Розалин Уэст - Прикосновение

— Не успели благодаря мистеру Макензи. — Обнимая Сэмми за талию, Джуд вышла из-за большой лошади Долтона и вскинув подбородок, постаралась удержаться от обвинений.

— Я возмещу ваши потери. Вы просто сообщите мне сумму, и я…

Но Джуд прошла мимо него, с беспокойством глядя на усыпанное стеклом крыльцо, где ждали Джозеф и размахивающий хвостом Бисквит — ее семья. Долтон смотрел ей вслед и внезапно усомнился, будет ли он принят в этот круг.

— Ну что, мистер Макензи? — отвлек его от этих размышлений Джемисон. — Теперь, когда наш долг полностью выполнен, я был бы рад использовать хорошего человека с холодной головой для управления этим хозяйством.

— Мы рассчитались, Джемисон. Я больше не нанимаюсь на работу. Я изменил род своей деятельности. — И взгляд Долтона остановился на пустом проеме, через который прошли другие.

— Мистер Джонс? Что скажете вы?

— У меня ничего не изменилось, сэр. Поэтому, если для меня здесь больше нет работы, я отправлюсь дальше, как только уложу вещи. Всего наилучшего. — Он приподнял шляпу, прощаясь с Джемисоном.

Когда его бывший босс взялся за поводья и направил лошадь в Свитграсс, Латиго подъехал к все еще сидевшему верхом Долтону и взглянул поверх дымящихся остатков сарая на негостеприимно стоящий в стороне дом.

— Мак, ты уверен, что хочешь остаться здесь?

— Я устал участвовать в маленьких войнах других людей. Я наконец нашел то, за что стоит держаться. — Его рот скривился в усмешке. — Почему ты сейчас не смеешься надо мной?

— Почему-то мне это не кажется смешным. — Они очень долго были друзьями. В прошлом, когда Долтон говорил о том, что все бросит, Латиго слушал его и смеялся, зная, что его друг говорит не всерьез. Но теперь, в этот раз, в Долтоне. чувствовалась глубокая уверенность, что-то отрешенное было в его глазах, что-то скрывалось за слабой улыбкой. Это было «прощай», и Латиго с грустью смотрел на своего друга, хотя он понял, что это неизбежно, в ту минуту, когда увидел его вместе с женщиной с путевой станции. — Ты будешь никудышным фермером, Мак, — усмехнулся он, — и сразу же вернешься обратно.

— Нет.

— Посмотрим, — хмыкнул Латиго. — У нас не та жизнь, от которой так легко отказаться.

— Легко, если есть лучшее место, куда можно отправиться.

— Пришли мне открытку из Сан-Франциско.

— Это не то место, куда я направляюсь, — улыбнулся Долтон. — Мне больше незачем ехать туда, — был его загадочный ответ.

— Освобождение и кандалы в один прыжок. Мак, ты уверен, что понимаешь, во что ввязываешься?

— Уверен. — Потеплевшими от нежности глазами он взглянул в сторону дома.

— Я бы сказал, что из нас двоих ты берешься за более опасную работу, — снова хмыкнул Латиго, натягивая поводья. — Пока, Мак.

— He забывай о своей спине.

— А ты о своей. — Беспечно помахав другу, Латиго отправился на поиски следующей проблемы, для решения которой требовалось его высшее мастерство.

Опустившись на колени у порога, Джуд подбирала осколки стекла, ее затуманенные слезами глаза находили их по игре света, преломлявшегося в стекляшках. Кусочек за кусочком она собирала остатки того, что, будучи когда-то целым, обеспечивало защиту от стихий. Но, занимаясь этой кропотливой работой, она понимала, что стекло нельзя восстановить, что куски никогда не составят целое, что это место уже никогда снова не будет ее домом.

Джуд вздрогнула, когда кусок стекла вонзился ей в большой палец, отдернув руку, выпустила его и тупо смотрела на сочащуюся темно-красную жидкость, не реагируя ни на вид крови, ни на боль. Ее грудь была так сжата, что Джуд едва могла дышать, с опозданием вырывавшееся наружу потрясение усиливалось воспоминанием о скрипе оружейной кобуры Монти, но Джуд постаралась прогнать от себя подобные мысли. Она не могла позволить себе расслабиться, ей нужно было думать о том, куда им всем идти и что делать.

В отрешенном состоянии Джуд подошла к полке в кухне, и начала подбирать осколки сахарницы, которую вдребезги разбила одна из пуль налетчиков, разбросав по плите красивые белые крупинки. Если бы Джозеф еще месил свое утреннее тесто, когда прогремели эти выстрелы… У Джуд на секунду остановилось дыхание, прежде чем ей удалось избавиться от этой картины. Она закрыла глаза, с ужасом представив, как много непоправимого могло произойти из-за ее упрямства и беспечности. Все могло быть гораздо хуже, чем сгоревшие деревяшки и разбросанный сахар, и, ошеломленная возможными гибельными последствиями, Джуд покачнулась и ухватилась за край плиты с такой силой, что у нее побелели пальцы, — она могла потерять все… абсолютно все из-за своего тщеславия.

Мысленно увидев Сэмми и Джозефа, распростертых мертвыми посреди двора, Джуд почувствовала головокружение, и у нее начался новый приступ паники. Она поняла, что больше никогда не будет чувствовать себя в безопасности под этой крышей, что не может оставаться здесь. Ее борьба окончена, она окончилась в тот момент, когда Джуд ясно осознала смертельную цену, которую ей чуть не пришлось заплатить. Джуд чувствовала, что устала, устала загонять обратно свой страх, устала сохранять бравый вид, устала быть совершенно одинокой. Она тихо, жалостливо, отрывисто дышала, как старый Бисквит, когда ему снились его молодые дни и преследование зайца, и у нее на ресницах снова задрожали слезы. Ее мозг был в полном смятении, и, услышав голос Долтона, Джуд решила, что это ей померещилось.

— Джуд?

Она услышала звук его шагов по траве, а затем пришло сладостное ощущение его нежного прикосновения, когда Долтон, взяв ее широкой ладонью под подбородок, повернул лицом к себе.

До этого он долго смотрел на нее через открытую дверь, боясь войти, боясь, что не встретит радушного приема. Однажды он покинул Джуд, и с его стороны было самонадеянно верить, что она ему это простила. Джуд призналась, что любит его, а он, впав в панику, отказался от ее любви, так почему она должна поверить, что теперь он питает к ней то же самое чувство? Он долго колебался, мучительно ломая голову над тем, как лучше снова навести мосты, а потом увидел, как задрожали ее мужественные плечи, и больше не мог сдерживаться.

От слез, застилавших ее взор и дрожавших на ресницах, глаза Джуд казались прозрачными, как стекло, разбросанное по полу. В них не было ни намека на обвинение, ни вспышки гнева, а была только одна бесконечная радость, которая кольнула Долтона в самое сердце. — О, Долтон.

Он сгреб ее в охапку и настойчиво притягивал к себе, пока не почувствовал ее дыхание у своей груди. Джуд казалась хрупкой, маленькой и беззащитной, и Долтон с гордостью почувствовал себя защитником.

— Все в порядке, Джуд. Поплачь. — Одной рукой обняв ее за шею, он другой поглаживал Джуд по спине, а потом поцеловал ее в волосы и стал медленно покачивать. — Ты со мной, и я больше никуда не собираюсь.