Мэйдлин Брент - Превратности судьбы

Который перевернут.

Цветы там, ветром сорваны, летят.

В храме сокровища лежат.

Над ним разверзся мир златой,

Хранимый медвежонком в небесах.

За златом тем

Лежат незрячие тигровые глаза.

Пока он декламировал, я пыталась решить, говорить ему или не говорить, что встретила накануне мистера Фолкона и что уже слышала эту странную загадку. Ни к какому выводу я не пришла, а просто молчала. Я очень устала, у меня не было сил пускаться опять в длинные объяснения.

— Звучит, как полная чепуха, да? — сказал он.

Я согласно кивнула. Он пожал плечами и провел рукой по своим волосам.

— Скорей всего так оно и есть — чепуха и больше ничего. Ладно, что бы это ни было, Ник Сэбин слишком часто все ставил на карту. — Он отпустил мою руку и посмотрел на небо сквозь оконную щель. — Твоему другу, доктору Ленгдону, нужно время, чтобы все уладить, поэтому поспи часок-другой, Люси. Я больше не хочу разговаривать. Мне надо подумать.

Он отошел и лег на свой матрас. Я пошла к своему, зная, что, несмотря на усталость, не засну. Я с нетерпением ждала возвращения доктора Ленгдона. Лежа на своем матрасе, я думала о том, что имел в виду мистер Сэбин, когда говорил, что он слишком часто ставил все на карту. Сейчас слова его приобрели для меня зловещий смысл. Я так и не знаю, за что он в тюрьме, но если он каким-нибудь образом нанес оскорбление мандарину, то он — в опасности, и эта опасность гораздо серьезнее той, что угрожает мне. Я вдруг осознала, как эгоистично себя вела, и мне стало плохо от этого. Я даже и не задумалась над тем, что ждет впереди Николаса Сэбина, а ведь опасность угрожает самой его жизни.

Мне стало стыдно, и, очевидно, в этот момент я и заснула, потому что ничего не помню до того, как, словно во сне, услышала голос, зовущий меня:

— Люси… Люси, — не Луци, а Люси, так звали меня чужаки.

Я подняла голову, озадаченная тем, что не могу понять, где я. Память быстро возвращалась ко мне, пока я выплывала из глубин сна навстречу длинной тени, которую отбрасывали прутья решетки, разделявшей камеры.

Мистер Сэбин сидел на корточках у решетки и звал меня настойчивым шепотом. Я подошла и тоже присела, потирая глаза.

— Ты проснулась, Люси? — спросил он. — Действительно проснулась?

— Да, мистер Сэбин.

— Хорошо, тогда слушай. Какая у тебя религия?

— Англиканская, как у мисс Протеро.

— Конечно. А есть в Ченгфу англиканский священник?

— Нет, с тех пор, как миссия здесь была закрыта. Уже давно. Хотя, подождите. Старый мистер Тэттерсолл! Он остался, и, я думаю, он еще жив. У него была здесь маленькая церковь. Ее сожгли давно, во время бунта. Но он отказался уехать. Он просто остался и все. Доктор Ленгдон наверняка его знает.

— Хорошо. Теперь, сколько тебе лет, Люси?

— Семнадцать с половиной.

— Твой официальный опекун — мисс Протеро?

— Нет, у меня никого такого нет, мистер Сэбин.

Он потер небритую щеку большим пальцем, и я увидела, как его глаза засмеялись, и в них заплясали огоньки, когда он сказал:

— Люси, ты можешь кое-что для меня сделать?

— Да, мистер Сэбин. Я не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью отблагодарить вас за то, что вы для меня сделали, но я сделаю все, что смогу.

Он дотянулся до моих рук и осторожно взял их в свои.

— Ну, вот какое дело… Только не волнуйся и не пугайся: ни то ни другое совершенно ни к чему, Люси. Но если все удастся устроить, то я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Я хочу, чтобы мы сегодня поженились.

Я ошеломленно смотрела на него. И, хотя в камере было холодно, щеки мои горели. Я решила, что он надо мной смеется. Но в его взгляде не было и намека на насмешку. В голове же у меня была полная неразбериха. У меня возникла сразу дюжина вопросов, и мне хотелось задать их все сразу. Я выбрала самый глупый и, заикаясь, спросила:

— Но… разве можно пожениться в тюрьме?

Сидя на корточках у решетки и все еще держа мои руки в своих, Николас Сэбин криво улыбнулся.

— Я знаю, что это необычное предложение, Люси, но закон не запрещает жениться в тюрьме.

У меня голова шла кругом. Я спросила:

— Но почему, мистер Сэбин? Я хочу сказать, почему английский джентльмен, такой как вы, хочет жениться на девушке, которую он встретил в тюрьме и о которой ничего не знает. Почему?

— Мне кажется, я многое о тебе узнал, Люси Уэринг, — задумчиво сказал он. — Но, действительно, не в этом дело. У меня есть кое-что, и, если бы у меня была жена, она бы получила это в наследство. В противном случае, моим наследником может оказаться тот, кого я считаю своим врагом. Я бы все отдал, чтобы этого не произошло.

Мне было трудно собраться с мыслями.

— Но ваша жена сможет получить наследство, лишь когда вы умрете. И даже если… если я соглашусь, я не уверена, что мистер Тэттерсолл согласится прийти сюда и поженить нас. Нужно объявление о предстоящем браке и… и все такое, — запинаясь, закончила я.

— В такой стране, как эта, у него есть разрешение на отступление от правил, и он может действовать по своему усмотрению в случае крайней необходимости. Он может поженить нас по специальному разрешению.

— Мне кажется, что для него это не будет крайней необходимостью, мистер Сэбин. Он скажет, что вы должны подождать, пока вас выпустят из тюрьмы.

Николас Сэбин помолчал, словно не решаясь говорить, а затем сказал извиняющимся тоном:

— Дело в том, Люси, что меня не выпустят. Этот брак продлится, в лучшем случае, двадцать четыре часа.

Я подпрыгнула от ужаса. До меня, наконец, дошло значение его слов.

— Вот почему вы хотите, чтобы ваша жена получила наследство? — прошептала я. — Потому что вас… вас казнят?

— Спокойно, Люси, — он крепко сжал мои руки, словно пытаясь унять дрожь. — Боюсь, что это правда. Видишь ли, несколько дней назад я совершил грубую ошибку, хотя тогда я этого не знал. Я кое-что искал. То, что было спрятано много лет назад. Я думал, что ищу в маленьком храме, а это оказался склеп.

Я уставилась на него, почувствовав, как кровь отхлынула от лица.

— Но ничего не может быть хуже, мистер Сэбин! Это осквернение могилы! Китайцы боготворят своих предков, и их могилы — священны!

— Я так и понял. Солдаты очень доходчиво мне объяснили.

— Солдаты?

— Этот склеп стоит на вершине холма к югу от города, совсем рядом. Солдаты меня там и схватили.

— Может быть, это склеп бедной семьи? — торопливо спросила я. — Если они очень бедны и если вы хорошо заплатите мандарину Хуанг Кунгу…

— В этом-то все и дело, — улыбнувшись, перебил он меня и покачал головой, словно насмехаясь над самим собой. — Оказалось, что это фамильный склеп Хуанг Кунга. Как тебе это понравится?

Я вздрогнула и подумала, уж не сумасшедший ли он. Разве можно так легко говорить о том, что произошло? Я вдруг вспомнила мисс Протеро. Она иногда рассказывала об англичанах очень странные вещи. Они могут совершать безрассудные поступки ради спортивного интереса или пари и считают дурным тоном слишком серьезно относиться к опасности. Когда я смогла наконец соображать, я сказала: