Пьер Лоти - Женитьба Лоти

Саутгемптон, март 1876

Таити, Бора-Бора, Океания… Боже мой, как все это далеко!

Вернусь ли я туда, да и что там найду, кроме горького разочарования и пронзительной тоски о былом? Я плачу при мысли об утраченной очарованности юных лет – очарованности, которую никакая сила не вернет; все это невозможно выразить на бумаге – слова слишком бедны и тусклы…

Ах, где же она, таитянская жизнь: праздники у королевы, хоры химене при лунном свете?.. Рараху, Ариитеа, Таимаха – где они все?

Где та страшная незабываемая ночь на Моореа? Все прежние грезы и переживания, где они? А названый братец Джон, с которым мы делились первыми впечатлениями юности – яркими, свежими, чистыми, – где?

Амбровый запах гардений… Шум буйного ветра над коралловым рифом; таинственные тени, хриплые ночные голоса – и вездесущий ветер, пронизывающий темноту… Где невыразимая прелесть этой зелени, свежесть первых любовных переживаний, взаимных радостей?..

Ах, с каким горьким наслаждением я вызываю в памяти все эта ощущения, поглощаемые жадным временем, когда что-нибудь вдруг напомнит о них: записка, засохший стебелек, пучок рева-рева, запах цветочного венка, рассыпающегося в прах от прикосновения, или звуки почта забытого языка – нежные и печальные…

Здесь, в Саутгемптоне, обычная для моряка жизнь: рестораны, кабачки, случайный ночлег, случайные приятели; зачем-то собираемся, как-то веселимся…

Я очень переменился за последние два года. Оглядываюсь назад – и не узнаю сам себя. Очертя голову бросился я в водоворот разгула. Зачем не спросясь дали мне жизнь? Смысл существования – неразрешимая загадка для меня! А значит…

Остров Мальта, 2 мая 1876

Около сорока офицеров флота ее величества собрались в кафе Ла-Валетте на Мальте.

Наша эскадра ненадолго зашла в этот порт по дороге на Ближний Восток; там только что зарезали французского и германского консулов – назревали серьезные события.

Среди офицеров был один, бывавший на Таити. Мы отошли в сторону поговорить.

– Кажется, вы поминали малышку Рараху с Бора-Бора? – подошел к нам лейтенант Бенсон; он был на Таити позже нас. – В последнее время она низко пала, но это необыкновенная девушка!

Лицо у нее было восковое, как у мертвого ребенка, а на голове всегда венок из свежих цветов. В конце концов она лишилась даже собственного жилья – так и бродила по улицам, а за нею тащился хромой кот с серьгами в ушах; она его очень любила. Кот повсюду ходил за ней и жалобно мяукал.

Частенько она ночевала у королевы. Та ее, несмотря ни на что, жалела и ласково с нею обходилась.

Матросы с «Морской ласточки» очень ее любили, хотя она исхудала как скелет. А она жаждала всех, кто хоть немного был недурен собой.

Рараху умирала от чахотки. К тому же пристрастилась к водке – от этого болезнь развивалась еще быстрей.

Однажды – это было в ноябре прошлого года – со своим хромым котом она отправилась на родной остров Бора-Бора умирать. И кажется, через несколько дней ее не стало. А ведь ей было не больше восемнадцати.

Смертельный холод сковал мое сердце, свет померк в глазах.

Бедная моя дикарочка! Милая моя подружка! Как часто, просыпаясь среди ночи, я видел перед собою ее пленительное личико; вопреки всему с какой-то нежной грустью, с какой-то смутной надеждой представлял я образ ее – с неопределенными мечтами о прощении и спасении. И вот все утонуло в грязи, в бездне вечного небытия!

Смертельный холод пронзил мое сердце. Черная пелена застлала глаза. А я продолжал как ни в чем не бывало сидеть и непринужденно болтать об Океании.

Лился поток пошлости и непристойностей – и я купался в нем вместе с другими! Лампы ярко сияли, отражаясь в зеркалах; слышались веселые разговоры, смех, тосты, звон бокалов – и я, как все, развязно говорил:

– Прекрасная страна Океания. Красивые женщины таитянки. Лица их далеки от классического идеала, но эта своеобразная красота еще привлекательней; а фигуры – прямо античные… Да что! Пустые женщины – их любишь, как свежую воду, как сладкие фрукты, как цветы…

Я видел Таити совсем молодым, меня тогда все очаровывало, все казалось дивным и диковинным… Что ж, для двадцатилетних – чудная страна, но скоро приедается. В тридцать же, думаю, лучше не возвращаться туда.

НАТУАЗА

(ночной кошмар)

Там, на оборотной стороне земли, далеко-далеко от Европы, вздымался черной тенью в сером сумеречном небе моего видения утес Бора-Бора.

Я бесшумно скользил на черном челне по недвижной водной глади; ветер не подгонял его, а он плыл и плыл… Близко, близко от тверди земной, под какими-то черными громадами – деревьями, что ли? – челн уткнулся в коралловую отмель и остановился. Было темно. Я с невыразимым ужасом уставился в землю, замер не шевелясь ожидая рассвета…

Наконец взошло солнце, большое и бледное, смертельно-бледное, словно возвещая конец света. Огромное мертвое солнце…

Мертвенные лучи осветили Бора-Бора. Я разглядел на берегу фигуры сидящих людей, словно бы поджидающих меня, и вышел из лодки…

Среди колонн серых унылых пальм сидели на земле женщины, обхватив головы руками, как на похоронах. Казалось, они сидят так целую вечность, занавесившись длинными волосами; сомкнув веки, не шевелясь. Но я ощущал их взгляды, устремленные на меня сквозь опущенные веки…

В центре на панданусовом ложе покоилась прозрачная белая фигура…

Я подошел к призраку и заглянул в лицо. Это была Рараху. Она открыла мертвые глаза и захохотала.

И в этот миг погасло солнце. Я снова очутился во мраке. Над головой со свистом промчался страшный шквал, и ужас обуял меня. Гнулись, как тростинки, гигантские пальмы; под сенью их сидели татуированные призраки; скелеты, окрашенные красной землей полинезийских кладбищ… С потусторонним звуком шуршало море на коралловых рифах; синие крабы, спутники мертвецов, пищали во тьме… А в центре этого хаоса лежало детское тело Рараху в саване черных волос; глазницы ее были пусты – и она смеялась леденящим душу смехом, вечным смехом тупапаху…

«О мой друг дорогой! О цветок мой душистый вечерний! Сердцу моему больно, что я тебя больше не вижу. О звезда моя утренняя! Глаза мои исходят слезами, что ты не возвращаешься.

Привет тебе в истинном Боге и вере Христовой.

Твоя подружка Рараху».

Бернар Сара (наст. имя Анриетт-Розин Бернар; 1844 1923) – великая французская драматическая актриса.

Королева – в европейской традиции принято верховных вождей полинезийских островов «удостаивать» королевского титула.

Помаре – таитянская «королевская» династия, правившая с 1743 по 1880 г. Помаре IV (наст. имя Аимата) – верховная правительница о. Таити с 1827 по 1877 г.