Джо Беверли - Тайная свадьба

Кристиан думал распустить ее одежду, с корсетом придется повозиться. На щеках грязные полосы, но их не уберешь, не разбудив ее. Он просто мягко коснулся их. А когда выпрямился, то увидел, что от его безотчетного движения хозяйка окончательно растаяла.

— Вы наверняка голодны, сэр, так что идите, ешьте ваш суп, пока он не остыл. Такому крупному мужчине нужна еда.

— Вы ангел, миссис?..

— Барнби, сэр. — Она присела в реверансе и, кажется, даже зарумянилась.

Каро проснулась в темноте, не понимая, где находится. Конечно, не дома, в Латтрел-Хаусе. Все, от грубого матраца до затхлого запаха одеял, говорило об этом. Где-то поблизости пахнет пивом.

И она в постели в корсете.

Потом она вспомнила! Вспомнила — не веря себе, — весь этот невозможный день. Это, должно быть, наваждение.

Но она на грубой кровати, рядом с ней мужчина. Каро быстро проверила одежду. Все на месте, но она спала так крепко, что не заметила, как он лег.

Каро тихо подвинулась ближе и вдохнула. Это типично мужской запах или присущий только ему?

От него пахло землей, теплом, чем-то пряным. Она не могла найти этому названия, но вдыхала, чувствуя успокоение и непринужденность. Это пробудило воспоминания о запахе его разгоряченной кожи в момент слияния, его вкусе в миг поцелуя.

Ее тело напряглось в потаенном месте. Каро изогнулась, будто приспосабливаясь к грубому матрацу, пустота внутри требовала заполнения.

Боже милостивый! Она всегда считала, что это должно происходить только между мужем и женой. Муж и жена.

Могла жена, согретая теплом мужа, проснуться ночью и прошептать: «Муж…»?

И тогда он проснулся бы, повернулся к ней, и начались невиданные удовольствия брачного ложа?

Потянувшись, Каро нащупала прекрасное полотно его рубашки. Лучше бы рубашки не было. Она хотела в последний раз прикоснуться к его горячей коже, грубому шраму, крепким мускулам. Что еще на нем надето? Ее пальцы скользнули вниз и замерли. Ни бриджей, ни белья. Обнаженная кожа. Каро отдернула руку. Но Кристиан, шевельнувшись, повернулся.

Она попыталась отодвинуться, но он обнял ее.

— Моя Кэт снова любопытствует? — пробормотал он, явно улыбаясь.

Каро вздохнула. Она тонула в его жаре.

— Ваша Кэт голодна, — вырвалось у нее.

Он уткнулся в ее шею.

— Вы пропустили ужин.

— И еще не время завтракать, — ответила она с гулко бьющимся сердцем.

— Джентльмен не должен позволять леди голодать.

— Да?

— Именно.

Повернув ее, он коснулся губами ее рта. Она прижалась ближе, и он крепко поцеловал ее. Его руки начали творить волшебство.

Но потом он замер, положив руку на лиф платья.

— Корсет, — сказал он.

Каро села и расстегнула платье, но когда попыталась снять его, Грандистон снова уложил ее на спину.

— Корсет не помеха.

Его пальцы скользили по косынке, и Каро вздрогнула от этого легчайшего прикосновения. Крепкая нога легла поперек ее ног, удерживая на месте, но это воспринималось как ласка.

Кристиан медленно высвобождал заправленную в корсет косынку. Он знает, как уголки ткани задевают грудь, заставляя напрягаться и затаить дыхание в темноте?

Каро повернулась к нему, нашла его губы и, целуя, прижала его к себе. Впервые поцеловала, а не ответила на его поцелуй!

Но он отстранился.

— Медленнее, медленнее. Здесь особое сокровище, Кэт. Позвольте показать вам.

Его пальцы, скользнув по корсету, ласкали сначала один сосок, потом другой. Каро закрыла глаза и закусила губы. Какое сладкое ощущение.

Ее соски выступили над краем корсета.

Корсет сильно давил грудь, но, гранича с болью, это, казалось, усиливало удовольствие.

— Вообразите, как это выглядит, — мягко сказал он. — Тугие розовые почки.

Каро могла вообразить.

— Коснитесь.

Он провел ее указательным пальцем по пику. Сладкая истома, растекаясь от груди, заливала ее тело и ум. Каро убрала руку, но Грандистон заменил ее своими губами и, высвободив второй сосок, ласкал их по очереди.

Каро застонала.

— Вообразите, — бормотал он между сладкими муками, — мы на великолепном балу. Мы познакомились меньше часа назад, сначала просто встретились взглядами. Мы оба здесь с другими партнерами, но нас неодолимо тянет друг к другу. Мы обменялись банальными фразами. Мы танцевали, разговаривая глазами… но наши глаза были красноречивы.

Его рука проникла под ее юбки, но лишь поглаживала колено.

— Мы ускользнули. Как нам повезло, что мы нашли эту маленькую комнату. Здесь нет огня и свечей. Тут холодно и темно, но комната пуста. Мы нашли эту кушетку. Она покрыта мягким бархатом, но вы этого почти не чувствуете. Нет времени раздеваться. И уж конечно, нет времени снять корсет…

Каро сейчас была с ним в той комнате, на бархатной кушетке… но ее рука наткнулась на нагое бедро.

— Хотя вы, сэр, полуголый.

Грандистон, рассмеявшись, ущипнул ее, и она сладостно вздрогнула.

— Вы необузданная и требовательная любовница. Вы сорвали с меня одежду. Она разбросана по комнате. Вы знаете, что это означает. Если нас здесь застанут, нашего греха не скрыть. Они увидят мою наготу и вашу выставленную напоказ грудь.

Каро напряглась, как будто это могло случиться.

— Это безумие, — сказала она, не отличая игры от реальности.

— Безумие с обеих сторон, — согласился он и снова припал к ее рту.

Только когда он оказался между ее широко распахнутыми бедрами, Каро заметила, что он уже поднял ее юбки. Средоточие ее женственности пылало от желания, и когда он начал входить в нее, ей казалось, что он действует слишком медленно. Обхватив его ягодицы, она прижимала его к себе, запрокинув голову и давясь криком.

Он замер и хрипло сказал:

— Правильно. Никакого шума. — Наклонившись, он жарко прошептал ей на ухо: — Бал в самом разгаре. Прислушайтесь. Слышите музыку? И голоса. Они приближаются? Уже у двери?

— Почему вы ее не заперли?

— Может быть, запер. — Его губы скользнули по ее груди к набухшим соскам. — А может… — он посасывал тугой бутон, — и нет.

Каро заткнула рот кулаком, чтобы заглушить стоны, — сладко лаская соски, он снова начал двигаться в ней. Она выгнулась так, что только плечами опиралась на кровать, потом рухнула и снова выгнулась. Он все увеличивал темп.

Она заглушила почти все звуки, но гости бала, весь королевский двор могли ворваться сюда со свечами в руках. Но имело значение лишь их слияние, все сильнее распалявшее ее страсть.

Да, да, да!

Вот так! И так! И еще…

Собственный интенсивный ответ потряс Каро, но это было прекрасное потрясение. Не сравнимое ни с чем.

И снова она ощутила восхитительный союз их тел и сердец.

В жаркой тишине он тихо рассмеялся:

— Готовы вернуться на бал, моя грешница?

Каро уткнулась ему в грудь, заглушая собственный смех, но что-то попало ей в рот. Ее волосы! Она отбросила локоны, вспомнив, что тщательно заправила их под чепец. Значит, Грандистон успел снять его и выпустил их на свободу.