Аннет Клоу - Колдовство любви

— Я слушаю тебя, — Лали с трудом сдержала гнев, поднявшийся в душе.

— Все очень просто. Я наделся получить серебряные рудники Майано в наследство от моего деда, а он подарил их старшему внуку — твоему отцу. Когда умерла Джулия, ты стала для Людовико единственной радостью в жизни. Он души в тебе не чаял и вознамерился вручить Майано в качестве приданого. Серебряные рудники — сопливой девчонке! Я надеялся, что после твоего исчезновения Людовико сломается и умрет от тоски, и я унаследую не только Майано, но и Бельфлер. Но мой кузен выдержал и женился вновь. Земли Бельфлера ускользнули у меня из рук, когда у Людовико родился наследник. Но Майано я упустить не мог. Доминика — умница. Она сумела покорить сердце дядюшки, и он обещал отдать ей в приданое Майано в день ее свадьбы с владетелем Карриоццо. Я приложил массу усилий, чтобы заключить помолвку Доминики с Антонио. Но упрямый мальчишка решительно отказывался — он успел влюбиться в Монну. Она же предпочла ему Людовико. Но судьба благоволила ко мне: Алессандро очень удачно погиб на охоте, а Антонио, отправившийся в странствия, пропал без вести. Филиппо, ставший наследником, сразу же сделал предложение Доминике. Я не противился счастью моей дочери, даже больше — я, предложил помощь мальчику, который растерялся, оказавшись хозяином огромного имения. Неудивительно, что Филиппо позволил мне вести его дела, а также переписку. Доминика, правда, пыталась время от времени отстранить меня, но пара наставлений — и она смирилась с тем, что со мной лучше не спорить. Когда из Стамбула одно за другим в Карриоццо были доставлены два письма с требованием выкупа за Антонио, я их сжег. К сожалению, третье письмо попало в руки Филиппо. Но я сумел убедить его в том, что мы уже ничем не сможем помочь Антонио.

— Ты обрек его на рабство и смерть на галерах! — Лали не могла и не хотела скрывать отвращение.

— Если бы Доминика вышла замуж за Филиппо, она получила бы сразу и Карриоццо, и граничащие с ним серебряные рудники Майано, — холодно объяснил Никколо. — Филиппо не смог бы сопротивляться моему влиянию, а его старший брат был строптив не в меру. Вряд ли я сумел бы управлять им столь легко, как мальчишкой, потерявшим разум от любви к моей дочери. Как жаль, что Доминика не унаследовала мой характер… Впрочем, нрав Доротеи я тоже в ней не замечаю. Не удивлюсь, если девчонка, которую я привык считать своей дочерью, родилась не от меня. Но в данном случае меня это мало беспокоило. Главное — еребряные рудники должны были достаться мне. Уж я сумел бы заставить Доминику передать мне правление над землями Карриоццо и Майано. Пригрозить объявить ее незаконнорожденной — значило бы опозорить ее в глазах всех.

— И все это ради серебра… — ужаснулась Лали.

— Не только. У меня была еще одна причина избавиться от тебя. Я любил твою мать. А она выбрала Людовико вместо меня… Я возненавидел тебя с самого начала. Своим рождением ты погубила свою мать. Ты не должна была жить, но я сжалился над тобой и продал торговцам.

— Обрекая дочь своей любимой женщины на страдание! — ужаснулась девушка.

— Твоя судьба меня не волновала. Когда Джулия умерла, вместе с ней умерла часть самого меня. Я поклялся себе, что отомщу тебе. И это мне почти удалось.

Никколо резко повернулся и направился к столу, на котором едва тлела лампа. Открытая дверь соблазнительно зияла, манила Лали, и она раздумывала, как бы выскочить, но Уциано вновь взглянул на Лали.

— Твое возвращение сломало все мои планы. Майано ускользнуло из моих рук.

— И Карриоццо тоже, — торжествующе буркнула девушка.

— Ты ошибаешься. Именно сейчас я совершенно уверен, что добьюсь своей цели. Антонио женится на моей дочери.

— Зато Доминика не выйдет за него замуж. Она любит Филиппо!

— Филиппо уже на небесах. И в память о нем две осиротевшие души сомкнут свои руки перед алтарем.

Девушка с трудом сглотнула комок, застрявший в горле.

— Ты — подлец и убийца. Не удивлюсь, если окажется, что смерть отца Антонио так же на твоей совести.

— Нет, — в глазах Никколо полыхнули огни. — Алессандро слишком увлекался охотой и женщинами. Графиня Мантуанская была его любовницей. Дама изъявила желание увидеть, как любовник лично уложит кабана. А дальше — дело случая. Кстати, твой возлюбленный — точная копия отца. Так что, выйдя за него замуж, ты бесконечно страдала бы от его измен. Как видишь, я забочусь о тебе.

Лали решила не углубляться в спор и перевела разговор в другое русло.

— Кто еще знал о твоих планах? Епископ? Монна?

— Никто. Лишь моя супруга могла догадываться, — он горько рассмеялся. — Эта дура, не вылезающая из постели епископа, вряд ли оценит то, что я сделал для ее дочери.

— Теперь ты знаешь — кто твой враг.

Лали вздрогнула от неожиданности и облегченно вздохнула, увидев стоящего в дверях каталонца.

— С тобой" все в порядке? — поинтересовался Аньес, окидывая взглядом фигурку девушки.

— Пока что — да.

— Где капитан? — не выпуская девушку из поля зрения, Никколо повернулся к Фернандо.

— Капитан теперь я. А с тобой все кончено, приятель. Беги, и, может, тебе удастся спастись от ярости ее отца и жениха. Если останешься здесь, то найдешь свою смерть.

— Я не привык убегать, — Никколо ринулся на Аньеса, направляя кинжал ему в сердце.

И тут же ему самому в руку вонзился кривой кинжал. Он вскрикнул от боли, но не выпустил свое оружие.

Лали отскочила к двери, а намертво вцепившиеся друг в друга мужчины принялись метаться по всей комнате. Как помочь Аньесу? Их стремительные перемещения делали невозможным для Лали нанести удар доской по Уциано.

— Беги! — услышала она крик Фернандо.

Но как оставить его одного?

В драке мужчины сбили колченогий стол и лампу. Она покатилась по деревянному полу, разбрызгивая огонь, который тут же начал лизать подол платья Лали. Вскрикнув от удивления и страха, девушка уронила доску и отпрыгнула назад от огня, который быстро разбежался по полу. Сорвав с плеч плащ, Лали принялась сбивать пламя. Едкий запах дыма ударил в нос, затрудняя дыхание. Несмотря на то, что разбушевался пожар, Никколо и Аньес не прекратили сражения.

— Остановитесь! — закричала она, пытаясь образумить дерущихся. — Здесь опасно!

Сверху упала горящая балка. Лали хотела выскочить на балкон, но огонь преградил ей путь. Прижавшись к стене, девушка опустилась на колени, понимая, что теперь остается лишь молиться.

— Лали!

Антонио. Он пришел! Задыхаясь, Лали упала к нему в руки. Подхватив ее легкое тело, Антонио поспешил к двери, шагая прямо через огонь, как саламандра.

— Фернандо, — выдохнула она, — и Никколо.

— Я вернусь за ними!