Барбара Картленд - Я люблю другого

В настоящее время My как раз пыталась стать более самостоятельной, и хотя Фенела была рада этому, она не могла избавиться от сожаления, что в этом случае ее собственное одиночество только усилится.

Она положила раскатанное тесто поверх слоя фруктов на подготовленном блюде и только собралась нарезать пирог ножом, как вдруг услышала шаги в коридоре. По неловкой походке приближающегося человека, о которой свидетельствовали доносившиеся до нее неритмичные звуки, Фенела сразу поняла, кто через мгновение войдет в эту комнату.

– Доброе утро, Ник, – приветствовала она своего мужа, появившегося в дверях. – Ты появился неожиданно.

Вчера я не смог выбраться, – ответил Николас. – Весь день, начиная с самого утра и до поздней ночи, я провел на аэродроме. Вчера где-то около десяти часов пытался дозвониться до тебя, но никто не подходил к аппарату.

– Кто-то говорил вчера, что ему почудился телефонный звонок, – проговорила Фенела, – но у нас теперь здорово шумит новый радиоприемник. Ты ведь сам привез его Саймону, поэтому винить в происшедшем тебе следует только себя. Между прочим, Саймон прямо-таки в восторге от приемника.

– Рад слышать это.

Фенела пронесла блюдо с пирогом через кухню и поставила его затем в духовой шкаф.

– Ты знаешь, для меня это странно, – проговорила она. – Я никогда бы не поверила в то, что Саймон может с таким спокойствием воспринять случившееся с ним несчастье.

– Ты имеешь в виду его спокойное отношение к своей слепоте? – уточнил Николас.

– Спокойствие – это не то слово, – сказала Фенела, с легким стуком закрывая дверцу духовки. – Я полагаю, что к его нынешнему поведению больше подошло бы слово «мужество», а может быть, и что-то большее. Я бы сказала, – продолжала Фенела, – что это особый тип сверхщепетильного мужества, которое заставляет его вести себя сейчас так, чтобы ни единый человек не мог испытывать к нему чувства жалости. Он даже превращает свою беспомощность в предмет для шуток.

– Ну, твой отец никогда не страдал от недостатка смелости.

– Нет, правда; все-таки раньше его никогда особо не беспокоило то, что о нем могут подумать люди; он всегда делал исключительно то, что сам считал нужным. А вот теперь я могу легко догадаться, о чем он думает, – он все время боится, что его слепота вызывает у людей замешательство, и поэтому пытается облегчить им общение с собой.

– У меня есть кое-какие новости о другом члене твоей семьи, – волнуясь, проговорил Ник.

– О Реймонде? – быстро спросила Фенела; у нее в голове моментально мелькнула мысль о том, что ее брат в опасности или ранен.

– Да нет, у меня хорошие новости, но не о Реймонде, – ответил Николас. – Вот, взгляни на это.

Он вытащил из своего кармана номер газеты «Дейли скетч». Заголовок на первой полосе гласил:

УЦЕЛЕВШИЕ С ТОРПЕДИРОВАННОГО

И ЗАТОНУВШЕГО КОРАБЛЯ НАХОДЯТСЯ

В БЕЗОПАСНОСТИ В ОДНОМ ИЗ ПОРТОВ

НА ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ АНГЛИИ.

Николас указал пальцем место немного ниже заголовка и затем прочел: «Среди тех, кто уцелел, проведя в море в шлюпке шесть суток, были: Кей Прентис, кинозвезда Голливуда и дочь знаменитого художника Саймона Прентиса».

– Кей! – воскликнула Фенела. – Так она дома! Ах, как бы нам сейчас же связаться с ней?

Николас перевернул газетную страницу и показал Фенеле то место на последней странице, где было приведено окончание этой заметки.

– Вот, смотри, – проговорил он. – «Мисс Кей Прентис, у которой мы прошлым вечером взяли интервью в отеле „Савой“, отметила героизм моряков, которые управляли кораблем, и сказала…»

Фенела отложила газету в сторону.

– Так Кей в «Савое». Ах, давай позвоним туда. Правда, не знаю, может быть, она уже вернулась домой. Какой ужас она, наверное, испытала, когда в их корабль попала торпеда!

– Так я позвоню ей от твоего имени? – спросил Николас.

– Да, пожалуйста, – ответила Фенела. – А я немедленно сообщу эту новость отцу и My.

Она взяла газету и выбежала из комнаты, не дожидаясь своего мужа, который не мог передвигаться так быстро.

Саймон, так же как и My, пришел в волнение, когда Фенела прочитала им заметку в газете; и когда наконец они дозвонились до Кей в отеле «Савой», то всей семьей собрались у телефона, и каждый в нетерпении ждал своей очереди, чтобы поговорить с ней.

– Почему же ты не дала нам знать, что собираешься вернуться домой? – спросила Фенела.

– Это длинная история, – ответила Кей, – но когда увижусь с вами, то обязательно обо всем расскажу. Могу я приехать и остановиться у вас?

– Ну конечно же. А когда ты приедешь, сегодня?

– Нет, а приеду завтра, – пообещала Кей. – Сначала мне необходимо приобрести хоть что-нибудь из одежды. Я прибыла в Англию в одной ночной сорочке, да еще у меня уцелели пара брюк и шуба. Это все, что мне удалось прихватить до того, как нам пришлось покинуть корабль.

– Ах, Кей, какой ужас! Ты очень испугалась?

– Я была повергнута в полнейший шок, хотя следует сказать, что все происходящее тогда с нами казалось совершенно нереальным, эпизодом из очень плохой пьесы, которая будет продолжаться и продолжаться нескончаемо. Но я все расскажу тебе подробнее, дорогая. Я буду у вас завтра, так что встречайте меня на железнодорожной станции.

– Обязательно встретим, – пообещала Фенела. Она положила трубку на рычаг и повернулась к членам своего семейства:

– Представляете себе, ведь мы не виделись с Кей уже восемь лет. У нас так много накопилось, что сказать друг другу, что я и не знаю, с чего мы начнем наши воспоминания.

Тетя Джулия, которая присоединилась ко всей группе, окружавшей телефон, проговорила в сомнении:

– Если сюда приедет ваша сестра, то, по-видимому, вы попросите меня уехать. Я ведь знаю, как мало комнат в вашем доме.

Фенела, которая уже успела подумать об этом и решила, что так для них было бы удобнее всего, собралась сердечно поблагодарить тетю Джулию за ее предложение, как вдруг Саймон опередил ее.

– Безусловно, вы никуда не поедете, – проговорил он. – Вы обязательно должны остаться у нас. Кроме того, это ведь единственный случай для вас увидеть всю нашу семью в сборе.

– Ну, если вы вполне уверены, что я могу остаться, – проговорила тетя Джулия, очевидно опасаясь, что окажется им в тягость.

My порывисто бросилась к ней и взяла ее под руку.

– Мы ни за что не позволим вам уехать, – проговорила она с открытым радушием. – Пожалуйста, не уезжайте, тетя Джулия.

– Хорошо, тогда я остаюсь, – сказала Джулия Мак-Клелланд.

Фенела уловила в ее тоне нотки облегчения и радости.

«Ладно, придумаем что-нибудь, – решила она про себя. – Слава богу, детская сейчас пустует, а сами дети в Уэтерби-Корт».

И только после того, как они все разбрелись по разным комнатам, обсуждая, как все устроится в будущем, и она осталась наедине с Николасом, Фенела начала обдумывать, как же им расселиться в доме.