а это несколько меняло дело. Одна из рабынь услышала ее крик и прибежала наверх. Следом примчалась Чармиан, которая, должно быть, тоже услышала шум. Антон, застигнутый врасплох, вынужден был уйти, пробормотав что-то насчет летучей мыши, попавшей в ловушку, и женских истерик по поводу подобных пустяков.

– Найди эту летучую мышь, Чаффи, – приказал он одной из испуганных рабынь, – и убей ее, а не то я заставлю тебя заплакать.

Антон уходил на свою половину вне себя от ярости. Со всей ясностью Эмери понимала, что эта стычка – первая, но далеко не последняя. Если она останется здесь, ей несдобровать. Антон не забудет своего обещания поквитаться с ней.

Сейчас, через пять минут после его ухода, Эмеральда была в спальне тети, дышавшей теплом и покоем. Мягкий свет лампы заливал комнату.

– Эмери, – с надеждой в голосе заговорила она, – Эмери, как нам быть? Я поговорю с сыном, отчитаю его, скажу ему, что он не смеет так поступать с тобой…

– Он снова придет ко мне, тетя, – с горечью произнесла Эмери, – он пообещает тебе, что этого больше не повторится, но поступит по-своему, и ты ничего не сможешь сделать.

– Но… Он должен прекратить свои домогательства. Я уверена в этом. Наверняка после того как я поговорю с ним, Эмери, он поймет, что ведет себя недостойно. В конце концов он получил хорошее воспитание…

Анна говорила все тише, рука ее потянулась к левой груди.

– Боюсь, тетя, что его обещания будут лживы. Он задался целью изнасиловать меня и не отступится, если я останусь. Я должна уехать, и чем скорее, тем лучше.

Мне надо уехать туда, где меня никто не знает. Где меня не будут преследовать как рабыню.

– Но, Эмери! Это твой дом, здесь живут люди, которые тебя любят. Куда ты поедешь? Что ты будешь делать?

– Я не знаю, – неуверенно ответила Эмери. – Но после того, что произошло, у меня не остается выбора. Кроме того, – добавила она, – я уверена в том, что я не рабыня. Ошибке в завещании можно найти какое-нибудь разумное объяснение. Может, мой отец и убежал вместе с Офелией, но она умерла, как и ее ребенок, и отец женился на другой женщине, и у них родилась я?

Анна с сожалением посмотрела на нее:

– Эмеральда, если бы все было так, как ты говоришь, то твой отец вернулся бы домой.

– А что, если он не хотел возвращаться? Что, если у него были причины не делать этого?

– Тогда бы он написал.

«Письма иногда пропадаю», – хотела возразить ей Эмеральда, но что-то во взгляде тети остановило ее.

– Может быть, я поговорю с Антоном, заставлю его понять…

«Какая все-таки наивная эта тетя Анна, – подумала Эмери. – Видно, мало она видела в жизни зла и жестокости. А может, просто отказывается признаться себе самой в том, что ее сын Антон – воплощение дьявола, отъявленный негодяй, которого нельзя ничему научить».

– Тетя, ты прекрасно знаешь, что говорить с Антоном бесполезно, и потом… – Эмери засмеялась. – Он будет постоянно преследовать меня, и мне будет нелегко затеряться среди Чармиан, Коры и других девушек.

Повисла напряженная тишина.

Тетя Анна прошлась по комнате и опустилась на стул с замысловато изогнутой спинкой. Лицо ее побелело как полотно.

– Понимаю, – медленно проговорила она, сжав руки.

Эмеральда бросилась в ее объятия:

– О, тетя, мне жаль, что так произошло. Если бы это зависело от меня, я бы никогда…

– Я знаю, что в этом нет твоей вины, – Анна выпрямилась. – Ну что же, Эмеральда, – заговорила она. – Я очень рада, что тебе достался изумруд. Ты должна взять его с собой и продать, когда тебе понадобятся деньги. Я отдам тебе все наличные деньги, которые есть у меня. И еще жемчужины, что подарил мне Кельвин. Возьми все, что сможешь увезти. Зашей драгоценности и деньги в полотняный мешочек и носи его на теле, чтобы ты их не потеряла и их у тебя не украли.