Диана Гроу - Песня любви

Когда последовал удар ярла, он был таким быстрым, что взгляд Рики едва успел его отследить. Бьорн сделал выпад в сторону последнего щита Гуннара, затем взмахнул режущим ударом вверх, встречая ответный удар.

Длинные клинки заскрежетали друг о друга от кончика к рукояти.

Внезапно зазубрины на обоих мечах сцепились нерасторжимо, как олени при схватке рогами. Глаза Гуннара расширились от удивления. Бьорн рванул меч назад и вырвал меч брата из его руки. Клинки остались соединенными, но обе рукояти оказались у Бьорна. Рика ахнула. Ни разу она не видела, чтобы кто-либо обезоружил противника на хольмринге.

Ошеломленный Гуннар замер как статуя. Ненужный щит продолжал висеть на его руке. Бьорн стоял как вкопанный.

— Следующий удар принадлежит ярлу Согне… — объявил Домари.

— Канут, меч! — крикнул Гуннар своему помощнику. Огромный белокурый викинг сплюнул наземь.

— Человеку на хольмринге полагается три щита, но только один меч.

— Что, братец? — Голос Бьорна прозвучал еле слышно. — До тебя наконец дошло? Зачем тебе понадобилось убивать отца?

— Харальд мог прожить еще двадцать зим. Почему я должен был так долго дожидаться своего? — Глаза Гуннара заледенели. С бешенством глядя на брата, он испустил дикий вопль берсеркера, затем с размаху швырнул свой щит на землю, и тот накололся на острие одного из мечей.

— Так, говоришь, победитель получает все? — холодно произнес Бьорн. — Я согласен взять твою жизнь.

Ярл, зашатавшись, попятился.

«Он отступает!»

В темных глазах Бьорна не было пощады. Гуннар попятился еще, стремясь уклониться от удара, который должен был последовать, едва мечи разъединятся.

«Он бежит!» — заорала толпа, когда обе ноги Гуннара покинули бойцовое поле.

Этот крик, казалось, выпрямил согнувшуюся было спину Гуннара. Он выпрямился и снова ступил на плащ. Слабый запах мочи, запах страха, окутал его, но он повернулся лицом к Бьорну.

Бьорн взмахом отвел мечи в сторону, готовясь нанести последний рубящий удар по незащищенному телу ярла, но вдруг замер. Грудь его вздымалась, словно в борьбе с невидимым врагом.

— Нет, — произнес он, вонзая в землю острые концы обоих клинков.

Растерянный ропот побежал по толпе.

— Я принял христианство и не могу хладнокровно убить человека. Даже того, кто этого заслуживает. Но, Домари, Голос Закона, исход этого боя ясен. Мой брат виновен в убийстве нашего отца. — Бьорн повернулся и направился к краю хольмринга. — Я оставляю его судьбу в твоих руках.

— Свяжите его, — приказал Домари, и несколько человек схватили Гуннара. Голос Закона вновь повернулся к Бьорну: — Ты должен понимать, что твое решение не так уж милосердно, христианин, — произнесен, презрительно скривив губы.

— Гуннар Харальдссон, ты признан виновным в отцеубийстве, — торжественно произнес он нараспев. — Наказание за это хорошо известно: ты встретишь смерть на крыльях кровавого орла.

Краска сбежала с лица Гуннара. Его живые дышащие легкие вырвут из тела сквозь ребра. Он будет задыхаться… Такая жуткая смерть могла расплавить внутренности самого храброго мужчины, а Гуннар таким не был.

— Будь ты проклят, братец! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Прикончи меня.

— Я прошу Голос Закона выслушать меня, — обратился к Домари Бьорн. — Я больше не принадлежу Одину, но мой брат следует старым путем. — Пусть в эту священную ночь он принесет себя в дар Одину в Священной роще, чтобы почтить своих богов и заплатить за свое преступление. Пусть Гуннар Харальдссон будет принесенным в жертву от Согне.

Голос Закона, прищурясь, посмотрел на Бьорна, обдумывая его предложение. В жертву Одину обычно приносили рабов. Однако человек высокого происхождения, добровольно идущий в Священную рощу, повысит престиж храма и умиротворит жрецов.

— Да будет так! — прокатился над толпой голос Домари, и Гуннара повели на замену Кетилу. — В соответствии с законом хольмринга Бьорн Черный наследует все, принадлежавшее ранее Гуннару Харальдссону. Отныне ты ярл Согне.

Вокруг Бьорна раздавались приветственные крики. Гуннар нажил себе множество врагов. Только Астрид с яростными криками бросилась прочь от хольмринга в сторону, противоположную той, куда поволокли ее мужа.

— Теперь вернемся к клятвопреступлению, — произнес Голос Закона торжественно, как подобало серьезности проступка. — Слово человека священно. Его не дают легкомысленно, и его нельзя вернуть. Клятвопреступление — тяжкий проступок. Согласно закону ты, Бьорн Черный, должен быть изгнан с севера на три года. Но твой брат поступил вероломно с отцом, с тобой и со всеми жителями Согне. Твое оскорбление закона ослабляется его преступлением. Поэтому ты вместо изгнания в течение трех лет не должен покидать пределы Согнефьорда. Хорошо управляй своими людьми. Но если ты за это время выйдешь за границы своего владения, то будешь отвечать передо мной.

Рика подбежала к Бьорну и бросилась ему на шею. У нее камень свалился с души от нежданного милосердия законодателя. Мерный стук сердца мужа еще больше успокоил ее.

— Йоранд, ты мне поможешь? — обратился Бьорн к другу.

— По-моему, я уже это сегодня доказал, — кивнул моряк. — Я не стану присягать тебе. И ты не сможешь отдавать мне приказы, хоть и стал ярлом. Не отправиться ли мне в путешествие… года натри? А кстати, чем займешься ты в своем заключении?

Бьорн посмотрел на Рику.

— Я хочу построить крепкий дом с высокой башней для этой дерзкой девчонки.

— На крутом обрыве, над морем… На семи ветрах?

— Именно так.

— А-а, значит, когда закончится срок твоего наказания, ты снова отправишься викингом в набеги, а я смогу с высокой башни высматривать твой корабль во фьорде?

— Ты хорошо изучила меня.

— А ты, Бьорн Черный, не очень хорошо знаешь меня, если думаешь, что тебе удастся осуществить свои планы, — возмутилась Рика. — Мне уже до самой смерти хватило разлук с тобой. Если не хочешь закончить свои дни, как Рагнар, лучше оставайся дома и занимайся земледелием.

Бьорн крепко обнял ее.

— А как ты посмотришь на то, если я останусь дома и буду ухаживать за своей женой?

— Это еще лучше, — отозвалась Рика и крепко его поцеловала.