Барбара Картленд - Выбираю любовь

Итак, примерно на полпути к Кроксдейл-Парку ключевое слово было найдено!

Вот чего хотелось Рейберну – уважать свою жену. А все светские Элоизы Давенпорт годились только на то, чтобы восторгаться ими, увлекаться, даже, может быть, терять из-за них голову… Но ни к одной из них он, разумеется, никогда не относился с уважением.

Его теоретические рассуждения выглядели замечательно, а на деле Рейберн прекрасно отдавал себе отчет в том, что очутился в весьма затруднительном положении.

Недаром говорится, что оскорбленная женщина становится настоящей фурией. Лайл понимал – если он не сделает Элоизе предложение, пусть даже пожениться из-за траура они смогут лишь через год, ее ярости не будет предела.

«Что же мне делать, черт побери? – спрашивал себя Рейберн. – Где найти выход из этой ситуации?»

Вот его автомобиль уже свернул на подъездную аллею перед загородным особняком графа Кроксдейла, а решение так и не было найдено.

Машина показала себя с лучшей стороны – таково было единодушное мнение шофера и камердинера Лайла.

– По-моему, мы побили все рекорды скорости, сэр! – торжествующе заметил шофер.

– Ровно два часа и пятьдесят пять минут, – подтвердил Рейберн, взглянув на свои часы. – Надо будет поинтересоваться у графа, какую скорость развивает его автомобиль. Кажется, у него «Испано-суиза».

– Вы позволите и мне взглянуть на нее, сэр? – с улыбкой попросил шофер.

Рейберн снял автомобильные очки и, положив их на сиденье, направился к дому графа Кроксдейла. В величественном мраморном холле его встретили два ливрейных лакея, которые помогли Лайлу снять легкий плащ и взяли у него твидовую фуражку.

Под плащом скрывался серый летний костюм, как нельзя лучше гармонировавший с цветом его глаз.

Словом, молодой человек выглядел очень элегантно, когда вошел в просторную гостиную, французские окна которой были открыты на балкон, и направился к гостям.

Они уже собрались вокруг чайного стола, за которым хозяйничала леди Эмили Далтрей, сестра графа Кроксдейла. Эта седовласая благообразная дама была старше брата, но, в отличие от остальных присутствовавших женщин, не пыталась скрыть свой возраст.

– Я счастлив видеть вас, Лайл! – сказал граф Кроксдейл, выходя с балкона навстречу гостю. – Как добрались?

– Превосходно! – отвечал Рейберн. – Путешествие заняло у меня всего лишь два часа и пятьдесят пять минут. Надеюсь, что мне удалось если не побить, то повторить ваш рекорд.

– В таком случае спешу вас уведомить, что сегодня утром я доехал сюда из Лондона всего за два часа и пятьдесят две минуты! – с торжеством возвестил граф. – Я просто не верю своему успеху – неужели мне удалось превзойти самого Счастливчика Лайла?

– Похоже, что да, – признался Рейберн.

– Когда-то это все-таки должно было случиться! – рассмеялся граф и добавил: – По-моему, вы здесь со всеми знакомы…

Рейберн поздоровался с несколькими гостями и тут с удивлением заметил… леди Брэндон, а рядом с ней – Виолу.

Он подошел к ним и тут же по взгляду девушки понял, что она снова попала в беду. Ошибиться было невозможно – слишком встревожены были ее глубокие темно-фиалковые глаза, занимавшие, казалось, половину лица, слишком холодны дрожащие тоненькие пальчики, которые она доверчиво вложила в его ладонь.

Рейберну показалось, что Виола взывает о помощи, и он, стараясь успокоить несчастную девушку, чуть дольше, чем положено, задержал ее руку в своей, а затем перешел к другим гостям.

– На этот раз у меня собралось весьма многочисленное общество, – с самодовольной улыбкой объявил граф. – А завтра гостей станет еще больше – ко мне приедет обедать сам король, а с ним – обворожительная Элис Кеппел!

– Его величество проводит уик-энд где-нибудь поблизости? – осведомился Рейберн не потому, что его это действительно интересовало, а потому, что понимал – граф ждет от него реакции на свои слова.

– Да, он находится в Бленхейме. И с ним, разумеется, герцог и герцогиня Мальборо.

– Я буду рад снова встретиться с ними, – заметил Рейберн.

– То же самое сказал герцог, когда я сообщил ему, что вы будете моим гостем, – откликнулся граф.

Поговорить с Виолой и узнать, что стряслось с нею на этот раз, Рейберну так и не удалось – вскоре дамы поднялись в свои комнаты, чтобы отдохнуть перед обедом.

Впрочем, молодого человека это не смутило – он справедливо полагал, что в доме, где гостит множество народу – а у графа собралось тридцать человек, – всегда найдется возможность уединиться и выяснить, наконец, что ее так тревожит.

Но он, конечно, не мог знать, что как только Виола очутилась у себя в спальне, она вознесла благодарственную молитву господу за то, что Рейберн каким-то чудом оказался здесь.

– Какое счастье! – как безумная, твердила она. – Если кто-то и может меня спасти, то только он!.. Больше мне не к кому обратиться за помощью…

Всю дорогу в Кроксдейл-Парк – а они с мачехой ехали туда в автомобиле, который любезно прислал за ними граф, – Виоле казалось, что она вот-вот сойдет с ума.

Дело в том, что перед самым отъездом леди Брэндон сообщила ей нечто такое, что потрясло девушку подобно взрыву бомбы. Впрочем, даже настоящая бомба, разорвись она сейчас у ее ног, не оказала бы на Виолу такого действия, как слова мачехи.

Девушка была в кабинете – выбирала, что бы взять с собой почитать, – как вдруг туда вошла леди Брэндон.

– Мне надо с тобой поговорить, Виола, – как всегда резко, объявила она.

– В чем дело, мадре? – предчувствуя недоброе, спросила девушка.

Она понимала, что вчера легко отделалась, и теперь боялась, что мачеха снова начнет ругать ее за то, что Виола так несвоевременно упала в обморок и находится благодаря этому на свободе, вместо того чтобы разделить в тюрьме участь остальных суфражисток, арестованных на Даунингстрит.

Леди Брэндон величественно прошествовала через всю комнату и села в кожаное кресло.

– Сядь, Виола, – приказала она. Девушка повиновалась и, сидя на краешке дивана, со страхом ждала, что последует дальше.

– Надеюсь, вчера вечером ты получила удовольствие от посещения театра, – неожиданно произнесла леди Брэндон. – Я заметила, как внимателен был к тебе граф во время ужина.

Самой Виоле это внимание показалось даже излишним – граф игнорировал остальных своих гостей и обращался исключительно к ней.

В его присутствии она, как всегда, чувствовала себя неловко. Ей казалось, что граф подавляет ее, и она инстинктивно старалась держаться от него подальше и в буквальном, и в переносном смысле.

– Ты явно очень нравишься ему, – продолжала леди Брэндон, – и я начинаю думать, Виола, что более удачной партии тебе не найти!

Боже мой! – невольно вырвалось у Виолы. – Не хотите же вы сказать, мадре, что я должна стать его женой? Он ведь слишком стар…