Элоиза Джеймс - Ночь герцогини

– Вино – предмет роскоши как-никак, – пожала плечами Гарриет. – Насколько мне известно, именно спиртное – вернее, его неумеренное потребление – является основной причиной большинства преступлений, которыми завалены суды графств.

– Кажется, мы до сих пор не встречались? – пробурчал лорд Сандвич. – Кто вы такой, молодой человек?

– Вам следует почаще заглядывать в Дебретт, – довольно резко проговорил Вилльерс. В голосе его прорезалась стальная нотка. – У меня не так уж много родственников, Сандвич. И мне не нравится, когда к кому-то из них относятся пренебрежительно!

– Ну да, родственников у вас и впрямь не много. А уж тех, кого пускают в приличное общество, и вовсе раз-два и обчелся, – хмыкнул Сандвич.

– Возможно. Но юный Коуп, по счастью, как раз из их числа, – невозмутимо объявил герцог. – Кстати, этот налог на вино... а знаете, по-моему, это неплохая мысль!

– В самом деле? А я так не думаю! – проворчал еще один джентльмен, лицо которого было Гарриет незнакомо. Как позже выяснилось, это был лорд-хранитель печати.

Какое-то время разговор вертелся вокруг всем известной страсти лорда Сандвича к кларету, однако мысль о введении налога на вино уже прочно засела у всех в головах. В конце концов, все высказались за – решение было принято единогласно. Это была победа, о которой Гарриет и не мечтала. Она так растерялась, что онемела. Подумать только, она, Гарриет, только что повлияла на государственную политику Англии!

Теперь Джем каждый вечер спускался к ужину. И к обеду тоже, чего раньше почти никогда не было. Иногда он усаживался рядом с ней, а иногда занимал хозяйское место во главе стола и флиртовал с Исидорой.

С каждым днем Гарриет все больше ценила удовольствия, ставшие возможными с тех пор, как она облачилась в мужское платье: возможность фехтовать, ездить верхом по-мужски и на равных принимать участие в спорах; теперь она даже представить не могла, что когда-нибудь ей придется от всего этого отказаться. Каждый разговор казался ей безумно интересным. Как-то вечером она даже набралась храбрости и ввязалась в спор с одним из гостивших в доме ученых – речь шла о недавнем открытии новой планеты, названной Ураном. Мистер Педдл считал, что глава Королевского общества [12] Национальная академия наук Великобритании. поторопился, когда предложил наградить мистера Гершеля, ученого, совершившего это выдающееся открытие, медалью Копли.

– Подумаешь, тоже мне открытие! Что он такого необыкновенного сделал?! – кипятился мистер Педдл. – Человеку просто нечем заняться – вот он и проводит время, считая звезды в небе.

– Но иметь карту звездного неба тоже очень важно! – вступилась Гарриет. – Должны же мы понимать мир, в котором живем, разве не так? А для меня лично открытия в астрономии имеют ничуть не меньшее значение, чем, например, открытия в мире животных.

– А я с вами не согласен, молодой человек! – набычился мистер Педдл. – Когда вы станете старше, то поймете, что между человеком, который посвятил всю свою жизнь изучению редких животных, который проводит скрупулезные научные исследования, и другим, который только и делает, что торчит во дворе со стаканом вина в руке и часами глазеет на небо в ожидании, когда появится какая-нибудь звезда, есть большая разница!

Джем незаметно толкнул ее локтем.

– Бедняге до смерти хотелось стать членом Королевского общества, да не удалось – его кандидатуру отвергли, – шепнул он. – Сочли, что миграции цикад – тема, не настолько важная, чтобы ею занималась академия. А он добрых семь лет ухлопал на то, что наблюдал за этими тварями.

– Возьмите, к примеру, Стрейнджа! – продолжал ораторствовать мистер Педдл. – Его тоже сделали членом Королевского общества – но благодаря его фундаментальным исследованиям, его смелым экспериментам с земноводными! Его вклад в науку трудно переоценить! В этом нет никаких сомнений.

Гарриет, покосившись на Джема, выразительно вскинула брови.

– Несомненно!

– Это было, уже лет пять назад, – вмешался Джем. – Для меня эти исследования – дело прошлое.

Тем же вечером немного позднее Гарриет спросила Джема:

– Разве ты не горд тем, что тебя избрали членом Королевского общества?

– Горд?.. – Джем пожал плечами. – Не знаю. Вообще говоря, я куда больше горжусь тем; что самолично сконструировал мост через реку. Пять арочных пролетов, – хвастливо объявил он. – И больше сотни футов в высоту, представляешь?! – И расстелил перед ней чертежи.

– Какая красота! – ахнула Гарриет, восхищенно разглядывая один чертеж за другим.

Постепенно Гарриет начала понимать общественную ценность личности Стрейнджа. Ее пленили его изобретательность, пытливый ум и научные познания.

– А ты? Чем ты гордишься больше всего? – спросил ее Джем.

– Понимаешь, мировой судья городка, где я живу, страшный пьяница. Поделать с этим ничего нельзя. Поэтому я присутствую на всех заседаниях и беру на себя все обязанности судьи.

– Ты? – Джем подскочил от удивления и молча уставился на нее.

Его ошеломленный вид доставил Гарриет немалое удовольствие. Прошло немало времени, прежде чем он опомнился.

– Ну конечно! – пробормотал он. – Конечно, пьяницу судью заменяешь ты! Как же это я не догадался?!

Они говорили еще.

Она увлеклась и стала рассказывать то, о чем до этого не говорила никому: каким представляется ей мир, в котором они живут, с какими несправедливостями ей приходится бороться.

Как ни странно, оказалось, что Джему было интересно слушать ее рассказы о Сиббле, самом изобретательном мошеннике во всем Берроу.

– Это просто чума для нашего города, – сказала Гарриет. – Пока он на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности. А для него самого это что-то вроде игры.

Джем, слушая о его «подвигах», хохотал не переставая.

А ночь они снова провели вместе. Лежа рядом с Гарриет, Джем забавлялся – налив в бокал благородного бургундского многолетней выдержки, капал ей на грудь, после чего слизывал багрово-алые капли.

– Ты так и не ответила мне – и я до сих пор не знаю, – согласна ли, выйти за меня замуж? – вдруг спросил он. Они уже успели вместе принять ванну и снова забрались в постель.

– Что? – сонным голосом спросила Гарриет.

– Я просил тебя стать моей женой, – повторил Джем. Прядь темных волос упала ему на лицо, так что не видно было глаз. – Может, помнишь?

– Я... но ведь это же была шутка, верно? Разве нет? Гарриет затаила дыхание, ожидая ответа, но вместо этого услышала вопрос, которого никак не ожидала.

– Каким был твой муж? Расскажи мне, – вдруг попросил он.

– Ну... на завтрак он предпочитал овсянку, – смешливо пробормотала она.

– Я не это имел в виду.

– Он занимался со мной любовью совсем по-другому... не так, как ты, – если ты это имеешь в виду.