Джейд Ли - Белая тигрица

Искренне твоя, Мэй Дан.

Видишь, как англичане подписывают свое имя? Ужасно, правда? Из стороны в сторону, вместо того чтобы вести линию сверху вниз. У них все линии неправильные. У них даже нет кисти для письма, у них всего лишь деревянные палочки, внутри которых уголек. Но Ру Шаню это нравится, и он умеет красиво писать. Даже учитель-англичанин говорит, что Ру Шань очень способный.

«Эти китайцы странные существа», – думала Лидия. Или это Ру Шань был странным существом. С одной стороны, он без зазрения совести купил ее, запер в тесной комнатушке и каждый день доил из нее эту силу инь. С другой стороны, он всегда проявлял неожиданную доброту и уважение. Он до сих пор кланялся ей, когда входил и уходил, всегда благодарил ее за проведенное вместе время. Он был честен с ней и даже стал приносить ей бумагу и принадлежности для рисования, чтобы заполнить долгие часы между его посещениями. Иногда Лидия задавалась вопросом – а делал бы все это для нее Максвелл? Кроме того, Ру Шань стал закрывать дверь, чтобы Фу Де не мог смотреть на них. И опять же по ее просьбе, когда она сказала, что ей не нравится, когда этот юноша смотрел на нее или присутствовал на их занятиях.

Насколько она понимала, Ру Шань считал ее дорогим домашним животным, подобным обезьяне или корове, о котором он заботился, с которым играл, даже делился секретами, но которое не собирался отпускать. И такое отношение явно разделяли все китайцы, которые тоже считали, что белый человек был всего лишь более развитой обезьяной.

Она размышляла над тем, что бы сказал Максвелл, узнав об их взглядах на англичан. Скорее всего, он бы презрительно скривился, услышав подобную чепуху. Особенно потому, что сам считал китайцев ниже себя. Он не мог и представить, что жители Поднебесной воспринимают его как обезьяну. Но точно так Максвелл возмутился бы, если бы ему сказали, что по своим умственным способностям он уступает женщине, потому что, как и многие его друзья, жених Лидии свято верил, что он на голову выше всех окружающих.

Возможно, в этом и был корень зла. Лидия поняла это, расхаживая по своей небольшой комнате. Различие было не между китайцами и англичанами, а между мужчинами и женщинами. Мужчины считали себя выше животных, выше женщин, выше других мужчин. Цвет кожи не имел значения. Мужчины считали себя царями, и никакие логические доводы не могли бы разубедить их.

Ничего удивительного не было в том, что китайские мужчины считали себя цивилизованнее англичан, а англичане думали, что; они умнее китайцев. И те, и другие полностью ошибались, потому что избрали неправильный путь.

Кто бы мог подумать, что ее беда была следствием мужского эго? Она, женщина, оказалась единственной, кто понял, что на самом деле происходит. Это была странная мысль, учитывая то обстоятельство, что Лидия была заперта в бетонной коробке.

И все-таки Лидия все еще надеялась, что сможет сбежать. Но как? У нее было мало сильных сторон, как бы сказал ее отец. Ей удалось использовать свое обаяние, чтобы, опираясь на помощь Фу Де, научиться понимать по-шанхайски. Ей даже удалось убедить Ру Шаня в том, что ее уже тошнит от ее шелкового халата и что ей хотелось бы иметь какую-то нормальную одежду. Он принес ей крестьянский костюм из дешевой ткани, но она искренне обрадовалась, так как его все-таки можно было носить. Он состоял из коричневой рубашки и штанов без шагового шва. Фу Де говорил ей, что крестьяне, чтобы не покидать поле, когда им хотелось в туалет, просто садились и справляли свою нужду там, где работали.

И после этого они считали англичан варварами!

Ну ладно. По крайней мере, когда она сбежит отсюда, ей не придется мелькать на улицах Шанхая в развевающемся шелковом халате.

Лидия снова вернулась к мыслям о побеге. После того как несколько дней назад Ру Шань устроил сцену, Фу Де все время был настороже. Они лишь разговаривали по-китайски и по-английски, и это было прекрасно, но слуга больше не занимался с ней письмом, а значит, не отвлекался и постоянно следил за выражением ее лица. В таких условиях убежать, конечно, было невозможно.

Лидия решила, что теперь самым лучшим для нее было бы наладить дружеские отношения с Ру Шанем. Чем больше он будет узнавать ее как человека, тем больше была вероятность, что он осознает свою ошибку: ее нельзя держать взаперти.

Она знала, что ее шансы невелики. Ни один мужчина не любил признавать свою неправоту, и уж тем более никто не любил расставаться с тем, чем владел, особенно если это приносило ему радость. Но это был единственный шанс Лидии, поэтому она решила во что бы то ни стало сделать так, чтобы в ее общении с хозяином было больше душевной теплоты.

Странно, но мысль, что у нее есть хозяин, почти не расстраивала ее. Лидия вдруг обнаружила, что стала забывать о том, что находилась здесь на положении пленницы. Пока ее отец не заболел, она прожила всю свою жизнь в Лондоне. Она выезжала в город, чтобы нанести визиты родственникам и друзьям, но только под пристальным наблюдением родителей. У них было мало денег на развлечения и удовольствия, поэтому Лидия большую часть времени проводила дома и научилась развлекать себя сама. Она помогала матери с уборкой комнат, читала и рисовала. Весь домашний уклад вращался вокруг приходов и уходов отца, его удовольствий и потребностей.

В общем, пребывание здесь не слишком отличалось от жизни в родительском доме. Кроме того, конечно, что потребности Ру Шаня абсолютно отличались от потребностей ее отца. И в этом состояла вся проблема.

Ей уже начинали нравиться потребности Ру Шаня. И надо признаться, все больше и больше. Лидии не хотелось думать о себе подобным образом, но она стремилась не повторять ошибок всех мужчин и старалась смотреть правде в глаза, какой бы горькой она ни была.

Она знала, что Ру Шань считал ее немногим лучше обезьяны и держал ее здесь как домашнее животное. Но когда он прикасался губами к ее грудям и ее сила инь стремительно перетекала в него, ей было все равно.

Это было сказочное ощущение. Более чудесное, чем все, что было когда-либо в ее жизни. Единственное, что еще удерживало ее от полного безумия, – это неопределенное ощущение неудовлетворенности, которое всегда оставалось в ней после уходов Ру Шаня. Когда Лидия сказала ему об этом, он понимающе улыбнулся и кивнул.