Барбара Картленд - Уроки куртизанки

Корнелия на секунду вообразила себе тетю Лили, нарядную красавицу, порхающую с бала на бал, вечно окруженную щеголеватыми поклонниками. Что общего было у этой беззаботной женщины с ее матерью, которой приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы поддерживать цивилизованный уровень жизни в дикой Ирландии? Ее мать следила за своей внешностью и туалетами, но не для того, чтобы произвести впечатление на соседей, а потому, что ее гордость не потерпела бы признания в бедности и запущенности Росарилла. Душой она нередко стремилась к тем своим друзьям, которых знавала еще в девичестве, но общение с которыми стало невозможным для нее оттого, что она была бедна.

Те, кто пренебрегал ее матерью, подумалось Корнелии, в то же время готовы были лебезить перед герцогом и Эмили Роухэмптон, лишь бы быть принятыми в Котильоне. Она всегда будет чужой для этих людей, с которыми у нее нет ничего общего… И герцогу никогда не понять презрения Корнелии к этим людям.

– Мне нечего рассказать вам, – коротко ответила Корнелия.

Герцог снова уткнулся в свою газету, и Корнелия поняла, что ее резкость он принял за проявление ею невоспитанности.

Но он не должен узнать, говорила Корнелия сама себе, что творится в ее душе, что ее сердце рвется к нему. Что она мечтает коснуться его руки и молить о дружбе! И что при мысли о Лили, обворожительной золотистой красавице, стоящей между ними, она вскипает от ненависти.

» Я рада, если он страдает по ней так же, как я страдаю по нему «, – решила Корнелия. Но эти мысли не приносили ей облегчения, а наоборот, усиливали ее муки. Это было невозможно… она любила его! Она любила его тонкие ухоженные руки, непринужденность его манер, изящество, с каким он откидывал волосы со лба, горделивую посадку его головы. Она любила его густые темные брови над глубоко посаженными глазами, манеру кривить губы при улыбке. Она любила в нем все!

Корнелия с трудом отвела глаза от лица герцога, устремив взгляд на окрестности. Она должна найти в себе силы думать о другом – о Франции, например, в которой мечтала побывать с самого детства.

» Всю мою жизнь мне придется довольствоваться предметами, а не людьми «, – сказала она себе, зная в то же время, что не общения с людьми она жаждет, а любви одного-единственного мужчины. Любви такой же страстной, какую она и сама испытывала к нему.

Время тянулось медленно, но Корнелии не надо было поддерживать тягостную беседу, затруднительную, по счастью, из-за стука колес.

Поэтому вскоре герцог, а затем и Корнелия уснули. Пробуждение застало их неподалеку от Парижа.

Когда они высадились на Гард дю Норд, Корнелия была восхищена и очарована представившейся ей картиной. Мужчины и женщины, толпившиеся вокруг нее, были одеты непривычно, детишки были деловиты и серьезны, как и их родители, комически подстриженные пудели глядели на девушку проницательными умными глазами. В ушах вибрировали высокие пронзительные голоса станционных служащих, одетых в голубые униформы. Все вокруг было ново и удивительно.

Париж! Она была в Париже!

Экипаж, управляемый кучером в сверкающем цилиндре, доставил их в» Ритц «. Французы произвели неизгладимое впечатление на Корнелию – они показались ей чрезвычайно улыбчивыми и радушными, что было совсем не похоже на сдержанных и флегматичных англичан.

Самый модный в Париже отель» Ритц» был открыт семью годами раньше. Корнелия искренне восхитилась элегантными апартаментами, предоставленными чете Роухэмптон. Окна их выходили в сад.

Кайсару Ритцу, гению в области гостиничного дела, удалось поразить мир фешенебельностью своего отеля. Отель «Бристоль», в котором останавливался король Эдуард, будучи еще принцем Уэльским, имел всего одну ванную комнату на каждом этаже. В «Ритце» ванные комнаты были устроены при каждой спальне, и Корнелия ощутила свою значительность и даже необыкновенность, окруженная мрамором, голландскими тюльпанами, коврами и мебелью, скопированной по музейным образцам.

– Непривычно иметь ванную комнату для себя одной, Виолетта, – заметила Корнелия, снимая шляпку в роскошной спальне.

– Это больше похоже на дворец, чем на отель, ваша светлость, – отозвалась Виолетта благоговейным тоном.

Часом позже Корнелия и герцог спустились к обеду.

Стояла теплая ночь, без единого дуновения ветерка, и на небе сияли яркие звезды – ночь для любви и романсов. Обед был сервирован в саду.

Фонтан переливался всеми цветами радуги, отражая мерцание свечей, зажженных на столах и отбрасывая волшебные таинственные блики на темнеющую зелень. Аромат цветов наполнял воздух, и тихая музыка услаждала слух. Еда была приготовлена лучшим поваром Европы и сервирована со всей изысканностью.

– Похоже на волшебную страну, – с трепетом в голосе сказала Корнелия.

Герцог улыбнулся.

– Приятно обедать теплым вечером, – сказал он.

Корнелия не могла позволить его скептицизму испортить ее восторженное состояние.

– Это удивительно, – произнесла она.

Мягкая музыка, льющаяся из открытых окон ресторана в сад, казалось, унесла ее прочь в колдовской мир, где царили радость и надежда.

Герцог довольно бесцеремонно вернул ее на землю, с легким раздражением повторив свой вопрос, который она пропустила мимо ушей в первый раз. Он спрашивал, что ей угодно заказать на обед. Корнелия растерянно уставилась в обширное меню.

– Что бы вы мне посоветовали? – застенчиво обратилась она к герцогу, не в силах сделать какой-либо выбор.

Пока герцог обсуждал различные блюда с почтительным метрдотелем, официант наполнил бокалы шерри. Вокруг было так много нового и интересного, что Корнелия не ощутила, как это обычно случалось, затянувшегося молчания между ней и герцогом. И только когда она подметила мельком брошенный герцогом взгляд на часы, она поняла, что обед уже закончен.

Она в нерешительности подняла глаза на герцога, не вполне уверенная, что надо делать.

– Вы, наверное, предпочитаете отправиться спать, – сказал он, – сегодня для вас был длинный день.

Это было как раз то, чего Корнелии хотелось меньше всего, но она не посмела возразить, поскольку ей было нечего предложить взамен. В молчании они проследовали в отель и вошли в гостиную.

Когда Корнелия глянула на часы на каминной полке, то заметила, что нет еще и десяти часов вечера. С ее губ уже готовы были слететь слова о том, как ей хочется поглядеть на ночной Париж, хотя бы из окошка экипажа.

И виконтесса, и кузина Алина с удовольствием описывали ей ярко освещенные ночные улицы Парижа и пристрастие французов к открытым кафе прямо на тротуарах, где они готовы подолгу сидеть с чашечкой кофе, неторопливо беседуя или читая газету.