Лидия Джойс - Тени в ночи

– Иди ко мне, – сонным голосом позвала его Эмма, лежавшая на скомканных простынях. – До свадьбы у тебя еще несколько часов.

Колин оглянулся, быстрым движением завязывая узел галстука. При утреннем свете, льющемся на кровать из окна, ее лицо в обрамлении белых простыней выглядело ангелоподобным. Нижняя губа капризно выпячена, что должно было казаться смешным у женщины тридцати пяти лет, но Колин не сомневался, что Эмма всегда выглядела именно так, как и намеревалась. Кокетничая, танцуя, завлекая, даже занимаясь любовью, она поворачивала лицо под самым лестным для нее углом, избегая любого неэстетического искажения.

Она была предсказуемой и нетребовательной, что Колину всегда нравилось в любовнице. Жаль, если эта приятная связь так рано закончится из-за его женитьбы.

– Я должен еще одеться, побриться, выслушать шутки братьев и, по моим расчетам, получить важное письмо от своего адвоката. Я знаю, как проходят эти события, они не только скучны, но требуют много времени для подготовки.

– Было бы намного проще, если бы свадьба проходила без всей этой неподобающей суеты и процессий, словно жених и невеста сами придумали такой обычай. Подумаешь, несколько документов, одобренных адвокатами, да соответствующая подпись на соответствующем листе. – Эмма вздохнула.

– Mon ange, ты прирожденный циник, – засмеялся Колин.

Он расправил плечи, одернул серый утренний сюртук и подошел к ее стороне кровати. Эмма обняла его за шею, осторожно, чтобы не привести в беспорядок сюртук, и поцеловала с безошибочным соотношением приличия и страсти.

– Как я понимаю, это наше прощание, – сказала она. Нижняя губа, припухшая от поцелуев и еще слегка выпяченная, начала дрожать.

– По крайней мере на несколько месяцев, – согласился Колин.

Губа перестала дрожать.

– По крайней мере на полгода, я надеюсь. Это неприлично, когда мужчина слишком быстро сбегает из постели жены.

– Или женщина из постели своего мужа? – невозмутимо осведомился Колин, улыбаясь.

– Первый любовник появился у меня лишь после того, как я родила Элджи наследника. Теперь каждый из нас ведет собственную жизнь, независимо и благоразумно. Мы вполне удовлетворены. Я бы пожелала тебе большего, если бы считала это возможным в нашем бренном мире.

Колин снова засмеялся:

– Поживем, увидим.

Женитьба не вызывала у него большого отвращения, но и больших надежд, связанных с ней, он тоже не питал. Его жизнь останется такой же, какой была всегда. Итон, Оксфорд, обычные светские клубы в Лондоне и охотничьи клубы за городом – как всегда, без сознательного усилия с его стороны. И он не думал, что после женитьбы жизнь станет другой.

В прошлом году Колин решил, что теперь самое время жениться, как наследнику титула виконта ему нужен сын, пока он сам еще не слишком постарел. Хотя дебютантки нынешнего сезона оказались такими же эгоистичными и неопытными, как обычно, это не повлияло на его решение. В конце концов, эгоистичность означает лишь то, что женщина больше времени проводит думая о себе, чем надоедая ему. Он просто хотел иметь воспитанную хозяйку дома, сердечную и достаточно привлекательную – этими качествами, как правило, обладали девушки его круга. Все чаще и чаще случайно или намеренно появляясь рядом с Ферн Эшкрофт, он быстро заставил общество сделать определенные предположения, которые требовали соответствующих действий. Колин обратился к отцу Ферн и попросил ее руки.

Он слышал, как молодые люди его круга говорят о любви и страсти, предметами которых часто были вовсе не их жены, настоящие или будущие. Но Колин не искал себе такую пару. Ни разу в жизни не познав высот и глубин великой страсти, он полагал, что не способен на такое разрушительное чувство.

Единственное, о чем он сожалел, – это необходимость покинуть нетребовательную, всегда радушную Эмму Морел. Но он считал, что любовница, какой бы приятной она ни была, отнюдь не причина менять направление своей жизни, имеющей лишь одну тень на горизонте – поместье Рексмер-Мэнор, – которую скоро должно рассеять письмо его адвоката.

Колин взглянул на Эмму и откинул с ее лба золотой локон, присоединив его к остальной, искусно приподнятой массе волос.

– Давай обойдемся без требования верности – это кажется таким расчетливым. А ты знаешь, что я никогда не рассчитываю. Вместо этого я просто скажу тебе: до свидания.

– Мне следует заплакать, – ответила Эмма. Ее васильковые глаза увлажнились.

Колин поднял бровь.

– Пожалуйста, не надо. Ведь ты не собираешься скучать по мне до моего возвращения. Конечно, я вряд ли могу отказать тебе в праве лить слезы. Но ты поставишь меня в неловкое положение, и я неприлично опоздаю, если буду тебя утешать.

Эмма засмеялась, и влажные глаза весело блеснули.

– Гадкий человек! Ты слишком хорошо меня знаешь. Я уже пыталась тосковать, но это просто не в моем характере. Беги скорее. Я буду здесь, когда ты вернешься, хотя свободного места для тебя обещать не могу! – Она замолчала, и на миг Колин увидел в ее глазах тень настоящего чувства. Страх? – Ты остановился на Клифтон-Террас, не так ли? – спросила Эмма.

– Да, – осторожно произнес он.

Эмма весело улыбнулась, и тень исчезла.

– Надеюсь, что не увижу тебя в моей спальне по крайней мере несколько лет!

– Это справедливо, – ответил Колин, уходя, чтобы смело встретить день свадьбы и свою невесту.

Перед Ферн тянулся бесконечный проход между рядами знакомых лиц с их пристальными взглядами. Она знала, что это должен быть счастливейший день ее жизни, день, когда осуществятся ее девичьи мечты. Ей почти не верилось, что она выйдет из церкви с мужем, который выбрал именно ее. Наследник титула виконта. Казалось невозможным, что он хотел ее, невозможным, что она могла ему отказать, и Ферн согласилась. Теперь незнакомец стоял, ожидая ее на противоположном конце ковровой дорожки, и от равнодушного взгляда жениха у нее холодело сердце.

Отец двинулся вперед, и Ферн осознала, что направляется к алтарю в сопровождении подружек невесты и своих племянниц. Звук органа дрожал под высоким сводчатым потолком, отдаваясь громом в ее ушах, запах роз и туалетной воды ощутимо сгустился вокруг нее.

Она хотела прижать руку к бунтовавшему желудку, но вместо этого еще крепче стиснула букет флердоранжа и продолжала улыбаться лицам по сторонам и серой фигуре, ожидавшей ее в конце ковровой дорожки.

И вот она стоит рядом с ним, без всякой поддержки, а священник говорит слишком быстро, и она может поймать лишь отдельные фрагменты, падающие, как осколки витражного стекла: нежно любимый... средство от грехов... хочешь ли ты взять эту женщину... этого мужчину... пока смерть не разлучит нас...