Сара Маккерриган - Дева-воительница

Дейрдре не знала, что сказать. То, как Пэган перескакивал сегодня из роли в роль, от внимательного мужа к толковому управляющему замком, приводило ее в смятение.

– Неплохо бы, наверное.

Он развернул полотенца, затем провел пальцами по поверхности воды, проверяя температуру.

– Тебе понравилась баллада?

– Что? – Как он может вести непринужденный разговор, когда в комнате все устроено, как в каком-то чертовом храме Венеры?

– Баллада Бонифация.

– А, да. – На самом деле она почти не запомнила песню. Та была такой длинной, а ее мысли были устремлены на другое.

Пэган протянул руку за каким-то пузырьком. Затем влил несколько капель в воду и размешал.

– Надеюсь, ты любишь лаванду. – Вернув пузырек на стол, он спросил, не поднимая глаз: – Тебе помочь раздеться?

Дейрдре колебалась так долго, что он наконец взглянул на нее.

– Нет. Сама справлюсь.

Сделав подбадривающий вдох, она принялась за дело настолько непринужденно, насколько это было возможно. В конце концов, она никогда не стеснялась своей наготы. Но почему-то, раздеваясь перед Пэганом, чувствовала себя крайне уязвимой.

Пэган повернулся, чтобы подбросить полено в огонь, и, тихонько напевая что-то, помешал угли, рассыпав сноп искр. Возможно, если она поспешит, ей удастся незаметно скользнуть в ванну, прежде чем он закончит играть с огнем в очаге.

Она так торопилась поскорее закончить с этим испытанием, что поскользнулась, ступая в ванну, и плюхнулась с громким всплеском, от которого Пэган вздрогнул, а вода выплеснулась через край, загасив несколько свечей.

Он усмехнулся, бросив несколько кусков материи на пол, чтобы впитали воду.

– Ты в порядке?

Она пыталась не покраснеть, но безуспешно.

– Как вода? Не слишком горячая? Не слишком холодная?

– Нормальная. – На самом деле это было божественно. Привыкшая купаться в пруду или мыться в лучшем случае в чуть тепловатой воде, Дейрдре обнаружила, что горячая вода – это очень приятно. Приходилось признать, что легко, будет привыкнуть к нормандским излишествам. Она уже чувствовала, как расслабляются ее одеревенелые мышцы, впитывая тепло, как рушатся защитные барьеры, а тревоги ускользают прочь, когда ароматные волны мягко плещутся о ее тело.

– Дай руку, – пробормотал он.

Она настороженно взглянула на него, но он вскинул брови – сама невинность.

Дейрдре неохотно дала ему руку. К ее удивлению, он всего лишь вложил кусок сарацинского мыла ей в ладонь.

Когда Пэган снова отвернулся, она начала намыливаться с намеренной неторопливостью, наслаждаясь ощущением шелковистости на коже, втирая пахнущее кардамоном мыло и в волосы. Он подошел с кувшином чистой воды, и она наклонила голову, чтобы прополоскать пряди.

Обычно она купалась в спешке и выходила, зная, что сестры и какая-нибудь служанка, а то и две тоже могут воспользоваться ванной. Но сегодня все это только для нее, и вода была такая теплая и приятная. Не пропадать же ей зря. Она закрыла глаза и положила голову на край лохани, наслаждаясь чувственным блаженством лаванды и свечей.

Один раз она украдкой бросила взгляд из-под ресниц, чтобы посмотреть, что делает Пэган, и от того, что увидела, у нее перехватило дыхание. Он сидел у огня, сложив ладони домиком под подбородком, рассеянно потирая пальцем губы, и смотрел на нее. В его взгляде светилось неприкрытое, откровенное, но все же тщательно обуздываемое желание. Его сдержанность тронула ее, но она также видела, что надолго ее может и не хватить. Что, в конце концов, разъединяет их сейчас, не дает соединиться на супружеском ложе? Только лишь ее воля и его честь.

Она снова опустила веки, пытаясь забыть терпеливую выдержку на его лице и супружеский долг, который она все оттягивала выполнять. Вскоре тихое потрескивание огня и тепло воды начали успокаивать ее тревоги, вовлекая в томную дремоту. Она дрейфовала в ароматном море покоя, все ближе и ближе подплывая к сонному берегу.

Насмешливый шепот Пэгана в один миг пробудил ее.

– Ей-богу, женщина, твои пальцы начинают сморщиваться. Скоро они будут похожи ни гнилые яблоки.

Она открыла один глаз. Пальцы ее ничуть не сморщились. Этот плут просто дразнит ее. Дейрдре ответила ему недовольным взглядом. К ее облегчению, озорная улыбка вернулась на его лицо, давая понять, что он всего лишь пошутил.

Он двинулся к ней с большим развернутым куском материи. Она вышла, поморщившись, когда мышцы бедер натянулись, и, прежде чем успела продрогнуть от холода, он завернул ее в простыню. Через тонкую ткань она чувствовала теплое прикосновение его пальцев, когда они прошлись по спине, промокая влагу с ее тела. Он стоял близко, так близко, что она слышала его чистый запах, так близко, что затрепетала, когда его дыхание коснулось капелек воды у нее на плече, так близко, что она испытала грешное желание, чтобы его губы преодолели последние несколько дюймов и встретились с ее губами. Но не успел наплыв желания одурманить ее, как он с неуловимой улыбкой отошел, оставив ее вытираться самой, затем повернулся, чтобы подбросить пару поленьев в огонь.

Стоя к ней спиной, озабоченно бросил:

– Ноги у тебя еще болят.

– Ерунда, – солгала она. Мышцы ее напряглись, когда она опустилась, закутанная в простыню, на край кровати.

– Если позволить мышцам одеревенеть, завтра будет еще хуже. – Он закончил с очагом, вытер руки и повернулся к ней с обманчиво невинным выражением. – Хочешь, я разотру их?

Несмотря на заманчивое предложение, она подозрительно прищурилась. Он явно пытается соблазнить ее. Разотрет он ей ноги, как же. Она начала было отказываться.

– Или, если желаешь, – продолжил он, пожав плечами, – я могу позвать своего оруженосца. Он мастак растирать лошадей. Уверен, что он…

– Я не лошадь, как ты успел, наверное, заметить.

Лукавые искорки в глазах выдали его. Он подшучивает над ней.

Что ж такое с этими норманнами? Шотландцы просто стискивают зубы и терпят боль. Они не нежат свои тела лавандовыми ваннами и чувственным массажем. Такие вещи – роскошь, которую занятый по горло управляющий крепостью едва ли может себе позволить. Да, все это довольно приятно… и успокаивающе, даже божественно, но…

– Мне бы не хотелось, чтобы ты потеряла день тренировки. – Он поцокал языком.

А почему бы, в конце концов, и не позволить ему помассировать себя? Она хорошо помнила, какими умелыми были его пальцы, каким успокаивающим прикосновение. И все же отдаться в буквальном смысле в его руки, в особенности когда она чувствует себя такой податливой… и теплой… и восприимчивой…

– Ладно, – выпалила она, прежде чем здравый смысл убедил ее отказаться.

Он кивнул, взяв пузырек с лавандовым маслом, налил немножко в ладонь и опустился на колени рядом с кроватью. Осторожно отвернув простыню с левой ноги, он вылил масло ей на колено и начал нежно втирать его, продвигаясь вверх по бедру.