Сара Маккерриган - Дева-воительница

Готовый пронзить ее.

Она проглотила свой глупый страх. Пусть делает свое черное дело. Не в ее натуре воздерживаться от битвы из страха быть раненой. Она приготовилась к его нападению.

Но к ее удивлению, он не сдернул остервенело с нее простыню. И не осыпал поцелуями. И не прыгнул вперед, чтобы придавить к кровати. Он не лапал, не хватал, не сжимал. Он просто подошел и спокойно сел рядом с ней как равный, настолько близко, что она ощущала жар, исходящий от его кожи.

– Я знаю, почему ты боишься меня, – пробормотал он.

– Я не бо…

– Ты боишься меня потому, что считаешь, что я твой враг.

Он частично прав. Она все еще считает его чужаком, захватчиком, угрозой.

– Ты ведь знаешь первое правило военной науки, да?

Не получив от нее ответа, он ответил сам:

– Познай своего врага.

С этим откровением он лег на спину, широко раскинув руки ладонями вверх, в жесте полной капитуляции.

– Давай, – предложил он, – познай своего врага.

Дейрдре сглотнула. Она бы предпочла заползти под одеяло. И тем не менее не могла не оценить щедрость предложения Пэгана. Да, она уже дала понять, что согласна лечь с ним, но теперь ясно, что это будет на ее условиях. Ей не придется чувствовать себя ни покоренной, ни опозоренной, ибо он позволил ей прийти к нему по собственной воле. Она будет владеть собой, сохранит самообладание. С его стороны это очень благородно.

Однако сознание этого не облегчало ее задачи. Она была невежественна, как новоиспеченный рыцарь, впервые надевший кольчугу.

Она поддержала себя глубоким вдохом, затем села так, чтобы посмотреть на него, раздумывая, с чего начать.

Взгляд ее упал на его левую руку, на длинный шрам на ладони. Интересно, как он его получил. Дрожащими пальцами она провела вдоль шрама.

– Использовал руку вместо щита, когда мне было шестнадцать, – тихо объяснил он.

Она поморщилась, представив это, потом проследовала вдоль линии шрама дальше, к еще одному, с внутренней стороны руки, и вопросительно взглянула на него.

– Нож соскользнул во время освобождения пленных. – Затем многозначительно добавил: – Пленных шотландцев.

Потом ее внимание привлекла неровная белая линия высоко над левой грудью. Она провела по ней кончиком пальца.

– Мой первый поединок, – сказал он.

Дейрдре улыбнулась своим воспоминаниям. Отведя волосы с шеи, показала ему отметину от отцовского меча:

– Мой первый поединок.

Их глаза встретились. Он улыбнулся, и Дейрдре почувствовала внезапное и странное родство с ним. Каждый шрам имел свою историю, и их истории были такими разными. И все же с каждым мгновением Пэган казался ей все меньше норманном и все больше товарищем по оружию, меньше врагом и больше мужем.

Осмелев, она провела большим пальцем вдоль челюсти, коснувшись шрама, который заметила еще тогда, когда впервые увидела его. Подбородок его был свежевыбрит и гладок на ощупь. Она видела, как сильно и ровно пульсирует жилка на шее, бьется почти так же быстро, как и у нее.

– Чуть не потерял голову в битве, – признался он. Она ахнула.

Он улыбнулся:

– Колин спас меня.

Высоко над бровью, возле линии волос была еще одна слабая отметина в форме треугольника.

– А этот? – спросила она.

– Ревнивый сокол.

Она взглянула ему в глаза. Они светились мягким юмором.

– Ему не понравилось, что я поцеловал его хозяйку.

Ревность на мгновение кольнула Дейрдре, когда она представила Пэгана, целующего другую женщину. Но она отмахнулась от нее, переведя взгляд на его правое плечо, потом погладила кожу там – не испорченную никакими шрамами. Затем, когда она скользнула вниз, по внутренней стороне руки к локтю, он дернулся.

Она нахмурилась и погладила еще раз.

– Ай! – вскрикнул он, вздрогнув.

– Больно? – озабоченно спросила она, проведя пальцами по коже с меньшим нажимом.

– Прекрати, не надо! – Он прижал руку к боку, придавив ее ладонь к ребрам.

– Что случилось?

– Ничего.

Она прищурилась. Он, конечно, лжет.

– Что такое? – повторила она.

– Ничего, я сказал. Просто не…

– Ты ранен?

– Нет.

– Изуродован?

– Нет!

– Покалечен?

– Да нет же!

Она тихонько пошевелила зажатыми между его рукой и грудью пальцами, пытаясь отыскать изъян на ребрах.

– У тебя…

– Нет, кошка ты любопытная! – Он еще крепче прижал руку.

– Тогда что…

– Щекотно, черт бы тебя побрал!

Даже огонь в очаге затих от его признания. Дейрдре ошеломленно заморгала.

– Ну, теперь ты довольна? – проворчал он, раздраженно нахмурившись, и на смуглых щеках проступил румянец стыда. – Щекотно.

Вначале она просто не знала, что сказать. Потом губы ее дернулись в улыбке, и дьявол зашептал на ухо. Она пошевелила зажатыми пальцами.

– А! – вскрикнул он. – Прекрати!

Естественно, его мольбы лишь воодушевили ее на дальнейшее озорство.

– Бог ты мой, я, кажется, не могу высвободить руку, – солгала она, еще энергичнее зашевелив пальцами у него между ребрами.

– Чертова девка! – прорычал он, но не выдержал и засмеялся.

Крайне позабавленная его беспомощностью, Дейрдре встала возле него на колени и уже обеими руками защекотала его с еще большим энтузиазмом. Ее пальцы порхали по его поджимающемуся, дергающемуся животу, по внутренней стороне локтей, по впадинам бедер, в то время как он делал тщетные попытки схватить ее шаловливые руки.

– Думаю, я нашла слабое место своего врага, – проворковала она, когда его смех и проклятия согрели воздух.

В какой-то момент простыня, в которую она была завернута, соскользнула с нее. Дейрдре этого не заметила. Она была слишком поглощена своим счастливым открытием, чтобы заметить. Но ее преимущество длилось недолго. После того как она несколько минут мучила своего пленника, он наконец взял верх. Схватив за запястья, он использовал свой вес, чтобы опрокинуть ее навзничь, и когда победоносно поднялся над ней, пригвоздив ее шаловливые руки к кровати, их тела встретились, соприкоснулись кожей.

Вначале Дейрдре ничего не поняла. Происходящее напоминало ей боевую схватку, и она широко улыбалась. Запыхавшийся, он тоже смеялся, зубы сверкали, глаза горели неподдельным весельем. Невозможно было оторвать глаз от его греховной красоты падшего ангела. Ей казалось, что их дыхания вот-вот сольются в одно, общее.

Пока они смотрели друг на друга, сердца их неровно забились, и веселость момента постепенно пропала. Взгляд Пэгана заскользил по ее лицу, словно он видел его впервые, и улыбка смягчилась, когда он ослабил хватку на запястьях.

Она чувствовала на себе его нежный взгляд так, как, должно быть, озябшая за зиму сосна чувствует летнее солнце. Но глаза Пэгана не только растапливали ее лед. Под его взглядом она загорелась, запылала и лишь теперь ощутила отсутствие даже легкой ткани между ними. Его плоть горела на ее теле, казалось, к ее естеству прикоснулся меч – еще теплый, только что с наковальни. Его вес подходил ей так же хорошо, как отлично сделанная кольчуга. И пульсирующий внизу ее живота как нежеланный посягатель, его член, казалось, стучался в ворота ее самой потайной крепости.