Ширл Хенке - Упрямица

– Но он индеец, простолюдин, без роду, без племени, он никто! Как он может возвыситься до того, чтобы править государством?

Николас встрепенулся, отвернулся, словно она оскорбила его плевком.

«Человек без роду, без племени… Никто…» Это так же относилось и к нему.

– Хуарес был избран согласно конституции. Он получил законное право на свой президентский пост. – Он с холодностью встретил в упор ее гордый взгляд.

Мерседес не смогла оторвать от него глаз, наблюдая, какая борьба происходит сейчас в его душе, как тяжела для него печать молчания, которую он сам наложил на свои уста.

– Итак, ты сменил цвет знамени, предал императора ради Хуареса. Поступил ли ты так лишь ради того, чтобы разрушить заговор Варгаса, или ты всегда сочувствовал республиканцам? Как долго ты занимаешься шпионажем в пользу Хуареса?

– Ты собираешься разоблачить меня? – Голос его прозвучал вкрадчиво. Казалось, буря в его душе утихла. Он с нежностью перебирал пальцами ее золотистые локоны.

Против своей воли Мерседес потянулась к нему. Ей хотелось ощутить снова теплоту и уверенную силу, исходящую от него, забыть о войне, которая сейчас вдруг превратила их во врагов. Но даже будучи во враждебном лагере, он все еще оставался мужчиной, которого она полюбила и чье дитя носила под сердцем.

Когда дон Энкарнасион поднял на него пистолет, она сама готова была умереть.

– Я убила человека, чтобы спасти тебя. Значит, я теперь, вероятно, тоже предательница.

– Моя смелая, верная Мерседес! – Улыбка, тронувшая его губы, была горькой. – Я люблю тебя, моя Мерседес. Поверь в это, даже если ты не веришь ни во что другое…

Он притянул ее к себе, и она покорно приникла к его горячему телу. Растрепанные волосы Мерседес, ее припухшие от слез глаза и его гневное отчаяние возбуждали в них обоих страсть. Он жаждал слиться своим жестким ртом с ее нежными, призывно приоткрытыми губами.

Мариано Варгас плотно затворил двери кабинета и наконец остался в одиночестве. Суматоха, вызванная смертью отца, действовала ему на нервы. Труп убрали, осталось только кровавое пятно на ковре. Смешно даже подумать, что гордый старик пал жертвой какого-то ничтожного воришки. Здесь дело посерьезней.

Он обследовал потайной ящик письменного стола. Бумаги были в нем уложены в том же порядке, как он их оставил… а может быть, нет?

Мариано стал методично перекладывать их одну за другой. Кто-то поменял две страницы местами – это открытие обожгло его. Проклятие!

Он вернул бумаги на прежнее место. Кто мог шпионить за ним? Кто-то из слуг? Маловероятно. Все они находятся в услужении Варгасов много лет. Значит, гость. Он мгновенно перебрал в памяти весь длинный список гостей, приглашенных старым доном на праздник. И вдруг словно бы молния рассеяла густой мрак. Суровый наследник Гран-Сангре, дон Альварадо, заколовший, как мясник, прусскую свинью фон Шелинга.

Мариано в раздумье потер подбородок.

«Трудно поверить, что Лусеро перекинулся на сторону хуаристов. Однако он выпустил на волю пеонов, укравших его коровенку. Такие поступки не остаются без внимания гасиендадо, владеющих даже десятками тысяч голов скота. А он, поймав их с поличным, еще и подарил им мясо для прокорма семей!»

Мариано налил себе щедрую порцию бренди и уселся в отцовское кресло за письменным столом.

– Теперь я занял свое законное место, – пробормотал он, ощущая, как благородный, выдержанный напиток разливается по его жилам. – Поутру я займусь доном Лусеро, старым моим приятелем…

Все, знающие о трагической смерти старого Варгаса, воздерживались от упоминания о ней до позднего утра. Слишком было велико уважение прислуги к гостям, прибывшим на его последний праздник.

Когда же было объявлено о кончине патрона, фиеста резко оборвалась, и гости заторопились разъехаться по домам, предоставив дону Мариано и донье Урсуле оплакивать почившего.

Уже удалившись от дворца на почтительное расстояние, Фортунато обмолвился, наклонившись к окошку кареты, в которой ехала Мерседес.

– Мариано не напутствовал нас, как всех других отъезжающих…

Мерседес поежилась. В памяти всплыла жуткая сцена в кабинете. Она убила старого человека, чтобы спасти своего любовника. На какое еще преступление она готова пойти ради него?

«Я погубила свою душу из-за кого-то безвестного…»

Как ей хотелось задать ему прямой вопрос – кто ты, как твое имя? Но ведь если она получит ответ, то станет уже на самом деле величайшей грешницей, сознательно изменившей венчаному супругу.

Она предпочла переменить тему разговора.

– Ты не ошибаешься насчет дона Мариано? Он выглядит таким… – ей нелегко было найти определение его характера, – бесчувственным.

– Да, он не похож на своего отца, – сухо ответил Ник.

– А жене Мариано явно не понравилось, что праздник так грустно и быстро закончился.

Ник усмехнулся:

– Конечно, ей не по нраву носить теперь долгие месяцы траур по тестю.

Наконец она набралась мужества спросить:

– Ты выведал их секреты? Как ты теперь поступишь?

Он обвел взглядом горизонт. Суровые горы и дышащие влагой долины. Земля контрастов, не прощавшая лени и пренебрежения, но готовая щедро отблагодарить за любовь и ласку. Она стала его домом.

После некоторого раздумья Ник решил полностью открыться Мерседес:

– В условленном месте в Гран-Сангре меня ожидает агент президента. Я передам ему всю информацию. – Он взглянул на нее, пытаясь прочесть по ее лицу, как она отнеслась к его словам, и добавил: – Я видел человека, который предавал Хуареса. Его надо разоблачить немедля!

– Поступай так, как велит тебе долг. Я не могу помешать тебе.

– Да, ты не можешь помешать… если только… не захочешь увидеть меня мертвым. – Тон его был безжалостным. Жизнь его находилась в ее руках, а также их общее будущее, связанное с рождением ребенка. Но не тешит ли он себя химерами? Есть ли оно впереди – это счастливое будущее? Мало что зависит от самого Ника. Он может только питать надежды…

Они продолжали путь в молчании. Мерседес всматривалась в лицо мужчин из их вооруженного эскорта, гадая, кто еще из людей, рожденных и выросших на земле Альварадо, перешел во враждебный лагерь. Как она была слепа! Вероятно, ее со всех сторон окружали люди, разделяющие взгляды ее любовника. Причем от победы революции они рассчитывали получить гораздо больше, чем он. Выходит так, что он поступает бескорыстно и даже во вред себе?

Может ли она считать его предателем своего сословия, когда даже не знает, откуда он взялся и кто он такой? Но она поняла окончательно, что это ей безразлично. Она полюбила его больше собственной жизни, и теперь у них одна общая дорога.

После промежуточной ночевки в пустоши они прибыли в Гран-Сангре, и Ник позаботился, чтобы Ангелина тут же взяла под свое крыло утомленную Мерседес. Его скорее беспокоило не здоровье, а душевное состояние беременной женщины после пережитой трагедии.