Мэри Патни - Свет Рождества

Над суровыми пиками холмов небо переливалось всеми оттенками золотого и алого, а группа фиолетовых облаков, обнимая горизонт, принимала в свои объятия расплавленное докрасна солнце. Кивнув в сторону заката, Элизабет произнесла:

– Несмотря на то, что впереди нас ждет долгая холодная ночь, вот это зрелище почти компенсирует наши неудобства. Как часто мы выкраиваем время полюбоваться закатом?

– Не так уж и часто, – согласился Рэндольф, садясь на ступени храма, чтобы тоже иметь возможность восхититься этим пышным, красочным представлением природы.

И все же, несмотря на полыхающее закатное небо, Элизабет поняла, что большая часть ее внимания сосредоточена на компаньоне, сидевшем меньше чем в дюжине шагов от нее. Без головного убора, с растрепанными волосами, слегка тронутыми жидким золотом уходящего солнца, он больше не походил на безупречного английского джентльмена. Теперь сила, скрывающаяся за его благородными манерами, стала особенно ощутима, и Элизабет почувствовала неясное беспокойство. Может ли лорд Рэндольф решить использовать в своих интересах их вынужденное уединение и попытаться соблазнить ее? Если он это сделает, то она будет совершенно беспомощна, ей не удастся противостоять такой превосходящей силе...

И тут Элизабет в ужасе поняла, что ей хотелось бы, чтобы он попытался ее обольстить. Ее загнанная в самый дальний угол души низкая натура восхищалась сложившейся ситуацией, которая позволила бы ей, Элизабет, подчиниться грубой силе с чистой совестью, найдя оправдание для грехопадения. К несчастью, ее моральные устои, воспитанные в доме священника, не поддавались такому простому обману.

Еще ближе подтянув колени, она отчитала себя за то, что оказалась столь бесстыдным, отвратительным существом. Если бы лорд Рэндольф являлся такого рода мужчиной, который мог бы обратить сложившуюся ситуацию себе на пользу, чтобы совратить ее, он не был тем человеком, в которого она была влюблена, и она бы его не хотела. Кроме того, она очень сомневалась, что его интерес к ней лежал именно в этой плоскости; он сам сказал, что его предложение – всего лишь глупое воображение. Уже сейчас он, вероятно, благодарил свою счастливую звезду за то, что она его отвергла.

А если нет, то в этом временном плену он должен чувствовать себя еще более неловко, чем она. Ведь это она отказала лорду Рэндольфу, а потому один ее вид должен вызывать в нем ненависть.

Вопреки ее странным мыслям Рэндольф произнес с некоторым сарказмом в голосе:

– Я знал, что Рождество в Италии я проведу не так, как дома, но я и мечтать не мог о таком разительном отличии.

– Да, – мрачно согласилась Элизабет. – Но мы, по крайней мере, живы. Если бы мы начали спускаться на несколько секунд раньше...

– Совершенно верно, – подтвердил он очень сухо. – Получается, что мое неудачное предложение оказало нам некоторую услугу, поскольку задержало нас.

– Я понимаю, что находиться здесь, в ловушке, вместе со мной для вас достаточно трудно. Мне очень жаль, – тихо произнесла Элизабет.

Он пожал своими широкими плечами.

– Не извиняйтесь – это моя ошибка. Я должен был знать, что редко кому выпадает второй шанс, когда любовь и брак идут рука об руку. За грех неверного суждения я должен заплатить свою цену.

Его слова были ей так понятны и близки, что она ответила дрожащим голосом:

– Вы правы. Какой бы ни была причина – грех или невезенье – большинству из нас дается только один шанс на счастье. Мы думаем, что это будет длиться вечно, и вдруг все исчезает словно дым.

Он повернулся к ней лицом, его силуэт четко вырисовывался на фоне яркого неба.

– Что случилось с вашим шансом, Элизабет? Почему вы тратите свою жизнь, воспитывая чужих детей, а не своих собственных?

Она вздохнула.

– Это не очень-то драматическая история. Уильям и я были влюблены друг в друга с детства. Он был младшим сыном сквайра, а я – дочерью священника. Наши семьи не были в восторге от нашей помолвки, поскольку ни у одного из нас не было никаких перспектив, но мы были молоды, оптимистичны и желали упорно трудиться. Мы распланировали всю свою жизнь. Отец Уильяма купил ему пару нашивок и отправил на Полуостров. Я преподавала и откладывала на будущее свою зарплату. Мы решили, что как только он станет капитаном, мы поженимся, и я буду следовать за ним, куда бы его ни послали.

– Но этого не случилось.

– Нет, – прошептала она. – Не прошло и года, как он был мертв. И даже умер не как герой от рук француза, а от простой лихорадки.

– Мне очень жаль, – мягко произнес лорд Рэндольф. – Ужасно терять таких молодых и храбрых, а для вас это была трагическая потеря.

В том неустойчивом настроении, в котором она пребывала, его сострадание почти сломило ее. Она попыталась взять себя в руки.

– Я считаю, что мне повезло, раз мы имели ту малость, что была нам отпущена, хотя этого было гораздо меньше, чем мы ожидали. – Она попыталась улыбнуться, но безуспешно. – Действительно, это была большая удача, что хотя бы один мужчина за всю мою жизнь хотел на мне жениться. Я не из тех женщин, которые могут подвигнуть мужчину на безумную страсть, а без приданого я вообще не могла рассчитывать выйти замуж. Если бы Уильям и я не выросли вместе, сомневаюсь, что он хотя бы дважды посмотрел в мою сторону, но так получилось, что мы... мы выросли как две половинки одного целого.

– Я хочу, чтобы вы прекратили так принижать себя, – серьезно прервал ее Рэндольф. – Красота и благосостояние, несомненно, имеют место в мире, но они вовсе не гарантируют удачного брака.

– Вы вынесли это из собственного опыта? – спокойно спросила она.

– Да, я вынес это из собственного опыта. – Он резко поднялся. – Я должен развести огонь, пока еще хоть немного светло.

Им повезло, что у лорда Рэндольфа оказались кремень и огниво, а также перочинный нож, с помощью которого можно было получить с внутренних частей веток сухую древесную стружку. И довольно скоро перед ними потрескивал небольшой костер. Рэндольф присел на корточки, оставаясь достаточно близко к огню, чтобы время от времени подкидывать в него сучья.

– Наличие огня приблизило нас к цивилизации.

Элизабет с ним не согласилась. Даже при разведенном огне цивилизация казалась бесконечно далекой, поэтому она и отважилась говорить довольно смело, чего не сделала бы при других обстоятельствах.

– Вы сказали, что поддались греху неверного суждения, – напомнила она довольно решительно. – Если ваш грех состоит в том, что вы влюбились в красивое лицо и потом нашли, что характер леди совсем не так прекрасен, как ее внешность, то это вовсе не является таким уж большим преступлением. Многие молодые люди поступают точно так же.