Вирджиния Спайс - Любовь не предает

– Как, вы хотите, чтобы Стенфилд считал вас жалкой провинциалкой, ничего не смыслящей в моде? – пустила она в ход веский аргумент, после которого Катрин уже не решилась настаивать на своем.

Платье, привезенное мадам Флери из Лондона, было просто великолепным. Сшитое из мягкого бархата изумрудного цвета, оно было отделано кремовыми кружевами на рукавах. Такая же отделка шла вдоль весьма откровенного декольте. Катрин долго не могла привыкнуть к тому, что линия талии завышена, и постоянно поправляла узкий бархатный поясок. Черные бархатные туфельки на низком каблуке, с перекрещивающимися ремешками, тоже вначале казались странными, но, походив в них немного, девушка пришла к выводу, что они гораздо удобнее, чем обувь на высоком каблуке.

Джейсон вышел к столу в великолепном черном муаровом фраке и во время обеда был образцом галантности и джентльменской учтивости. Но когда за чаем Альфонсина спросила графа, как долго мадемуазель де Шатовье пробудет его гостьей в Брайтоне, ответ огорчил обеих дам.

– Я собираюсь уже завтра отправиться в Лондон вместе с мадемуазель де Шатовье, – медленно проговорил он, внимательно наблюдая при этом за Катрин.

Настроение девушки ухудшилось. Завтра все закончится. Она расстанется с Джейсоном. Больше не будет совместных обедов и разговоров ни о чем. И ей не придется ловить на себе его дерзкий изучающий взгляд. Или… Они еще где-нибудь встретятся, но лишь мельком, например в театре или на балу. «Боже, как же мне не хочется от тебя уходить»… – невольно вспомнился ей обрывок фразы, произнесенной Стенфилдом на борту «Маргариты». Неужели он действительно говорил это? Что же случилось всего за несколько часов, почему он вдруг так изменился? Или… то был всего лишь минутный порыв?

– Отчего же ты так поспешно покидаешь Брайтон, Джейсон? – недовольно спросила мадам Флери. – Разве ремонт «Маргариты» уже закончен? Или ты охладел к своему любимому созданию и оно стало тебе безразлично?

– Мне вовсе не безразлично, как идет ремонт «Маргариты», с чего ты это взяла, Альфонсина? – отодвинув чашку с недопитым чаем в сторону, граф неспешно раскуривал трубку. – Я собираюсь через несколько дней вернуться обратно. Вот только отправлю мадемуазель де Шатовье к ее родственникам.

– Ах так! – Мадам Флери скомкала голубую льняную салфетку. – Ну что ж, как знаешь… Болван! – прошептала она в сторону.

Сделав вид, что не заметил этой реплики, Джейсон повернулся к Катрин:

– Вы ведь мне говорили, мисс Катрин, что у вас есть в Лондоне родственники? Кто-то из вашей семьи, эмигрировавший во время революции?

– Да, это действительно так. – Катрин уже пришла в себя и теперь была в состоянии продолжать непринужденный разговор. – И гораздо более близкие, чем вы думаете, мистер Джейсон. Моя родная сестра.

Изумление в глазах обоих собеседников было ответом на ее слова. Пробормотав что-то о превратностях судьбы, Альфонсина попросила девушку поскорее назвать имя этой дамы, занимающей, к тому же, видное положение в английском высшем свете.

– Нет ничего проще, так как мне стало известно ее новое имя, – с интригующей улыбкой проговорила Катрин. – Моя старшая сестра, в девичестве Вирджиния де Шатовье, после своего замужества в Англии получила имя и титул маркизы Кемпбелл.

Из груди мадам Флери вырвался сдавленный возглас, а ее фарфоровая чашка громко звякнула о блюдце. Лицо Стенфилда застыло, словно каменная маска, а сам он вдруг на минуту превратился в неподвижное изваяние. По мере того как Джейсон приходил в себя, его лицо приобретало настолько странное выражение, что Катрин порядком испугалась. Взяв, однако, себя в руки, граф попытался изобразить любезную улыбку, а в его голосе зазвучали прежние добродушно-насмешливые нотки:

– Так-так, дорогая моя леди! Значит, известная светская красавица маркиза Кемпбелл – ваша родная сестра? Ну надо же, каких чудес только не случается в наше неспокойное время, правда, Альфонсина? – Он едва заметно подмигнул мадам Флери. – Что ж, мне остается только порадоваться за вас. Вы будете жить в роскошном лондонском особняке, а у мужа вашей сестры найдется много приятелей, которые с удовольствием станут вашими кавалерами на время этого сезона. Не сомневаюсь, что леди Кемпбелл позаботится о вашей дальнейшей судьбе, и, может, чем черт не шутит, через пару – тройку месяцев мы прочитаем в «Таймс» о вашей блестящей помолвке!

– О, прошу вас, мистер Джейсон, не надо так говорить, я еще совсем об этом не думала, – с возрастающим смущением пробормотала Катрин. – И я… Мне, право, очень неловко. Наверное, я должна была сразу сказать вам о Вирджинии. Тогда вам не пришло бы в голову заботиться обо мне как о бедной эмигрантке и заказывать мне гардероб.

– Не пришло бы в голову заботиться о вас, так вы сказали? – в голосе лорда Стенфилда послышались жесткие нотки, а его взгляд словно пригвоздил девушку к месту. – Стыдитесь, мисс Катрин, ваши слова оскорбительны. Я в любом случае счел бы своим долгом оказать вам поддержку. И не важно, что у вас отыскалась в Англии богатая родня. К тому же, если говорить начистоту… – граф слегка поморщился, будто ему было неприятно говорить об этом, – у маркиза Энтони Кемпбелла имеются некоторые затруднения с деньгами, и ему было бы весьма накладно заказывать новые наряды для нежданной родственницы. Дело в том, что покойный отец оставил маркизу запущенное имение, и Энтони приходится в последнее время нелегко. К счастью, сам я избавлен от подобных проблем, и помочь вам для меня совсем не трудно.

– А так как вы будете жить в особняке Кемпбеллов на Беркли-стрит, я привезу вам все, что вы сегодня заказали, прямо туда, – подхватила мадам Флери.

– Это будет очень любезно с вашей стороны, дорогая Альфонсина, – только и оставалось ответить Катрин.

Выразительно посмотрев на часы, лорд Стенфилд поднялся из-за стола.

– В таком случае, если мы все решили, прощаюсь с вами до завтрашнего утра, мисс Катрин. У меня еще остались дела в городе. Вам, Альфонсина, я думаю, тоже следует отправиться в дорогу, чтобы успеть в Лондон дотемна, – обратился он к мадам Флери. – Я прикажу кучеру готовить экипаж?

– Да, да, Джейсон, мне и в самом деле стоит поторопиться, – засуетилась модистка, и вскоре Катрин осталась в гостиной одна. На душе у нее снова стало тяжело. Итак, ей осталось находиться в обществе графа Стенфилда всего несколько часов. А потом… потом ей придется навсегда забыть его улыбку и внимательный взгляд синих глаз, а помнить лишь об истинной цели своего приезда в Англию.

Утром Катрин узнала, что Стенфилд снова не ночевал дома. К завтраку он тоже не пришел, и девушка с досадой отметила, что граф вовсе не горит желанием пребывать в ее обществе. «Что ж, – подумала она, – во всяком случае, у меня в запасе есть еще несколько часов, чтобы побыть рядом с ним. Ведь ему волей-неволей придется сопровождать меня в Лондон». Размышляя подобным образом, Катрин наскоро позавтракала и решила посвятить побольше времени своему туалету.