Лариса Шкатула - Вдова живого мужа

— Ничего подобного. Они были честными советскими офицерами. Все, кроме одного, который был оборотнем… Он появился в их группе в самый последний момент. Поезд уже тронулся, когда он открыл двери купе. Этакий бравый, с иголочки одетый полковник. Много дней спустя я получил из угрозыска материалы нераскрытого преступления, в котором фигурировал ещё один труп с кинжалом в спине. Сообща мы установили его личность — он как раз и был подлинным Рагозиным, чье место занял убийца. Так что, если быть точным, мой друг оказался не первой, а второй жертвой в деле о кладе…

Он обвел глазами юных слушателей. Светлана сидела с потухшим взглядом, но не упускала ни слова из его рассказа.

— Теперь уже поздно каяться, но сначала я действительно хотел привлечь к своим поискам вашего мужа, потом же… Как-то неосознанно я дал ему почитать документ с описанием личности лже-Рагозина и оказалось, что он бывший пациент Николая Ивановича. Он даже вспомнил его подлинное имя-отчество, а большей услуги он просто не мог мне оказать. Я поблагодарил его и отпустил, надеясь впредь к его помощи не прибегать. Служебная машина закрутилась: был объявлен розыск Воронова Михаила Михайловича, в прошлом белого офицера, на кисти руки которого имеется послеоперационный шрам в виде буквы "Т". Конечно, после такого сообщения я был готов к сюрпризам, но смерть товарища Крутько меня поразила.

Он помолчал.

— Скажите, Света — возможно, мой вопрос покажется вам нелепым, — муж приходил с дежурства бритый или со щетиной? Все-таки сутки вне дома.

— У него на работе была безопасная бритва, но вообще он больше любил ходить в парикмахерскую, после которой, говорил, чувствует особую свежесть. Он терпеть не мог неопрятности и всегда был чисто выбрит.

Гапоненко кивнул.

— Я так и думал, что по пути домой он куда-то заходил. Скорее всего, в парикмахерскую. Видимо, там он и встретил Рагозина-Воронова. Наверное, решил сам сыграть роль сыщика. Он шутя признавался мне, что в детстве мечтал им быть. Пошел следом за преступником и… Дальше вы знаете.

— А что если не он, а тот, другой, за ним пошел? У Коли ведь все на лице написано! Он не смог бы скрыть ни удивления, ни презрения… — проговорила Светлана.

— И я подумал о том же, — поддержал её Ян, — но предполагаю другое: а не работает этот Рагозин в парикмахерской? Хорошо бы узнать, не появился ли там недавно новый работник?

— А если появился? — шепотом спросила Светлана.

— Тогда я мог бы пойти к нему, постричься, — предложил Ян. — Если шрам у него есть, я его увижу!

— Это очень опасно, хлопчик, — добродушно-снисходительно бросил Гапоненко, оглядев высокую, но худощавую и оттого кажущуюся хрупкой фигуру юноши. — За короткий срок белый офицер Воронов, не колеблясь, отправил на тот свет троих крепких, здоровых мужчин. И каждый раз лишь одним точным ударом кинжала прямо в сердце!

— А разве у вас, Дмитрий Ильич, нет оружия? — поинтересовался Ян, никак не реагируя на его тон.

— У меня, разумеется, есть, но мой наган — оружие табельное, я не могу передавать его в чужие руки.

— Я и не хочу брать его в свои руки или там сражаться с вашим Вороновым на ножах. Я хочу вам помочь его выследить. Предлагаю себя в роли подсадной утки. А в случае чего, вы меня прикроете!

— В каком таком случае? — не на шутку разволновалась Светлана. — Тебе мало Колиной смерти? Тоже мне, мститель нашелся! Пусть делают это те, кого уполномочило государство!

— А помогать им должны сознательные граждане! — тоже разгорячился Ян. — Неужели теперь я смогу спокойно жить, ходить в институт, зная, что по тем же улицам ходит гадина, лишившая тебя любимого человека!

— Я запрещаю тебе лезть в это дело, слышишь?! — она встала и стукнула кулаком по столу.

Майор не видел Светлану такой, а сейчас залюбовался ею: глаза молодой женщины горели гневом, а рыжие волосы торчали, будто вставшая дыбом шерсть дикой кошки.

— Успокойтесь, Светлана, — примиряюще поднял он вверх руки. — Я сделаю все возможное, чтобы вашему брату ничего не угрожало.

Он сделал ударение на слове "брат", но Светлана поняла его слова по-своему.

— Ян мне больше, чем брат, — сказала она. — Он привез меня в Москву, помог получить высшее образование…

— Неизвестно еще, кто кому помог! — смущенно буркнул Ян.

— Кормил меня, поил, лечил, — продолжала она, — никогда ничего не требуя от меня взамен! Думаете, много таких людей?

— Не очень, — честно признался Гапоненко.

— А понадобится — я знаю, — он и жизни для меня не пожалеет! Не каждый брат столько делает для своей сестры… Ты ведь завтра поможешь мне, Янек?

Она подняла на него больные глаза.

— Конечно, ты же не думаешь, что я могу бросить тебя в такую минуту!

— Разрешите и мне помочь вам? — предложил Гапоненко.

Она устало кивнула и проговорила, не глядя на них:

— А теперь, извините, мне хотелось бы побыть одной…

Казалось, прежнее спокойствие и отрешенность стали стремительно покидать её, опустошая и надламывая легкую фигурку — она ослабела на глазах.

Мужчины поспешно поднялись, в коридоре быстро оделись. Она следовала за ними как бесплотная тень, тем не менее решительно захлопнувшая дверь и громыхнувшая засовами.

Уже спускаясь по лестнице, они услышали доносящийся из квартиры Крутько то ли крик, то ли вой. Гапоненко от неожиданности рванулся было назад, но Ян остановил его.

— Не надо, — сказал он тихо. — Так ей легче.

Казалось, ещё вчера Ян с Таней шли со свадьбы, а прошло уже целых три дня. Юноша снова и снова возвращался к этому дню, который вместил так много событий в его жизни!

Ушли они тогда раньше других. Несмотря на все его заверения, Таня переживала за мать и так летела вперед в своих неуклюжих валенках, точно на ней были коньки.

Таню мучила совесть. Как Наташа Ростова, впервые попавшая на бал, она увлеклась происходящим и совсем забыла о времени и больной матери. Глаза Яна были от неё так близко! Она слышала его дыхание, чувствовала через легкую ткань платья его горячие руки, поддерживающие её в танце — от этих непривычных ощущений у девушки кружилась голова.

— Не беги так, глупенькая! — смеясь удерживал её за руку Ян. — Раз профессор сказал "опасности нет", нужно ему верить.

Они уже договорились встретиться послезавтра; завтра Ян должен был сдавать какой-то ответственный экзамен, а Таня не хотела его отвлекать.

— Давай уж послезавтра, — улыбалась она его настойчивости и по-женски хитро, как ей казалось, думала: "Пускай немножко поскучает!"

Маму Тани они увидели полусидящей в подушках на той же кровати, но в комнате что-то неуловимо уже изменилось. Скорее всего, её просто осветила радость. Всего три часа, проведенные Александрой Павловной в обществе профессора, изменили её до неузнаваемости. Куда делась её мертвенно-бледная кожа? Сейчас лицо женщины казалось розоватым, украшенное красивым румянцем. Куда делась печаль из её больших глаз? Они искрились от смеха! А её жалобы на то, что Алексей Алексеевич просто-таки узурпатор; не позволяет ей вставать, когда она превосходно себя чувствует!