Сюзанна Энок - И вновь искушение

— Что ты так смотришь на меня? — спросила Эванджелина, наклоняясь, чтобы надеть туфли.

— Выходи за меня замуж. Джилли заморгала:

— Ты… это так неромантично.

Усмехнувшись, он встал перед ней на колени, чтобы помочь надеть вторую туфлю. Для девушки, которая собиралась выйти замуж за старика или за подобие обезьянки, это выглядело несколько странно.

— Я пришлю тебе тысячу роз, если хочешь. — Он положил ладони на ее круглые колени и посмотрел в глаза. — Выходи за меня.

— Я… еще недостаточно знакома с тобой, чтобы узнать твои еще более существенные недостатки, — слегка нахмурившись, медленно проговорила Эванджелина.

Коннолл проигнорировал укол, ущемляющий его гордость. Будет время зализать раны несколько позже.

— А мои более существенные недостатки тебя очень беспокоят?

Она закусила губу.

— Да. Ты можешь считать меня глупой, но я знаю все о лорде Редмонде. Именно по этой причине я решила позволить ему ухаживать за мной: все под контролем, все можно изменить или отбросить.

— Ага. И так же обстоят дела с Дэпни, я полагаю?

— Да.

Коннолл встал, помог ей подняться на ноги.

— Мы знаем, друг друга сравнительно короткое время, — согласился он. — Я не стану упоминать тот факт, что Ромео и Джульетта поженились спустя три дня после встречи, потому что не могу считать их маяками для продолжительной любви.

Ее губы дернулись.

— Я соглашусь с этим.

— Я счастлив, ухаживая за тобой, Эванджелина, — сказал он, наклоняясь, чтобы запечатлеть нежный поцелуй. Ему следовало бы испытывать удовлетворение, проведя с ней три часа в постели, но он и сейчас не мог преодолеть желание дотронуться до нее. — Но я случайно узнал, что кто-то другой собирается сделать тебе предложение меньше чем через час. И знаю, какая партия устроит твою мать. Я не хочу потерять тебя из-за ее предпочтений.

Она обхватила его лицо ладонями и посмотрела ему в глаза своими ясными карими глазами. Его сердце едва не остановилось. Господи, он мог стоять так целую вечность и просто смотреть на нее. Он уже давно не был девственником, но ему никогда не доводилось встречать женщину, которая вот так бы его зацепила. И он знал, что никогда и не встретит такой.

— Дай мне неделю, — сказала она, наконец, отпуская его и укладывая свои вещи в ридикюль, — чтобы я могла убедить свою мать, что мы подходим друг другу. Она способна понять.

У Коннолла были сомнения на этот счет. И если через неделю леди Манроу так и не даст ему благословения, он не знал, что будет делать Джилли. Однако просьба об одной неделе — это не так уж много, если учесть, что неделю назад она, по всей видимости, не могла даже подумать о возможности подобного разговора.

— Хорошо, неделя, — согласился он.

Она обернулась и, притянув к себе его лицо, крепко поцеловала.

— Спасибо, — прошептала она, при этом ее голос слегка дрожал.

Да, он может подождать неделю, если это придаст ей душевное равновесие. Если требовать от нее определенного ответа, угрожать ей потерянной репутацией или возможной беременностью, она, вероятно, согласится, но возненавидит его и сочтет, что все, что ей говорила мать о мужчинах, — истинная правда.

Разумеется, его глубинная мужская сущность не хотела играть в сомнительные игры или терять время из-за подозрительных матерей. Джилли уже принадлежала ему, и именно поэтому он не предпринял никаких предосторожностей, чтобы избежать беременности. Ее образ, голос, душа уже нашли место в его сердце, и он уже успел полюбить ее. Он хотел, чтобы она осталась. И сейчас все, что ему было нужно, — это убедить ее сделать так, как хочет, и найти способ проникнуть в ее сердце. У него были подозрения, что он уже наполовину там.

— Как ты собираешься отвезти меня домой, если фаэтон сломался? — спросила она, когда они спустились в холл.

— Мы скажем, что колесо отвалилось, поэтому мы, для того чтобы вернуться в Манроу-Хаус, должны были взять мой парный двухколесный экипаж и моего кучера. Это, конечно, несколько нарушает правила приличия, но с учетом того, что я заботился о твоей безопасности, твои родители, надеюсь, примут эту историю.

Он отправил Уинтерса, чтобы тот захватил шкатулку, и воспользовался моментом, чтобы сплести свои пальцы с ее.

— Ты будешь впредь надевать бриллиант?

— Ни в коем случае. Я предпочитаю добывать счастье самостоятельно. — Она усмехнулась. — Но я могу сунуть его в карман матери, которая отправится завтра на выступление четырех дочерей лорда и леди Баксли. Я думаю, они пригласят всех джентльменов Лондона.

— Они действительно пригласили. Я вежливо отказался. Мне придется написать письмо с извинениями и сообщить, что я все же принимаю приглашение.

Коннолл поцеловал ее снова и прикрыл глаза, когда ее губы приникли к его губам.

Уинтерс в дверях кашлянул, и Коннолл неохотно оторвался от Джилли.

— Это подойдет, милорд? — спросил дворецкий, держа в руке коробку, похожую на ту, в каких держат дорогие сигары.

— Идеально, — сказал Коннолл, принимая коробку. — У тебя ключ, — напомнил он Джилли, показывая в сторону своего кабинета.

Рядом с письменным столом она передала маленький латунный ключ Коннолу.

— Не трогай его, Коннолл, — вырвалось у нее, когда он отпер и выдвинул ящик стола.

На его губах появилась улыбка.

— Спасибо тебе за эти слова, — сказал он. — И у меня нет ни малейшего желания рисковать и вызывать несчастье. — С помощью гусиного пера он поднял бриллиант и поместил его в коробку из-под сигар, после чего, закрыв крышку, передал коробку Эванджелине.

Она приняла ее с явной неохотой, обеими руками придерживая крышку.

— Ты собираешься рассказать матери, что я нашел его и вернул тебе? — спросил он.

— Я пока не решила.

Коннолл снова улыбнулся, помогая ей дойти до ожидавшего их экипажа. Им еще предстоит очень многое преодолеть, и он воспримет любой признак, свидетельствующий о ее вызове матери, как большое везение.

— Опять этот настырный мужчина, — еле слышно прошипела леди Манроу. — Нет-нет, не смотри на него, иначе лишь дашь ему повод… Ой, он идет сюда!

Джилли заулыбалась, когда Коннолл шел через музыкальную комнату Баксли, чтобы поприветствовать ее. Она не могла сдержаться — когда он появлялся, ей сразу становилось теплее.

— Добрый вечер, лорд Манроу, леди Манроу, Эванджелина, — произнес он, элегантно поклонившись. — Я не знал, что вы так любите музыкальные вечера.

— Леди Баксли — моя лучшая подруга, — сказала леди Манроу, не пытаясь даже обозначить улыбку в голосе или на лице. Очевидно, беседа о счастье, которую затеяла Джилли, не возымела должного действия и не уменьшила ее предубеждений в отношении Коннолла.