Барбара Доусон Смит - Покоренное сердце

Стиснув зубы, она стала думать, как подобраться к записке. Вряд ли ей удастся незаметно зайти в кабинет: Саймон — джентльмен и, несмотря на ссору, пойдет ее провожать. Конечно, она может запретить ему это и…

Он обхватил ее сзади за талию.

Она замерла, мгновенно поддавшись мощному притяжению его сильного тела. Она не могла думать ни о чем, кроме того, что его пальцы поглаживают ее живот. Их обнаженные тела разделяла только тонкая ткань. Ее снова затопила глупая бездумная страсть, которая лишала ее и гордости, и рассудка.

Его теплое дыхание щекотало ей шею.

— Сегодняшняя ночь не была ошибкой, Клара, — хрипло сказал он. — Не уходи. Останься со мной.

Она не может. Не должна. Если их связь продолжится, он узнает всю правду. Очень скоро и он, и все остальные узнают, что она — дочь Гилберта Холлибрука. Лучше расстаться сейчас. Сразу.

Перед глазами у нее расплывался туман. Она крепко зажмурилась, но горячие горькие слезы, несмотря на все усилия, потекли по щекам.

Саймон повернул ее к себе лицом. Одной рукой он взял ее за подбородок, другой вытер слезы.

— Не плачь, дорогая, пожалуйста, — с болью в голосе сказал он. — Прости меня, я не должен был сомневаться в тебе.

«Но ты должен во мне сомневаться. Должен».

— Мне не нужно твое богатство, — проговорила она, уткнувшись лицом в его грудь, покрытую темными волосами. — И меня не волнует твой титул. Я бы предпочла, чтобы ты был обычным торговцем, или слугой, или… или… даже мусорщиком.

— Только не мусорщиком. Подумай о запахе. Ты бы ни за что не подпустила меня к себе.

Его неожиданно легкомысленный тон заставил ее поднять нашего глаза. Его губы изогнулись в слабой усмешке, и защита Клер рухнула. Эта сладкая боль в сердце, которая возникала всякий раз, когда она смотрела на него, могла быть только любовью. Глубина и сила этого чувства поразили ее. Потрясение было настолько сильным, что затмило собой все ее сомнения и страхи.

Дрожащая улыбка тронула ее губы. Обхватив Саймона за талию, она встала на цыпочки и потерлась щекой о его щеку, наслаждаясь прикосновением к его коже.

— Я не хочу, чтобы ты менялся, Саймон. Ты хорош такой, какой есть.

С тихим стоном он крепко прижал ее к себе и припал к губам долгим медленным поцелуем. Они снова вернулись в постель, и долгое время были слышны только вздохи, шепот и, наконец, крик торжествующей страсти. А потом она лежала в изнеможении в его объятиях, и он гладил ее шелковистые волосы, и она не верила своему счастью.

Каминные часы мерно стучали, возвращая их к действительности. Клер ждала, когда Саймон уснет, надеясь незаметно проскользнуть в кабинет. Но ее веки отяжелели, и она позволила им сомкнуться, пообещав себе, что поспит всего несколько минут.

Но когда она снова открыла глаза, яркий утренний свет струился сквозь щель в занавесках. А Саймон куда-то ушел.

Он сидел в одиночестве в утренней столовой и, разделавшись с большой порцией яичницы с беконом, допивал кофе. Сегодня его душа и тело были в ладу, он не помнил, когда его наполняло ощущение такого полного удовлетворения. Когда миссис Багли принесла ему завтрак, он приветствовал ее жизнерадостным смехом.

Никогда еще утро после близости с женщиной не наполняло его таким счастьем. Он вообще редко оставался с любовницами на ночь, предпочитая хорошенько выспаться дома.

Так было до Клары.

Он испытал необычайную радость, когда, проснувшись, обнаружил ее теплое тело в своих объятиях. Он долго лежал и смотрел, как она спит. Ему нравилось в ней абсолютно все: и изгиб ее темных ресниц, и россыпь веснушек на руках, и то, как мерно поднималась и опускалась ее грудь в такт дыханию. Ему хотелось разбудить ее поцелуем и снова слиться с ней, пока она будет находиться в блаженном состоянии между сном и явью. Кларе, мгновенно откликавшейся на каждую ласку, должен понравиться такой опыт.

Усилием воли он сдержал себя. Как только Клара проснется, она наверняка выпрыгнет из постели и помчится в Уоррингтон-Хаус. У нее сильный, независимый характер, и она твердо намерена сама зарабатывать себе на жизнь. Ее не устраивает роль содержанки. Он был заинтригован ее презрительным отношением к богатству и титулу. Но он не позволит ей больше работать.

И он оставил ее спящей. Все равно она уже опоздала в Уоррингтон-Хаус, подумал он. Ей ничего не остается, как согласиться на его условия и принять его помощь.

Но отчего ему не дает покоя чувство вины?

— Ваша газета, милорд.

Саймон поднял глаза на худого долговязого мистера Багли — полную противоположность своей жены. У него были темные, с проседью, волосы, крючковатый нос и твердые понятия о том, как должен себя вести слуга. Надежность и скромность были его жизненным кредо.

Отставив чашку, Саймон взял газету и кивком поблагодарил мистера Багли.

— Сегодня чудесное утро. Почему бы вам с миссис Багли не устроить себе выходной? Сходите по магазинам или прогуляйтесь в парке.

Если Багли уйдут, они с Кларой смогут побыть наедине. Она, без сомнения, затеет ссору, когда проснется и поймет, что он не разбудил ее вовремя. Ему придется потратить немало сил, чтобы успокоить ее. Зато, каким чудесным будет примирение! Они смогут заниматься любовью, где захотят: в гостиной на ковре у камина, или в коридоре наверху, или — о да! — на столе в его кабинете.

— Спасибо, милорд. Я пойду, скажу супруге, — уважительно сказал Багли, но, когда он выходил из комнаты, в его глазах сверкнуло понимание.

Саймон понял, что скалится как последний дурак. Влюбленный олух.

«Я влюблен?»

Он хочет эту женщину, в этом нет никаких сомнений. У него есть желание защищать ее — наверное, потому, что она оказалась невинной. Правда, это желание появилось у него еще до того, как он увидел доказательство ее невинности на простынях. Ему было больно, что она скрыла от него правду. Он чуть с ума не сошел, когда понял, что она дурачила его. Его Клара не могла так поступить. Она была принципиальной, разумной и очаровательно дерзкой.

«Вы можете умолять меня на коленях, милорд, но я не стану вашей женой».

Черт, а может, и правда жениться на Ней?

Мысль об этом показалась ему такой же сладкой, как объятия Клары. Она заслуживает большего, чем быть простой содержанкой. Она так ничего и не рассказала ему о своем прошлом, но он не сомневался, что она была воспитана как леди. К тому же Клара понравилась его родным. Она будет прекрасной матерью — может быть, она уже забеременела. От этой мысли его сердце наполнилось нежностью.

Конечно, она станет сопротивляться. Она очень дорожит своей независимостью. Саймон предвкушал, как заставит ее переменить свои взгляды.

Довольный принятым решением, Саймон налил себе еще кофе и, сев поудобнее, начал просматривать газету. Один заголовок сразу привлек его внимание. В заметке сообщалось об ограблении в Хейвенден-Хаусе.