Мэри Бэлоу - Темный всадник

А затем он услышал то, что она ему сказала. До него дошло то, что она уже некоторое время пыталась сказать.

— Нет, — слабо и смущенно сказала она. – Пожалуйста, нет.

Она не пыталась бороться с ним. Он был уверен в этом. И хотела его так же, как он хотел ее. Ему говорило об этом ее тело. Но та часть сознания Дины, что существовала вне ее желания, хотела, чтобы он остановился, умоляла, чтобы он остановился, и будет пристыжена и полна сожаления, если он это не сделает.

Он ласково поцеловал ее в губы.

— Все хорошо, любовь моя, — прошептал он. — Все хорошо.

И продолжал целовать ее до тех пор, пока гул крови в его ушах не стих всего лишь до сильной пульсации и руки не расслабились. Он поднял голову и сверху вниз посмотрел в ее глаза. Боже. О, Боже. Как же она дорога ему.

Но тут она пристально поглядела на него, вырвалась из его объятий, вскочила на ноги, и, повернувшись спиной, привела себя в порядок. А потом застыла, молча глядя на море. Он встал позади нее и нежно положил руки ей на плечи.

Ее глаза запылали гневом, она гневно дернулась и стряхнула его руки. А потом с размаху стукнула его кулачком в бок.

— Вы контрабандист, — с отвращением и презрением громко крикнула она. – И убийца. Не прикасайтесь ко мне!

Он был озадачен. И потрясен.

— Ни то, ни другое, Дина, — ответил он, делая к ней шаг.

Но она отступила назад.

— Я думала, что это призрачный корабль, — заявила она, драматично указывая на море.— Я думала, что к берегу направляется призрачная лодка. А вы контрабандист. Гнусный контрабандист и вор.

— Да нет же.

— И убийца, — продолжала она. – Я видела, как вы убили таможенника. И отдали приказ убить другого. Ваши прислужники захоронят несчастных там, где семьи никогда их не найдут, чтобы оплакать. Вы убийца. Вы заслуживаете, чтобы вас повесили.

— Дина, если бы я не выстрелил в него, то он бы застрелил меня. И если бы я не велел Тревору стрелять в другого, он мог бы убить вас. В обоих случаях это была самооборона. Не убийство.

— Убийца! — упрямо повторила она дрожащим голосом.

— Таможенники, Дина? Таможенники, говорящие по-французски? Готовые стрелять человеку в спину? Угрожающие перерезать горло невинной молодой женщине, если контрабандный груз не будет возвращен на берег?

Он увидел нерешительность на ее лице. Ясно, что у нее не было времени, чтобы взвесить эти обстоятельства.

— Они были головорезами. Наемными убийцами. Но, чтобы быть справедливым, полагаю, они считали себя патриотами.

Она посмотрела ему в глаза и ничего не ответила. В лунном свете она казалась такой маленькой и такой тоненькой. И очень ранимой. Он снова увидел ее такой, какой видел всего несколько минут назад, с ножом у горла, когда ее прижимал к себе жестокий и отчаявшийся негодяй. Его воображение заработало, и он увидел кровь, бьющую из ее горла и стекающую по ножу, руке и ее плащу. Сейчас он мог бы нести в Мэлверн ее окровавленное и бездыханное тело, чтобы объяснить случившееся своей матери. Объяснить ее матери и отчиму. Объяснить своей совести.

— А вы, — тихо спросил он, чувствуя, как его опущенные руки непроизвольно сжимаются в кулаки. — Какого черта вы делали вне вашей комнаты и вне дома, и какого черта спустились сюда, почти напросившись на собственное убийство? Я требую объяснений, и лучше бы им быть достаточно обоснованными.

И сам услышал в своем голосе холод и подавляемую ярость.

— Я спасала вас.

— И при этом едва не погибли сами, вы, чертова глупышка. Но это не ответ на мой вопрос, — на этот раз, когда он сделал шаг вперед, она не отстранилась. Он схватил ее за плечи и встряхнул отнюдь не нежно. – Я выпорю вас так, что вы от боли сидеть не сможете.

— Вы мне не отец, — она вцепилась в его руки, — и не муж. И я ничего не должна вам объяснять. Я увидела корабль, лодку, пошла к началу тропы и там обнаружила тех двоих. А когда немного спустилась, то на берегу увидела вас и еще нескольких человек. А потом один из тех двоих приготовился стрелять в вас. – Ее голос дрогнул. – Он хотел вас убить.

— Вы не могли увидеть корабль из своей комнаты, — раздраженно заметил он.

Но его гнев схлынул так же быстро, как и возник. Теперь он знал, как все было, и ему стало страшно от того, что он, по сути дела, оказался причиной всего, что с ней случилось.

— Эдгар, если те двое не были таможенниками, то кто же они? И не занимаетесь ли вы контрабандой, чтобы разбогатеть? Пожалуйста, скажите, что нет.

— Нет, Дина, я не контрабандист.

— Тогда что все это означает?

Его руки по-прежнему лежали у нее на плечах. Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул.

— Наверное, лучше всего рассказать вам правду. Не думаю, что теперь от этого будет большой вред. Я уже заявил, что это задание будет последним. Но, даже если бы я и не решил со всем этим покончить, то сегодняшние обстоятельства все равно вынудили бы меня принять такое решение. Очевидно, моя легенда провалилась и меня больше нельзя использовать. По крайней мере, не в прежнем качестве.

Она безмолвно смотрела на него, закусив нижнюю губу.

— В течение нескольких лет я был действующим агентом нашего правительства и основную часть времени проводил во Франции, собирая всю доступную мне информацию.

— Шпион, — ахнула она.

— Полагаю, можно сказать и так. А затем удобное расположение Мэлверна позволило мне организовать безопасное место для высадки и отправки других агентов. Безопасное до недавних пор. Но кое-что пошло не так, и Фурнье, дурак, бежал в Мэлверн на неделю с лишним раньше условленного срока и приволок за собой целую армию головорезов. У него есть некие бумаги и информация, которые нужно во что бы то ни стало доставить во Францию. После чего, полагаю, он должен будет исчезнуть. Его имя и внешность слишком хорошо известны, так что вряд ли в ближайшее время от него будет польза.

Он заметил, что она сглотнула.

— Вы укрывали шпиона в Мэлверне? Где?

— В белой башне. Вы почти напоролись на него, Дина, когда заблудились в то первое утро. Это его присутствие вы почувствовали. К счастью, вы подумали, что это призраки.

— И вы пытались меня запугать, чтобы я не путалась под ногами.

— Чтобы спасти вам жизнь. Один из моих людей, который здесь работал на меня под видом садовника, был убит за день до появления Фурнье.

Ее рот открылся в беззвучном «о».

— Я принял все меры, чтобы Фурнье отбыл сегодня, а не спустя четверо суток, когда ожидается самый благоприятный прилив, а луна будет почти не видна. Слишком уж большой комитет по приемам нас ожидал. Слава Богу, этой ночью их было всего двое.

— Так что, возможно, они хотели убить не вас.

— Ну, первый выстрел, несомненно, предназначался Фурнье.

Она посмотрела на свои руки, по-прежнему сжимавшие его руки.