Барбара Картленд - Бегущая от любви

Герцог улыбнулся про себя, радуясь, что она тревожится прежде всего о нем, а не о себе, как сделала бы другая женщина на ее месте.

– Уверяю вас, – ответил он, – что мистер Ворэн подобрал слуг чрезвычайно тщательно, а кроме того, когда моя яхта стоит в бухте, несколько матросов всегда дежурят на вилле.

Салена знала, что это так, но все же не могла успокоиться сразу.

Герцог заметил в ее глазах выражение легкой тревоги и, поднимая бокал с вином, сказал:

– Вы не должны бояться. Я не рассказал бы вам эту историю, если бы знал, что вас она так встревожит.

– Я тревожусь не о себе, – ответила Салена.

– Никто не станет похищать меня ради выкупа. Но вы… Вы – совсем другое дело.

И все же Салене казалось невероятным, что похитили ее, а не герцога. Ей было стыдно, что ему придется заплатить большую сумму за ее освобождение.

«Почему, ну почему со мной вечно случается что-то ужасное?» – в тоске воскликнула она про себя.

Она боялась, что пройдет много времени, прежде чем герцог обнаружит ее отсутствие. А когда похитители потребуют выкуп?

Салена знала, что герцог придет в бешенство – не потому, что ему будет жаль денег, а из-за того, что каждая уступка бандитам поощряет их на новые преступления.

«А вдруг он решит их проучить и не заплатит выкупа?»

Придя в ужас от этой мысли, Салена сделала отчаянную попытку освободиться от веревок, но была слишком слаба, а веревки – слишком крепки, и после этих бесплодных усилий она почувствовала себя еще более беспомощной, чем прежде.

Верблюд, который вез ее, пошел медленнее, и через несколько минут она поняла, что караван поднимается в гору.

Значит, они добрались до границы равнины, на которой стоял город. Салена прекрасно понимала, что, как только верблюды войдут под сень огромных деревьев, которые росли у подножия гор, герцог уже никогда не сможет ее отыскать, даже если захочет.

Но она ничего не могла сделать, и ей оставалось только молиться – молиться одновременно и Богу, и герцогу.

«Спаси меня! Спаси меня!»

Салена вновь и вновь повторяла про себя эти слова, всем своим существом стремясь к герцогу.

Быть может, каким-то сверхъестественным путем она окажется рядом с ним – ведь он так ей сейчас нужен!

«Вы нужны мне… Вы нужны… мне…»

Она повторяла это как заклинание и вспоминала, как он держал ее на руках, утешая.

Он был такой сильный, такой надежный, что все ее страхи улетучились, и эти последние несколько недель она была по-настоящему счастлива.

«Неужели у меня… никогда больше не будет… таких дней?»

Салена едва не задала этот вопрос вслух и застонала от мысли, что, может быть, навсегда потеряла герцога: она вдруг поняла, что любит его!

Она никогда не представляла себе, что человек может столько для нее значить.

Она была готова отдать ему не только свое сердце, но и всю себя.

Она поняла, что всегда любила его, и эта любовь была в каждой ее мысли, в каждом вздохе – а она этого не сознавала.

«Какой глупой… какой глупой я была!» – корила себя Салена.

Она могла бы понять, что это любовь, потому, что была счастлива, когда он был рядом. Ей бывало трудно расстаться с ним вечером: ведь до утра проходило так много времени – времени, которое казалось ей потерянным, когда она не видела герцога.

Она могла бы догадаться, что влюблена, потому что просыпалась с чувством, что ее ждет что-то прекрасное и чарующее.

Но она никогда об этом не задумывалась, зато теперь повторяла:

«Я люблю его! Я люблю его!»

Сейчас она понимала, что боль в груди, возникшая, когда он ушел к прекрасной леди Мортон, была ревностью.

Ревностью, потому что она боялась потерять его, ревностью, потому что эта женщина была намного красивее, чем Салена когда-нибудь надеялась стать.

«О Господи, пусть он любит меня… немного, – молила она, – совсем… чуть-чуть».

Она знала, что, если ей когда-нибудь придется расстаться с ним, она просто умрет.

Как много времени она потеряла, потому что не подозревала о том, что любит его! А можно было бы говорить ему, как много он для нее значит, как важно ей быть рядом с ним.

Но тут же Салена сказала себе, что это ничего бы не изменило. Герцог был просто… добр к ней – добр как человек, который помог кому-то в беде.

Конечно же, он не чувствовал к ней ничего, кроме этого.

Впервые Салена подумала о том, что жить на вилле вместе с герцогом было весьма предосудительно, а попросту говоря – непристойно.

Ей это казалось настолько в порядке вещей, что лишь сейчас она осознала, как это выглядит в глазах остальных.

Салена с ужасом представила, как леди Мортон рассказывает своим друзьям о том, что видела ее в гостиной у герцога, а те передают это еще кому-то, а те – еще… И вот уже весь Монте-Карло знает, что герцог живет у себя на вилле не один.

«Они скажут, что я его любовница», – подумала Салена, ведь именно своей любовницей хотел сделать ее князь Петровский.

Но эта мысль не вызвала у нее ожидаемого отвращения, наоборот, Салена вдруг осознала, что стать любовницей герцога – самая лучшая для нее участь.

И какая разница, что скажет свет?

Если он сделает ее своей любовницей, пусть ненадолго, она умрет счастливой, зная, что вкусила плоды рая, и ничто в жизни не могло с этим сравниться.

«Люби меня… люби хотя бы… немного!» – взывала Салена к герцогу.

Как жаль, что она не сказала ему этого раньше! Как было принято выражаться в этой стране, она была у его ног.

«Да, я у твоих ног», – повторила про себя Салена.

Она опять закричала мысленно, призывая его, чтобы она могла рассказать ему о своей любви.

Верблюд опять пошел быстрее, Салену качало, как в бурю на море, и она почувствовала, что ей вот-вот станет дурно.

Ей было ужасно жарко, и темная ткань, в которую она была плотно завернута, давила на лицо, словно маска.

Стук копыт стал почти не слышен, и Салена была уверена, что верблюды идут по песку.

Теперь она не сомневалась, что ее везут на одно из отдаленных плато, где живут свирепые берберы.

Она вспомнила, как герцог, описывая эти места, со смехом процитировал:

Сейчас эти строки заставили ее вздрогнуть.

Быть может, то же самое случится и с ней: ее кости оставят в песке, и солнце выбелит их так, что никто не сможет сказать, кому они принадлежали.

Прошел час, а может, и больше.

Потом внезапно послышалась отрывистая команда, и верблюд, на котором везли Салену, резко остановился.

С громким фырканьем он опустился на передние ноги, потом – на задние, и Салена почувствовала, что ее отвязывают от седла.

Двое мужчин подняли ее и понесли куда-то.

Теперь Салена точно знала, что они в пустыне: шагов не было слышно, и мужчины двигались плавно, явно по ровной поверхности.