Ширл Хенке - Упрямица

Фортунато приходилось видеть множество подобных шрамов. Этот человек однажды обманул смерть, уцелев после удара ножом сзади. Кто-то хотел перерезать ему горло, вероятно во сне, но спящий проснулся, дернулся, и убийца промахнулся.

С такими приметами агенту Маккуина Порфирио Эскандидо не составит труда отыскать предателя.

Мерседес лежала и упорно рассматривала фреску на потолке, но пасторальная сцена, изображающая Пана с флейтой и ягнят, танцующих вокруг него, не могла ее отвлечь от мыслей о Лусеро. Ее пугало его длительное отсутствие.

Лусеро! Она по-прежнему называла его так. А как иначе? Она не знала его настоящего имени и не хотела знать. Ведь в таком случае она бы открыто призналась, что темная греховная страсть завладела ею.

Куда он направился этой ночью? Когда они встретились в спальне, то он весь кипел гневом. Он пытался уверить ее, что лишь глупая политическая дискуссия между мужчинами за графином портвейна ввергла его в такое состояние. Но Мерседес чувствовала, что здесь кроется нечто иное.

После того как они разделись, легли и укрылись роскошными шелковыми простынями, он овладел ею. Она не переставала удивляться, с какой нежностью и заботливой осторожностью он занимается с ней любовью. Теперь ей казалось, что она уже никогда не сможет проводить ночи без него, без его сильных и теплых рук, обнимающих ее во сне.

Вот поэтому она проснулась, ощутив, что его нет рядом.

Поспешно накинув халат, Мерседес сбежала по лестнице в пустой холл, приоткрыла дверь, ведущую во двор, и увидела, как хозяйский сын вывел из конюшни лошадь, вскочил в седло и выехал за ворота гасиенды. Через минуту-другую это же проделал и Лусеро. Причем он явно опасался, что Мариано его заметит, и предпринимал все меры, чтобы этого не случилось.

Не зная, что ей делать, Мерседес вернулась в спальню, упала навзничь на постель и пролежала несколько часов без сна, изучая фреску над головой, озаренную светом ночника.

Наконец ее терпению пришел конец. Хватит! Она не могла лежать пассивно на кровати, пялясь в потолок, когда он неизвестно где и неизвестно чем занимается.

Мерседес вскочила, прошла в гардеробную и принялась тщательно одеваться. В крайнем случае, если кто-то застигнет ее блуждающей по дворцу, по его коридорам и холлам, то она будет выглядеть вполне благопристойно.

Николас проследовал за Мариано обратно до дома, надеясь узнать, что молодой Варгас будет делать с полученными от незнакомца бумагами.

Мариано поступил именно так, как и рассчитывал Ник. Он спрятал бумаги в потайное отделение письменного стола в отцовском кабинете, затем налил себе полный стакан бренди, погасил свечу и отправился спать.

Николас подождал, пока стихнут его шаги вдали, проник в кабинет и с помощью перочинного ножа легко отпер потайной ящик.

Разложив бумаги на столе, он принялся за их изучение. Невероятно! Намеченные передвижения всех частей хуаристской армии были перечислены на одной странице с указанием конечного пункта маршрута. В каждом отдельном случае давался письменный совет, где их выгоднее атаковать. На другом листе помещалось расписание на ближайший месяц транспортов с американским оружием, прибывающих из-за границы в Чиуауа. Очевидно, в задачу Варгаса входило перехватить их.

Но самым главным документом был, конечно, подробный план переезда Хуареса из северных провинций на юг, намеченного на начало 1867 года. Опять же заметки на полях указывали места, наиболее удобные для устройства засады, а также сведения о близлежащих городках и деревнях, об их населении.

Все внимание Ника было поглощено этими свидетельствами величайшего предательства. Он не услышал, как дверь тихонько открылась. Лишь шестое чувство сработало. Он резко вскинул голову, когда холодок пробежал у него по спине, предупреждая об опасности.

– Вы нашли труды моего сына достаточно интересными для чтения? – голос старого Варгаса нарушил предутреннюю тишину.

Фортунато оставалось только проклинать себя за собственную неосторожность. Его «ремингтон» был в кобуре, скрытой под сюртуком. Если бы массивный стол заслонял его от противника, то…

– Не надо лишних движений. И положите на стол ваше оружие, – приказал Варгас, лишив Фортунато последней отчаянной надежды.

Ник повиновался. Под упорным, ледяным взглядом старика он разоружился, уронив револьвер на ковер.

– Вы правы, это увлекательнейшее чтение. Прямо бульварный роман. Могу себе представить, как люди, нанятые Мариано, нападут из засады и расправятся с Хуаресом по дороге из Эль-Пасо в Чиуауа.

Дону Энкарнасиону больше не было нужды притворяться и лгать.

– Однако ты, Лусеро, поставил под вопрос удачу всего предприятия! Дело не состоится, пока мы не узнаем, насколько глубоко бунтовщики проникли в наши замыслы.

– Вы говорите о вашем шпионе? – Фортунато, стараясь выглядеть спокойным, сложил бумаги в прежнем порядке и убрал их обратно в ящик. Каким-то образом он надеялся обвести Варгаса вокруг пальца, прежде чем выяснится, что благородный дон Альварадо служит противной стороне.

Седые, сверкающие, как серебро, брови старика взметнулись вверх:

– Ты успел узнать и про Эмилио?

– Американцы очень хотят сохранить Хуареса в добром здравии. Про Эмилио им давно известно.

Ник блефовал, как настоящий покерный игрок. О, если бы Маккуин не был так скрытен и передал бы Нику больше информации! Хорошо бы знать, кто этот Эмилио.

Варгас вдруг взорвался. Так бывает иногда – при ясном небе внезапно гремит гром.

– Ты отвратителен мне, креол, патрон прославленного Гран-Сангре, перекинувшийся на сторону самого низкого отребья, воров, убийц. Ты предал и свое сословие, и своих благородных предков!

– А вы, дон Энкарнасион, предали свою страну. Вцепившись когтями в свои богатства, вы рвете Мексику на куски.

– Я должен был бы пристрелить тебя, как бешеную собаку, – сказал старый дон.

– Вряд ли вы так поступите, сеньор. Выстрел разбудит гостей, и они начнут задавать нежелательные вопросы.

Говоря это, Ник осторожно перемещал руку по столешнице к массивному хрустальному пресс-папье. У него был только один шанс, и он намерен был им воспользоваться.

Старый Варгас горестно потряс головой:

– Сначала я принял тебя за простого воришку. Жаль, что это не так.

Он поднял дуло пистолета на уровень груди Фортунато.

В наступившую тишину ворвался голос Мерседес:

– Не смей!

Она перехватила руку старика, подкравшись из-за спины. Он боролся с ней, вырывался, но Мерседес цепко держала его.

Ник кинулся к ней на помощь, но тут прозвучал выстрел, и пуля вошла в чью-то плоть. «О Боже! Только не Мерседес!»

Старый человек, сгибая колени, опускался на ковер, а Мерседес возвышалась над ним, победившая, но далеко не торжествующая.