Клэр Дарси - Джорджина

— Я не знаю его хорошо, это верно, но уверена, что понимаю намного лучше вас, — возразила Джорджина. Гнев ее рвался наружу.

Она хотела продолжить, но леди Элиза, сверкнув глазами, опередила ее:

— Мое дорогое дитя, полагаю, что именно так думала в свое время и ваша кузина Нола. Бедная девочка и понятия не имела, когда давала согласие выйти за него замуж, что он собой представляет на самом деле. Она сама мне об этом говорила в Брюсселе незадолго до смерти. Она страшно переменилась, в ней просто нельзя было узнать ту веселую и беззаботную девушку, какой прежде знали ее друзья.

— Такое вполне могло случиться, мадам, — по-прежнему пытаясь сдерживать негодование, ответила Джорджина. — Вам не хуже моего известно, что частенько после свадьбы супруги узнают, что они не подходят друг другу, хотя никто из них в этом не виноват.

Леди Элиза снова покачала головой:

— О, если вы решили сделаться его защитницей, то мне не остается ничего другого, как говорить открыто. — Леди Элиза положила свою руку на руку Джорджины. Потом, понизив голос, продолжила: — Поверьте, мне мучительно больно говорить об этом, но, учитывая обстоятельства, я считаю своим долгом рассказать вам все до конца. Тогда в Брюсселе почти открыто говорили, будто Шеннон повинен в смерти жены.

В первое мгновение Джорджине показалось, что она ослышалась. Сдавленным голосом она воскликнула:

— Но что вы пытаетесь этим сказать, мадам? Что он…

— Убил ее? — проговорила леди Элиза слова, которые Джорджина не смогла произнести. — Нет, этого я не имела в виду. Я только сказала, что на этот счет были подозрения. Она умерла при весьма странных обстоятельствах — как было сказано, от расстройства внутренних органов, сопровождаемого лихорадкой, хотя ни один доктор не обнаружил причины, вызвавшей эту лихорадку. После того как Шеннон поспешно похоронил ее, а сам в тот же вечер исчез из города — говорили, уехал в Грецию или бог знает куда еще, — по Брюсселю поползли слухи об отравлении. Если бы в городе не творилась полная неразбериха — это было перед самым сражением при Ватерлоо, — я уверена, что могло бы начаться расследование. — Она посмотрела на бледное лицо Джорджины и сочувственно погладила ее по руке. — Разумеется, вы в шоке, бедняжка. Но что поделаешь. Поведение Шеннона далеко от безупречного. Но чтобы совершить такое ужасное преступление!.. Однако, если принять во внимание, какую цель он преследовал…

Джорджина выдернула руку и вскочила.

— Я вам не верю! — запротестовала она. — Этого не может быть! Ради бога, мадам, неужели вы пытаетесь убедить меня, повторяя сплетни, в том, что Шеннон имеет намерение убить меня?

— Вовсе нет, — возразила леди Элиза. Она подняла на Джорджину полные сочувствия глаза. — Вполне возможно, что он питает к вам самую искреннюю привязанность, какую никогда не испытывал к Ноле. Но что это меняет? Какие бы чувства он к вам ни испытывал, не думаете же вы связать себя с человеком, способным убить самым жестоким образом женщину, которую он клялся беречь и защищать как свою жену…

Джорджина стояла молча, упершись взглядом в лакированного мандарина в ярко-красном платье. Она чувствовала себя разбитой. Несмотря на всю свою решимость не верить словам леди Элизы, она не могла вспомнить, чтобы Шеннон когда-либо с нежностью упоминал при ней имя своей жены. Более того, он всячески избегал говорить о ней. Джорджина не хотела сдаваться и запальчиво заявила:

— Пусть так, мадам, но неужели, вы думаете, я поверю, хотя вы и пытаетесь убедить меня в правдивости этих ужасных слухов, будто вы могли пригласить такого человека в свой дом…

Леди Элиза пожала плечами, и в ее глазах вспыхнуло привычное игривое выражение.

— О, тут я должна покаяться. Я подумала, что будет забавно приручить такое грубое животное! Я вас слишком шокировала? Вы не знаете высший свет, моя дорогая. Люди готовы на что угодно ради того, чтобы избежать скуки. Разумеется, я немного рисковала, но я постараюсь, чтобы моя репутация осталась незапятнанной… Мое дорогое дитя, это ваше будущее под угрозой! Я никогда не простила бы себя, если бы не предостерегла вас. И, поверьте мне, я непременно поговорю с миссис Квинливен, если понадобится.

Джорджина не могла больше слушать. Собравшись с духом, она твердо произнесла:

— Вам нет необходимости это делать, леди Элиза. Я не испытываю к мистеру Шеннону ни малейшего интереса и умоляю вас ни при каких обстоятельствах не передавать эти ужасные слухи моей тете.

Затем она повернулась и, выйдя из комнаты, поспешила в бальный зал, опасаясь, как бы леди Элиза не настояла на продолжении их беседы.

Сейчас ей меньше всего на свете хотелось быть вовлеченной в пустую болтовню. Как только она появилась в зале, к ней тут же подскочил молодой джентльмен — один из лондонских кавалеров, расхваленных леди Элизой, которому она обещала этот танец: Ей пришлось улыбаться и отвечать на комплименты партнера, в то время как мысли были заняты только что услышанными новостями.

В женитьбе Шеннона и впрямь крылось нечто странное — она чувствовала это всегда. Но поверить в то, что он мог избавиться от собственной жены, было выше ее понимания.

Когда танец закончился, ее перехватила миссис Квинливен. Тетя потребовала сказать всю правду о том, о чем уже начали шептаться по углам.

— Эта глупышка Бетси успела растрезвонить всем, будто Питер Хессион сделал тебе предложение! — в ужасе воскликнула она. — О, моя милая, не томи, неужели это правда!

Джорджина поспешила успокоить тетю, клятвенно заверив ее, что никакого предложения ей не делали, и посоветовала не поднимать лишнего шума.

Она поискала глазами Шеннона, но его нигде не было. Питер Хессион стоял в другом конце зала и в нерешительности смотрел на нее. Находясь под впечатлением сказанного леди Элизой, Джорджина чувствовала, что ей не выдержать еще одной сцены с Питером, а потому она попросила миссис Квинливен:

— Милая тетя, должна признаться, что я с трудом убедила мистера Хессиона, что здесь не место и не время говорить о подобных вещах, и теперь, когда у меня просто раскалывается голова, надеюсь, вы не станете возражать, если мы поедем домой?

Лицо миссис Квинливен просветлело от этих слов. Она, несомненно, заметила взгляд юного Хессиона, обращенного в сторону Джорджины, и была только рада возможности увести племянницу от молодого человека, который явно был от нее без ума.

— Разумеется, мы не останемся, если ты нездорова, — с готовностью откликнулась она. — Думаю, леди Элиза нас поймет.

Джорджине было безразлично, что подумает леди Элиза. Она была уверена, что, если в самое ближайшее время не останется одна, то, несмотря на все старания, разразится слезами.