Хизер Гротхаус - Влюбленный воин

— Не желает ли еще кто-нибудь сразиться со мной? Есть ли среди вас такой храбрец?

Смутьяны, потупившись, молчали. А те, кто еще держал оружие, побросали его на пол.

Тристан усмехнулся и, повернувшись к Баррету, приказал:

— Взять их под стражу. — Повернувшись к Фаро и кивнув в сторону Дональда, он добавил: — А этого поместить в отдельную темницу. Когда мой гнев уляжется, я сам с ним побеседую.

Когда зал опустел, Тристан взял у Фаро свой меч, затем снова наполнил рог элем. Какое-то время он стоял у пылавшего камина, поспешно попивая эль и предаваясь размышлениям. Ему ужасно хотелось тотчас же отправиться в донжон и надлежащим образом покарать негодяев, осмелившихся напасть на Гринли. Но здравый смысл подсказывал: не следует давать волю своему гневу — это могло бы вызвать неудовольствие Вильгельма. Нет, он сумеет держать себя в руках, и поступит так, как поступил бы на его месте сам Найджел. Он воспользуется его людьми для осуществления собственных целей.

Пламя в камине трепетало и плясало, вызывая в памяти огненно-рыжие волосы Хейд. И тут он вдруг вспомнил, что мужчина, разговаривавший в конюшне с девушкой, упомянул кузнеца Дональда. Конечно же, это был лорд Найджел! Но как же он сразу не опознал в нем по выговору дворянина?

И было ясно, что Найджел угрожал рыжеволосой красавице. Но чем именно он ей грозил? Что от нее требовал? И какую роль в его планах играл Дональд?

Чем больше Тристан думал о стройной красавице, представляя ее рядом с омерзительным кузнецом, тем больше распалялся гневом. Сам того, не заметив, он сжал рог с элем с такой силой, что тот треснул, и влага пролилась ему на ладонь.

Тристан мысленно поклялся, что непременно завоюет рыжеволосую красавицу и сделает ее своей.

— Что же касается лорда Найджела, то ему не избежать смерти, — пробурчал он себе под нос.

— О, Салли, не затягивай так туго! — закричала Солейберт своей служанке.

Салли похлопала свою госпожу по руке и проговорила:

— Потерпите, миледи. Уже почти готово.

Хейд, лежавшая на кровати сестры, с восхищением наблюдала, как та преображается в нарядную красавицу. Тяжелое, шитое золотом платье Берти сверкало, как солнце, а кремовая нижняя рубашка с узкими рукавами была украшена изящной вышивкой у горла.

Наконец служанка, поправив прическу Берти и закрепив на платье госпожи желтый шелковый шарф, отступила на несколько шагов, чтобы полюбоваться своей работой. Хейд же спрыгнула с кровати и воскликнула:

— Берти, ты выглядишь великолепно! — Она обошла вокруг сестры, дотрагиваясь то до ее платья, то до волос. — Готова поклясться, что лорд Тристан упадет перед тобой на колени.

— Мне этот наряд совсем не идет, — пробурчала Солейберт, передернув плечами. — В нем я чувствую себя… огромной желтой коровой.

Хейд выразительно взглянула на служанку, и та тотчас же покинула комнату. Приблизившись к сестре, Хейд спросила:

— Что тебя тревожит, дорогая? Боишься встречи с будущим мужем?

— Нет, — ответила Берти с вздохом. — Просто я… О, Хейд! — Солейберт бросилась в объятия сестры. — Я не хочу выходить замуж, потому что не хочу, чтобы моя жизнь изменилась.

Хейд похлопала Берти по спине. Она не могла отрицать того факта, что их жизнь действительно изменится. Да-да, очень изменится, если Найджелу удастся осуществить свои планы. Но сейчас ей не хотелось думать об этом злом человеке.

— Знаю, милая, что многое изменится. — Хейд отстранилась и заглянула в круглое личико сестры. — Но ты можешь найти счастье в том, что станешь хозяйкой в собственном доме. И еще, Берти… О, ведь у тебя могут родиться дети!

Берти зашмыгала носом и покачала головой:

— Мне все равно. Я никогда его не встречала, но слышала о нем много ужасного. — Она посмотрела на Хейд с упреком. — И тебе не удастся развеселить меня!

Хейд скорчила гримасу. Ей тоже доводилось кое-что слышать о Молоте Вильгельма — слухи о нем уже давно ходили по деревне. В последнее время много говорили и о мужчинах из Сикреста. Две недели назад они отправились нанести визит хозяину Гринли и до сих пор не вернулись. Но как ни странно, лорда Найджела нисколько не тревожило исчезновение этих людей, хотя среди них был и кузнец Дональд. Более того, казалось даже, что лорда все это немного забавляло.

Внимательно посмотрев на сестру, Хейд строго сказала:

— Не суди о нем, пока сама его не видела. Значение имеет только твое собственное мнение.

— Ты сейчас не останешься у нас? Не пообедаешь с нами? — Берти с мольбой в глазах смотрела на сестру. — Пожалуйста, не оставляй меня с ним наедине.

Хейд нахмурилась и принялась собирать одежду, разбросанную по комнате.

— Боюсь, что не смогу остаться. Твоя мать выгнала меня из зала. Я даже сейчас не смею туда войти.

— В последнее время мать стала невыносимой, — с вздохом проговорила Берти.

— Она просто опечалена тем, что скоро потеряет свое единственное дитя.

Солейберт покачала головой:

— Нет-нет, она боится, что лорд Тристан обратится в бегство, только бросив на меня взгляд.

Хейд весело рассмеялась. Слова сестры очень позабавили ее, так что у нее даже настроение немного улучшилось и головная боль начала проходить. Уже долгое время — после той ночи в конюшне — Хейд нервничала и очень плохо спала по ночам. Минерва же была убеждена в том, что у нее бывают видения — якобы она видит человека с родственной душой, человека, с которым непременно встретится, чтобы потом уже никогда не расставаться.

Но сейчас Хейд старалась не думать об этом человеке и об угрозах лорда Найджела. Сейчас она должна была позаботиться о сестре и как-нибудь ее утешить и приободрить. Однако она поклялась, что даже ради сестры не станет прибегать к волшебству и ворожбе, как бы Берти ни просила ее об этом.

— Дорогая, ты не должна сегодня вечером думать о матери, — посоветовала Хейд.

Солейберт уставилась в окно и пробурчала:

— Но это невозможно. Мать следит за каждым моим движением, точно ястреб.

— Да, этого ты изменить не можешь, — согласилась Хейд. Шагнув к сестре, она взяла ее за руку. — Но зато ты можешь получить удовольствие от общества лорда Тристана. А когда вечер окончится, я проскользну в твою комнату, и ты все мне расскажешь.

— А что, если он и впрямь чудовище? — спросила Солейберт.

«В таком случае я попытаюсь использовать представившуюся мне возможность», — подумала Хейд. Сестре же она сказала:

— Тогда что-нибудь придумаем.

Хейд спустилась по ступенькам, ведущим в большой зал. Внизу царило оживление; слуги, сновавшие по залу, повсюду наводили порядок, хотя здесь и так уже все блестело и сверкало. В кухнях жарилось мясо, и Хейд, уловив упоительные кухонные запахи, почувствовала, как у нее заурчало в животе.