Барбара Картленд - Исчезнувшая невеста

– Вы правы, милорд герцог, нам не приходилось встречаться раньше, – ответил он с сильным, шотландским акцентом. – Добро пожаловать в мой замок!

Затем Килкрейг представил герцогу своих сыновей, племянников и внуков.

По взглядам родичей Килкрейга герцог понял, что они не горят желанием пожимать ему руку. Эти люди смотрели на него, словно на какое-то редкое и опасное животное.

Килкрейг указал на кресло по правую руку от себя. Герцог сел, и тотчас же слуги поставили перед ними виски и блюда с телячьей требухой, пшеничными лепешками и другими традиционными шотландскими блюдами.

Перед герцогом был не легкий ленч, а скорее сытный обед, предназначенный для подкрепления сил усталого путника.

Герцог отпил немного виски и знаком отказался от еды. Затем, твердо решив взять инициативу на себя, снова заговорил:

– Я полагаю, Килкрейг, для нас обоих будет лучше, если мы обсудим дело, приведшее меня сюда, наедине. Вождь удивленно поднял тяжелые седые брови.

– Наедине? – повторил он.

– Почему бы и нет? – ответил герцог. – К несчастью, со мной нет родственников, так что за этим столом перевес на вашей стороне.

Он старался говорить легко, с шутливой ноткой в голосе, но заметил, что Килкрейг удивлен.

– Наедине! – тихо, словно про себя, повторил старик.

– Мне кажется, вдвоем мы быстрее сможем прийти к разумному и справедливому решению, – заметил герцог.

Килкрейг щелкнул пальцами – и его родичи гуськом потянулись к дверям.

Герцог непринужденно откинулся в кресле.

– Так-то лучше! – произнес он. – А теперь поговорим как джентльмен с джентльменом. Прежде всего я хотел бы извиниться за безрассудное озорство моего племянника. Насколько я понимаю, он совсем отбился от рук!

Килкрейг молча наблюдал за герцогом из-под густых бровей, словно пытался проникнуть в его мысли.

Герцог отхлебнул виски. Оно оставляло желать лучшего, но ему хотелось пить.

– Торквил Макнарн был схвачен моими людьми, когда пытался угнать ценный скот, – произнес наконец Килкрейг.

– Мне говорили об этом, – ответил герцог. – Я понимаю, как вам это неприятно, но это всего лишь мальчишеская шалость!

– Это случилось не в первый раз. В последние несколько месяцев многие арендаторы на границе моей земли приходили ко мне с жалобами.

– У них пропадал скот?

– По несколько коров и овец за ночь.

– Я, разумеется, возмещу все убытки, – ответил герцог. – Но, я уверен, вы согласитесь, что юноша, которому нечем заняться, почти неизбежно склоняется к озорству. Я намерен вмешаться в воспитание Торквила и обещаю, что подобное не повторится.

– О каком возмещении вы говорите? – спросил Килкрейг.

Герцог неопределенно развел руками.

– Я согласен на любое, приемлемое для арендаторов, лишившихся скота.

– Мои сыновья требуют, чтобы Торквил Макнарн был отправлен в Эдинбург и предстал перед судом.

– Не кажется ли вам, что это слишком суровое наказание за мальчишеский проступок? – воскликнул пораженный герцог. – Времена клановых распрей и кровной мести давно миновали!

– Вы считаете, что вражда кланов может прекратиться? – спросил Килкрейг.

– Конечно! – ответил герцог. – Мир стал просвещенным, и все эти феодальные предрассудки вымирают, как птица-дронт!

– Жаль, что вас не слышат Маклауды!

«При чем тут Маклауды?»– удивился герцог.

– Во времена моего детства Маклауды были настоящим воплощением зла, – произнес он задумчиво. – Неужели они совсем не изменились?

– Разве что стали еще хуже! – ответил Килкрейг. – Я готов признать, что поступок вашего племянника был мальчишеской шалостью, не имеющей отношения к родовой вражде кланов в целом; но, что касается Маклаудов, они нападают и на нас, и на ваш клан постоянно, обдуманно и с намеренной жестокостью!

– Трудно в это поверить! – воскликнул герцог.

– Однако это правда, – ответил Килкрейг. – Поэтому, герцог, я и решил сделать вам одно предложение.

– Предложение?

– Я долго думал об этом, – медленно проговорил Килкрейг, – и проступок Торквила Макнарна лишь ускорил решение, которое я принял без всякого желания, но лишь по необходимости.

– Что же это за решение? – поинтересовался герцог.

– Чтобы противостоять натиску Маклаудов, наши кланы должны соединиться крепкими узами.

Герцог широко раскрыл глаза.

Даже во сне ему не могло присниться такое предложение, исходящее из уст старого Килкрейга!

С детства герцог усвоил представление о Килкрейгах как о своих природных врагах – хотя и не того же сорта, что Маклауды.

Действительно, герцог надеялся установить между кланами более дружеские отношения, но никак не предполагал, что Килкрейг его опередит.

Наступило долгое молчание. Затем герцог произнес:

– Вы полагаете, что это возможно?

– Не только возможно, но и необходимо! – ответил Килкрейг. – Так дальше продолжаться не может! Ваш племянник угнал у нас несколько овец, но это ничто по сравнению с тем ущербом, какой причиняют на наших границах эти разбойники Маклауды!

Дрожащим от гнева голосом он продолжал:

– Самые богатые из наших фермеров даже платят «черный налог»– но Маклауды берут деньги и, дождавшись темной безлунной ночи, как ни в чем ни бывало угоняют скот!

Он с силой ударил кулаком по столу.

– Чтобы защитить своих людей, я вынужден ставить часовых по всей границе! Но мне это не под силу; кроме того, воры все равно пробираются на мои земли.

– И, вы думаете, Макнарны смогут вам помочь? – спросил герцог.

– Взгляните на карту, – предложил Килкрейг. – Если мы объединимся, наша сила будет вдвое, а то и больше, превосходить силу Маклаудов.

– Да, пожалуй, – пробормотал герцог.

– Они не только жадны и бесчестны, но еще и неорганизованны, – продолжал Килкрейг. – Их вождь предпочел беззаботную жизнь на Юге, как и многие другие, предавшие тех, кто им доверился.

Помолчав, старик продолжал:

– Клан без вождя – словно корабль без руля. Герцог молчал. Немного выждав, Килкрейг спросил:

– Милорд герцог, вы принимаете мое предложение?

– Принимаю охотно, – ответил герцог.

– Тогда поступим так, – произнес Килкрейг. – Я освобожу Торквила Макнарна и тех троих, что были с ним. Я принесу священную клятву на кинжале в том, что Килкрейги будут жить в мире с Макнарнами – и вы поступите так же. А чтобы все наши подданные удостоверились, что рука дружбы смывает лежащую между нами кровь, вы женитесь на моей дочери!

В первый миг герцог подумал, что плохо расслышал Килкрейга.

Лишь чрезвычайным усилием воли ему удалось не раскрыть рот от изумления.

После долгого молчания он спросил, и голос его ему самому показался чужим:

– Вы сказали, что я должен… жениться на вашей дочери?