Хизер Гротхаус - Любовная ловушка

– Роды были преждевременные, – перебил его Дункан. – И тяжелые. Ты должен об этом знать..

Кровь застыла в его жилах, горло сжалось.

– Ив? – выдохнул он.

Дункан смотрел на огонь. Его лицо посерело, он выглядел очень изможденным.

– Она потеряла много крови. Роды шли два дня. Ребенок не перевернулся, шел ножками и крепко застрял.

– Она… умерла, да? – прошептал Коналл, но сердце его кричало. Ему казалось, что оно никогда не перестанет кричать.

Дункан нахмурился, а потом презрительно сжал губы.

– Ты просто задница, а не человек. Неужели ты так плохо думаешь обо мне? Разве я не послал бы за тобой, если бы Ив умерла? Не сказал об этом сразу, как только появился тут?

У Коналла появилась надежда. Хрупкий, нежный, зеленый росток, пробившийся наружу из черной трясины его сердца.

– Она жива?

Дункан вскочил на ноги и взмахнул костлявыми руками.

– Конечно, жива, дерьмо ты собачье! Боже мой, Коналл! – Он схватил суму. – Знаешь что? Пошел ты ко всем чертям! Я пришел сюда, хотя поклялся, что ноги моей тут больше не будет. Я пришел сюда ради тебя! Ради Ив! А ты ведешь себя со мной… – Он не договорил и направился к двери.

Но Коналл упал с табурета и схватил Дункана за колени. Брат с криком рухнул на пол, но Коналл тут же схватил его за рубаху и приподнял вверх.

– Ты никуда не пойдешь, пока все мне не расскажешь, – прорычал он. – Что с моей женой и ребенком? Они здоровы? Отвечай! – Он встряхнул Дункана, словно кучу сухих листьев.

– Твой сын, – сплюнув, начал брат, – родился маленьким, слабым. Первые три дня мы не знали, выживет он или нет. То же самое и с Ив. У нее была лихорадка, и она до сих пор не встает с постели из-за слабости. Ей едва хватает сил на то, чтобы кормить ребенка.

– Когда? – воскликнул Коналл, чувствуя, что его начинает мутить. – Когда он родился?

– Ему было пять дней, когда я ушел из города. А теперь отцепись от меня.

Коналл прищурил глаза и спросил:

– Ты останешься? Расскажешь мне подробнее об Ив и сыне?

– Как ты думаешь, зачем я сюда пришел?

Коналл отпустил рубаху Дункана и помог ему подняться. Он начал было стряхивать с него грязь, но Дункан ударил его по рукам.

Коналлу было трудно смотреть в глаза своему двоюродному брату. Ему было стыдно.

– Я рад тебя снова видеть, Дунк, – сказал он.

Но Дункан проигнорировал его попытку восстановить мир. Он взял бутыль и вернулся к своему месту у очага. Коналл перевернул табурет и тоже сел.

– Я думал, что ты ушел из города Бьюкененов, – опять начал он, отчаянно стараясь вовлечь Дункана в разговор.

– Да. – Дункан хлебнул из фляги. – Я ушел в лес на пару дней. Но потом вернулся.

– Почему?

– Внутренний голос мне приказал вернуться. Я почувствовал, что нужен там. Ив нуждалась во мне. – Дункан помолчал, а потом закончил: – Ведь я пообещал тебе, что позабочусь о ней, если ты не сможешь этого сделать.

Коналл ощутил, как горячие слезы увлажнили глаза, как эмоции сдавили ему грудь. Мужчина, который сидел напротив него… Коналл был обязан ему всем. Он постарался хоть немного успокоиться, чувствуя, что иначе не сможет говорить.

– Она послала за мной? – с надеждой спросил Коналл, молясь, чтобы появление Дункана оказалось знаком того, что она простила его.

– Нет. – Короткое слово словно ударило Коналла. На мгновение он заметил сожаление в глазах Дункана. – Ив сказала мне, что любит тебя, но видеть тебя не хочет.

– Из-за того, как я с ней обошелся. Из-за единственного раза, когда я сказал ей неправду.

– Да. Из-за этой лжи.

Коналл разозлился.

– Но она ведь тоже солгала мне! – воскликнул он.

– Да, – кивнул Дункан. – Но она сделала это, чтобы спасти свою жизнь. А ты лгал, потому что на это тебя толкал эгоизм, твоя гордыня.

Слова Дункана ранили Коналла в самое сердце. Но он сдался без боя и опустил вниз голову, будто она была слишком тяжелая, чтобы удерживать ее поднятой.

– Тогда зачем ты пришел сюда? – устало спросил Коналл. – Чтобы наказать меня?

– Нет, глупец, – фыркнул Дункан. – Я пришел, чтобы помочь тебе вернуть Ив.

Коналл медленно поднял глаза и уставился на кузена.

– Думаешь, это возможно?

– Нет, если ты будешь торчать тут, как бородавка на спине жабы, это уж точно.

Коналл не выдержал и улыбнулся, хотя на душе было по-прежнему тяжело.

– Но как? Клянусь, я готов на все.

– Ты должен пойти к ней. Ухаживать за ней. Постараться сломить ее сопротивление. Ангус Бьюкенен объявил Ив и ее сына…

– Нашего сына, – уточнил Коналл.

Дункан лишь приподнял тонкую бровь и продолжил:

– Он объявил их обоих членами его клана, и теперь они под его защитой. Так же как я. Так что тебе придется завоевать и его расположение. Доказать, что достоин ее.

– Хорошо. – Коналл выпрямился. – Когда мы идем?

– Успокойся. Не так скоро, – осадил его Дункан. – Тебе запрещено появляться в городе Бьюкененов. Ангус приказал избить тебя до полусмерти, если ты появишься на его земле.

– Ладно, сдаюсь. – Коналл со вздохом поднял руки вверх. – Что мне делать?

– Тебе нужно появиться в городе с соблюдением всех правил, отдавая уважение тем, кто там живет, – твердо заявил Дункан. – Так, как тебе следовало сделать это уже много лет назад. Сначала ты должен встретиться с Ангусом. Попросить у него разрешения поговорить с ним. Убедить его в том, что ты действительно любишь Ив, что твои намерения честны.

– Конечно, – торопливо согласился Коналл.

– Но, – Дункан поднял палец, – Ив поклялась, что больше не хочет быть женой вождя Маккериков. Она не вещь, не какой-то там трофей, и больше никогда не позволит тебе так относиться к ней и вашему ребенку.

Коналл нахмурился, а потом до него вдруг дошло, что Дункан так ничего и не понял.

– Я ни за что бы так не поступил, Дунк, – тихо сказал он, – даже если бы очень захотел.

– Ты про что говоришь?

– Дункан. – Коналл перевел дух. – Ты теперь вождь Маккериков.

Дункан сжал губы. Его подбородок дрогнул, но только один раз.

– Я… надеялся, что ты так скажешь.

Ивлин впервые за восемь недель собиралась выйти на свежий воздух. Она медленно, осторожно оделась, а потом пересекла свою маленькую спальню, отделенную от остального дома ширмами, и наклонилась над низкой колыбелью.

Грегори не спал, но лежал тихо. Его голубые глаза изучали потолок, тонкие ручки свободно двигались в воздухе и забавно хватали одна за другую. Маленький розовый ротик открывался и закрывался с невинной сладостью, издавая первые тихие, лепечущие звуки. Даже в свои два месяца младенец был слишком маленьким и хрупким. Но он прошел длинный путь от своего первого вдоха. С каждым днем его миниатюрные кулачки все крепче хватали Ивлин за пальцы. После каждого кормления его аппетит возрастал, и он с жадностью и храбростью боролся за место под солнцем, желая уже не просто выжить, а стать крепким. Ивлин хотелось плакать от радости, даже когда она просто смотрела на него.