Робин Ли Хэтчер - Подруга пирата

Джасинда поднялась из кресла и нежно поцеловала старика в щеку.

— Добрых снов, дедушка, — прошептала она, чувствуя какую-то особенную радость от того, что теперь у нее есть право так называть его.

Тристан обнял Джасинду за талию и вывел из спальни герцога. Она прижалась к нему, положив на плечо голову. Они тихо прошли по длинному коридору и, наконец, остановились у другой двери. Тристан свободной рукой открыл ее и, обняв Джасинду, провел в комнату. Он смотрел ей в лицо, упиваясь обожанием и любовью, горевшими в ее золотистых глазах.

— И все же мне так много хочется узнать, — взволнованно, прошептала Джасинда. — А еще больше мне нужно рассказать тебе.

Его губы заставили ее замолчать, осыпая поцелуями. Нежность Тристана была гораздо могущественнее его силы. Когда он опять поднял голову, в его черных глазах теплился огонь любви и желания.

— Будет очень просто расторгнуть твой брак с Блекстоуком. И тогда у нас впереди будет много времени для разговоров, любовь моя. Целая жизнь. — И пока губы Тристана нежно целовали Джасинду, его руки подняли ее и понесли в спальню.

В камине, согревая комнату, жарко горел огонь. Покрывала, словно приглашая к отдыху, были аккуратно отвернуты. Тристан положил Джасинду на кровать, но когда захотел отойти, ее руки, так крепко обвитые вокруг его шеи, не дали ему шелохнуться.

— Не оставляй меня, Трис! — тихо прошептала она.

— Никогда, Синда! Больше никогда!

Он встал на колени рядом с кроватью, сгорая пламенем страсти. Он снова и снова целовал ее, лаская языком ее язык и губы. Джасинда пальцами гладила его спину, не торопясь, пробиралась вверх к шее, к затылку. Она слышала, как учащенно бьется его сердце, и ее возбуждение тоже росло.

Тристан откинулся назад, рассматривая ее лицо, освещенное трепещущими языками пламени, смотрел, как ее волосы, словно огонь, горят ярким светом, читал желание в ее золотистых глазах. Его пальцы скользнули к пуговицам ее платья и начали свой медленный спуск, пуговица за пуговицей, пока не спали одежды, стесняющие белоснежную грудь.

— Какая ты красивая, — прошептал Тристан.

— И ты, любовь моя, — в ответ произнесла Джасинда. — Ты такой красивый, что нельзя оторвать глаз от тебя.

Он поднял ее, сбрасывая оставшуюся одежду, зачарованно любуясь ее грудью, залитой лунным светом. С губ Тристана сорвался стон, он уронил Джасинду на кровать и впился в ее нежно-розовые соски, лаская их языком.

И пока Тристан прикасался губами к ее телу, Джасинда закрыла глаза и упивалась каждой секундой этого удивительного и мучительного момента. И чего бы ни касались его пальцы, что бы ни целовали его губы, в ее душе росло теплое, волнующее чувство.

— Тристан, я так люблю тебя! И ты люби меня!

Тристан отпустил Джасинду, встал рядом с кроватью и в мерцающем свете огня разделся. Он опять подошел к ней, но Джасинда остановила его.

— Нет, — прошептала она, — не двигайся.

Она соскользнула с кровати и встала рядом с ним. Шелковая сорочка воздушными волнами легла вокруг нее, а она протянула руки и дотронулась до его недавних ран на плече. Когда она подняла голову, в ее глазах блестели слезы.

— Я думала, ты умер.

Он нежно улыбнулся.

— Но я не умер, Джасинда.

Она целовала его в плечо и осыпала поцелуями грудь, спускаясь все ниже к его давним шрамам на боку. Каждое прикосновение приводило Тристана в дрожь, разжигая в нем неудержимое желание. Вдруг Джасинда обвила руками его шею и, встав на цыпочки, прижалась к его губам, так близко стоя от него, что он не мог больше сдерживать свои чувства.

Они упали на кровать, их губы жадно смаковали сладкие поцелуи друг друга. Они так истосковались в разлуке. Их захватила и понесла высокая волна страсти, кидая в забытье, одаривая счастьем, подчиняя чувствам. Время остановилось, его не стало. Не стало вчерашнего дня, сегодняшнего, завтрашнего. Существовала только эта комната, экстаз их сплетенных тел, бесконечный, вечный ритм любви. И их мир взорвался в непередаваемом немом восторге.

От радости их близости Джасинда застонала, приятный трепет разлился по ее телу, обжигая каждую клеточку, каждый нерв.

— Тристан! — вскрикнула она.

Тело Тристана изогнулось, когда она с силой прижала его к себе.

— Синда, — выдохнул он ей в ухо, и по напряженному телу Тристана пробежала трепетная волна. — Синда, любовь моя.

Он перевернулся на спину, не выпуская ее. Его руки нежно гладили волосы Джасинды, а она уютно устроилась у него на груди. Они насытились любовью и заснули.

Она проснулась от запаха горячего чая, доносившегося с туалетного столика. Тристан, сидя рядом с ней на кровати, намазывал мармеладом воздушные бисквиты.

— Доброе утро, соня-засоня! Я уже заждался, когда ты соизволишь открыть свои золотистые глаза и порадоваться замечательному деньку.

Джасинда откинула с лица спутанные локоны.

— Пора вставать? — спросила она, приподнявшись и уютно устраиваясь рядом с ним.

— Да, — Тристан похлопал ее по голой спине. — Пора поговорить!

Джасинда застонала и опять скользнула под одеяло.

Она поняла, о чем пойдет разговор. Тристан положил бисквит на поднос и, протянув свои сильные руки, извлек ее из укрытия. Поцеловал в макушку.

— Синда! Почему ты все же решилась выйти замуж за Блекстоука? Я ведь знаю, что ты испытывала к нему, Ты его презирала.

Джасинда поежилась, уткнувшись лицом в его грудь.

— Он заплатил Пеннивайту выкуп за меня или, по крайней мере, сказал так. Кроме того, он поклялся, что, если я не выйду за него, он отправит моих родителей в тюрьму за долги. Я же не могла допустить этого, Трис! Просто не могла. Я думала, ты умер, для меня ничего уже не имело значения. И потом он пообещал мне найти того англичанина, которого я искала. До самой брачной ночи я не знала, что это он и есть. Он сам заявил мне об этом как раз перед твоим появлением.

Тристан еще крепче привлек Джасинду к себе, погружая лицо в ее волосы.

— Когда я думаю об опасности, в которую втянул тебя… Господи, прости меня!

Несколько минут они сидели молча, и каждый думал, что это чудо, что они снова вместе. Наконец, Джасинда заговорила.

— А как теперь быть с Блекстоуком?

— Не знаю. Даже если мы отыщем его, что будут значить мои обвинения против него? Я — простой американец, а он — из круга английской знати.

Джасинда заглянула ему в глаза.

— Но у тебя же был какой-нибудь план, когда ты все это начинал?

— Да. Я собирался убить его, но теперь это невозможно. Сейчас всем известно, что я — внук герцога, что ты была со мной в плавании, что мы женаты. Я не могу рисковать тобой и дедушкой.

— Значит, он так просто отделается? — спросила она тихим недоверчивым голосом.