Джулия Гарвуд - Замки

Да, он любит ее уже давно. Он и представить не мог, почему Алесандра полюбила его. Если бы она не спала, Колин, возможно, задал бы ей этот вопрос. Несомненно, она могла бы сделать лучшую партию с кем-то другим. С тем, у кого есть титул… земля и наследство… с тем, у кого здоровое, непокалеченное тело.

Колин не считал себя романтиком. Он был трезвым, рассудительным человеком, знающим, что добиться успеха может только неустанным трудом. В темном уголке своего сознания он затаил мысль, что Бог отвернулся от него. Это было неподвластное ему чувство, которое укоренилось сразу после того, как он чуть было не лишился ноги.

Колин помнил, как врач шептал, что нужно ампутировать ему конечность, помнил также решительный отказ своего друга. Натан не позволил сэру Уинтерсу прикоснуться к его ноге, но Колин до сих пор непостижимым образом боялся засыпать из страха, что, когда проснется, окажется без ноги.

Ногу сохранили, но постоянная боль, которая сжилась с ним, не давала забывать ему о ране.

Колин всегда считал, что чудеса предназначались для других. Но вот в один прекрасный день Алесандра вошла в его жизнь. Его принцесса действительно любит его. Сердцем он понимал, что ее любовь неподвластна никаким условностям или ограничениям. И если бы она встретила его одноногого, то полюбила бы так же сильно. Ему удалось бы вызвать ее сострадание, но не жалость. Все ее поступки указывали на самоотверженную решимость заботиться о нем.

Алесандра предназначена только для него – иногда ворчливая, непокорная, – но все равно любящая только его.

И это, решил Колин, настоящее чудо.

В конце концов Бог его не забыл.

Она хотела оставить его. Алесандра понимала, что поступает неразумно, но была в таком отчаянии, что не находила себе места. Небрежное замечание Натана о том, что они с Колином рассчитывали на наследство Сары, которое могло помочь им в делах корабельной компании, так сильно ее уязвило, что она была готова расплакаться.

Колин, решила Алесандра, отказывается от нее при любой возможности. Он не хочет, чтобы она помогала ему с бухгалтерскими книгами компании, не хочет принять ее наследства, а самое главное, не хочет и не нуждается в ее любви. Сердце его, казалось, было заковано в броню, и Алесандра уже не верила, что сможет когда-нибудь заставить Колина полюбить ее.

Алесандра понимала, что она жалка. Ей было все равно. Этим утром пришло письмо от матери-настоятельницы, и Алесандра прочла его по крайней мере десяток раз.

Ей хотелось домой. Она так истосковалась по монастырю и монахиням, что расплакалась.

Все верно, решила она. В конце концов, она была в полном одиночестве – Колин работал в своем кабинете за закрытой дверью. Он ее не услышит.

Боже правый, как бы ей хотелось не поддаваться тоске в эти дни! Кажется, она полностью потеряла способность рассуждать. Алесандра стояла у окна в сорочке и халате, глядя на улицу, и так была погружена в свои безрадостные мысли, что даже не заметила, как отворилась дверь.

– В чем дело, сердце мое? Ты себя плохо чувствуешь?

Голос Колина был полон беспокойства. Алесандра глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и посмотрела на мужа:

– Мне хочется домой.

Колин не ожидал этого услышать. У него был чрезвычайно растерянный вид. Но он быстро взял себя в руки. Притворив дверь, Колин подошел к жкене.

– Ты и так дома.

Алесандра хотела возразить ему, но удержалась.

– Да, конечно, – согласилась она. – Но мне бы хотелось получить твое разрешение поехать в гости в Святой крест, От монастыря рукой подать до «Каменного рая», а мне хотелось бы снова увидеть мой отчий дом.

Колин подошел к ее письменному столу.

– И какая тому причина? – спросил он, опершись о край стола в ожидании ответа.

– Сегодня я получила письмо от матери Марии и неожиданно почувствовала такую тоску по дому!

Ни один мускул не дрогнул на лице Колика.

– У меня сейчас нет времени, чтобы…

– Со мной могут поехать Реймонд и Стивен, – перебила Алесандра. – Я не хочу, чтобы ты со мной ехал. У тебя и без меня дел по горло.

Колин почувствовал, что начинает терять терпение. Мысль о том, что его жена отправится в путешествие без него, казалась ему просто дикой. Однако он не хотел отвечать прямым отказом на ее просьбу, потому что никогда прежде не видел ее такой расстроенной. Добавив к этому ее интересное положение, он совсем разволновался.

Алесандра, должно быть, не в своем уме, если намерена выудить у него разрешение. Но и об этом он умолчал.

Колин попытался прибегнуть к здравому смыслу, чтобы заставить Алесандру его понять.

– Дорогая…

– Колин, ты во мне не нуждаешься!

Это немыслимое заявление застало его врасплох.

– Черт возьми, как это не нуждаюсь? – почти заорал он.

Алесандра покачала головой и отвернулась от него.

– Я тебе никогда не была нужна, – прошептала она.

– Алесандра, сядь.

– Не хочу.

– Я хочу поговорить с тобой об этом… – Он чуть было не сказал «об этом смехотворном представлении», но вовремя остановился.

Алесандра как будто не слышала его и продолжала смотреть в окно. Колин заметил стопку листков на ее столе и неожиданно понял, что ему нужно сделать. Он быстро пролистал списки, пока не нашел тот, где сверху было написано его имя.

Алесандра не обращала на него внимания. Колин свернул листок пополам и засунул его в карман. Затем снова попросил ее сесть. На этот раз резче, настойчивее.

Алесандра все медлила. Наконец она вытерла слезы и подошла к краю постели. Потупившись, низко нагнув голову, она молча села.

– Неужели ты вдруг перестала меня любить?

Колин не мог скрыть беспокойства в голосе.

Алесандра удивленно подняла глаза на мужа:

– Нет, конечно, я не перестала тебя любить!

Он облегченно вздохнул, довольный таким ответом. Подойдя к ней, он остановился.

– Нет никакого дядюшки Альберта, верно? Вопрос, заданный в лоб, смутил ее.

– Какое отношение имеет дядя Альберт к моей просьбе поехать домой?

– Черт побери, твой дом здесь!

Алесандра снова наклонила голову.

Колин тут же пожалел о своих словах и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

– Удели мне еще минутку, Алесандра, и ответь на мой вопрос.

Она долго колебалась, сказать ему правду или нет:

– Ты прав, нет никакого дядюшки Альберта.

– Я так и думал.

– Почему ты так и думал?

– От него никогда не приходило никаких писем, тем не менее я слышал, как ты говорила Кейну, что получила от него весточку. Ты его выдумала, и мне кажется, я знаю зачем.

– Я в самом деле не хочу об этом говорить. Я сегодня так устала. Теперь уже поздно, почти десять часов.

Колин не собирался оставлять ее в покое.

– Ты днем проспала четыре часа, – напомнил он.