Кэндис Кэмп - Вечерняя песня

— Да, верность — хорошее качество, и, конечно, мне хотелось бы, чтобы мою жену защищали верные люди. Если вы станете моей женой, я буду их господином, и они обязаны служить нам обоим. Но я не стану доверять им сейчас, когда они в любую минуту могут вонзить мне в спину нож, чтобы спасти вас, — Джеймс покачал головой, ожидая ответа девушки.

Глаза Алины расширились от удивления.

— Вы хотите сказать, что жизни этих людей находятся в моих руках? И если я выйду за вас замуж, вы пощадите их? Но, в таком случае, вы чудовище!

— Чудовище? — спокойно переспросил сэр Джеймс. — Нет, я бы сказал, что совершаю добрый и благородный поступок, отпуская людей, всего несколько минут назад сражавшихся со мной.

— Они сражались только потому, что вы сами напали на них. Но, впрочем, зачем я вам объясняю? Ведь вы — чудовище, раз силой хотите заставить меня выйти за вас замуж, угрожая убить ни в чем не повинных людей!

— Я никому не угрожаю и никого ни к чему не принуждаю, — ответил сэр Джеймс таким тоном, будто имел дело с сумасшедшей. — Вы должны выйти за меня замуж в любом случае. Я просто объясняю, что эти люди станут для меня врагами, если вы откажетесь исполнить свой долг и пойти вместе со мной к алтарю. Едва ли я решусь отпустить их с миром, не опасаясь при этом возмездия с их стороны.

— Как бы вы ни объясняли ваши намерения, сэр, они от этого ничуть не изменятся. Так почему бы не сказать просто, что мои люди погибнут, если я не принесу себя в жертву и не выйду за вас замуж!

Сэр Джеймс пожал плечами и отвернулся.

— Ну, хорошо! — злым голосом воскликнула девушка. — Да, я выйду за вас замуж!

Джеймс уставился на леди Клариссу, немало удивленный ее решением. Он не ожидал, что та клюнет на его уловку. Леди могла, конечно, не хотеть, чтобы убивали ее людей, но, с другой стороны, Джеймс предполагал, что она окажется слишком гордой, и не даст согласие из-за нескольких воинов. Кларисса удивила его уже дважды — оказалась одновременно и красивой, и чуткой к чужому горю. На какой-то краткий миг руки Джеймса сжали Алину в объятиях.

— Миледи, может быть, мы все же подружимся с вами? Если честно, я никогда не замечал в характере Танфордов такой черты, как сострадание и жалость.

— Представителям семейства Норвенов эти черты незнакомы и подавно, — ответила Алина колкостью на колкость. Она ненавидела этого человека. Только жестокий и бесчувственный сухарь мог решиться на угрозу, чтобы заставить женщину выйти за него замуж.

К немалому возмущению девушки сэр Джеймс просто посмеялся над ее едкими словами и снова повернулся к своим воинам, окружившим пленных.

— Ведите их в сторону поместья. Мы отпустим их после свадебной церемонии.

Он тронул поводья и пустил лошадь легкой рысью, лорд Бофорт вскочил в седло и последовал за ними. Алина изумленно оглядывалась по сторонам.

— Что вы собираетесь делать?

— Отвезти вас в Редмер, — ответил сэр Джеймс. — Не думаете же, вы, что наша свадьба состоится прямо здесь, посреди дороги? Боюсь, я не захватил с собой священника.

— Еще бы, раз вы решились на похищение! И все-таки, почему вы не хотите теперь отпустить меня? Я ведь вполне могу ехать на своей лошади.

— Нет, так я чувствую себя гораздо увереннее. Вы же легко можете ускользнуть от меня. Я был уверен, что найду вас еще в Конверт Кип, но там находились только ваши родители, а вы успели упорхнуть. Когда, наконец, я напал на ваш след в аббатстве, то сразу понял, что вы направляетесь, в Хикли Кип. Однако, думал, что снова упустил вас, так как безуспешно дожидался весь вчерашний день.

— О, простите, ради бога, что доставила вам столько неудобств, — в голосе Алины ясно прозвучал сарказм. — Однако я и не надеюсь скрыться на своей лошади, тем более, что меня и моих людей окружают ваши воины. Но вам будет гораздо легче скакать.

— У меня прекрасный жеребец. А вы практически ничего не весите. К тому же, до поместья Стивена всего несколько миль, — сэр Джеймс посмотрел на девушку, его лицо озарила лукавая улыбка. — Как мне кажется, поездка будет очень приятной.

— Для вас — может быть! — отрезала Алина, стараясь не обращать внимания на то, как учащенно забилось ее сердце от улыбки рыцаря и блеска его глаз. Он был абсолютно уверен, что леди Кларисса, как все, знакомые с ним женщины, тоже не устоит перед его обаянием.

— В дерзости вам не откажешь, — усмехнулся сэр Джеймс, придвигая Алину к себе поближе. Девушка мало, что могла ощутить сквозь кольчугу рыцаря, но прекрасно знала, что ее бедро прижато как раз к его плоти, и от этого густо покраснела. — Вот так. Сейчас вам, наверное, гораздо удобнее, моя дорогая? Мне, например, очень хорошо.

— Прекратите, — произнесла Алина сдавленным от возмущения голосом.

— Прекратить, что?

— То, что вы сейчас делаете.

— То есть пытаюсь устроить вас в седле поудобнее? — в голосе сэра Джеймса прозвучало неподдельное изумление, но в глазах плясали насмешливые огоньки.

— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! Прекратите так обращаться со мной! Вы пользуетесь тем, что я совершенно беспомощна и полностью нахожусь в вашей власти.

— А разве я плохо с вами обращаюсь? Я бы этого не сказал — с этими словами сэр Джеймс снял рукавицу и провел рукой по бедру девушки, поднимаясь, все выше и не обращая внимания на ее возмущенное сопение.

— Прекратите! — Алина еще сильнее покраснела и спрятала лицо за его плечо: Она молила, Бога, чтобы лорд Бофорт и другие рыцари не успели заметить только что разыгравшуюся сцену. А еще Алина ненавидела себя за то, что прикосновения сэра Джеймса вызвали во всем теле сладкую дрожь.

— А это, — вновь заговорил сэр Джеймс хриплым от возбуждения голосом, — это значит — пользоваться вашей беспомощностью, — запустив пальцы в густую копну волос, он приподнял голову девушки и впился губами в ее рот.

Поцелуй был жарким и настойчивым, и под натиском мужчины губы девушки раскрылись сами собой. Алину никогда еще так не целовали, она невольно напряглась всем телом и уперлась кулаками в грудь сэра Джеймса, тщетно пытаясь оттолкнуть его. Но оттолкнуть рыцаря было так же трудно, как скалу, а сильная рука не позволяла девушке отвернуться от него. Алина понимала — он хочет показать, насколько она теперь зависима от него, однако унизительное осознание своей беспомощности было отнюдь не таким сильным, как приятное, щекочущее тепло, разливавшееся по телу, и причиной этому был страстный поцелуй.

К тому же, рыцарь не только подчинял ее себе, но и творил что-то невообразимое с ее ощущениями и желаниями.

Алина чувствовала, как буквально тает в руках сэра Джеймса, плавится, как воск, и вся подается ему навстречу. Когда же, наконец, он оторвался от ее губ и поднял голову, девушка бессильно прислонилась к его плечу, не в силах ни шевелиться, ни говорить, ни открыть глаза. Алина не видела ни огня в глазах сэра Джеймса, ни румянца, залившего его лицо.