Карен Рэнни - Пока мы не встретились

В окне забрезжил серый свет еще одного пасмурного дня. Кэтрин слышала, как хлопали двери в конюшие, скрипела повозка, из колодца носили воду. Жизнь в Колстин-Холле шла своим чередом. Казалось, что дом, как живое существо, отделился от своей хозяйки и продолжал путь самостоятельно. Все, кто в нем жил и работал, служили именно дому, а не лично ей.

Будь это обычный день, Кэтрин, пожалуй, приказала бы принести завтрак. Она бы даже оделась и вышла, наконец, из спальни. Поговорила бы с викарием, обсудила бы с Глинет дела за неделю. Каждое время года требовало от хозяйки поместья определенных забот. Жизнь в Колстин-Холле шла по сезонному расписанию. Смерть Гарри все изменила.

– Оставьте меня, пожалуйста, – произнесла Кэтрин. И он, ее ночной кошмар или все-таки муж, наконец, ушел.

Кэтрин сидела неподвижно. Любимое кресло успокаивало. Она часто сидела здесь – шила или читала, бездумно поглаживая деревянный подлокотник.

Убедившись, что Монкриф не собирается возвращаться, Кэтрин поднялась на ноги и, прижав руки к ноющему желудку, быстро прошла к сундуку, открыла крышку и вынула одно из писем Гарри. Сейчас, как никогда раньше, ей требовалось почувствовать близость мужа. Она вернулась к креслу и услышала голос Монкрифа из коридора.

– Боюсь, что ее будет тошнить, – говорил он. – Это неплохо. Чем скорее яд выйдет из организма, тем лучше. – Наступила недолгая тишина, потом Монкриф продолжил: – Вы больше не будете давать ей опий?

Ответный голос Глинет звучал раздраженно:

– Я и раньше никогда не давала ей опий, не буду давать и теперь.

– Отлично. Не желаю становиться вдовцом через день после того, как стал мужем.

Кэтрин опустилась в кресло, прижала письмо Гарри к груди и заплакала.

Через три дня Монкриф и Кэтрин покинули Колстин-Холл и отправились в Балидон, во владения герцога Лаймонда. Слуги Кэтрин, их багаж и те из ее вещей, которые она захотела взять с собой, следовали за ними под руководством бывшего адъютанта полковника.

Тяжелые тучи заволокли небо. Кэтрин решила, что это карающий знак. Резкий ветер обжигал кожу, пытался растрепать прическу, и в непогоде женщина видела Божье наказание за то, что покидает свой дом.

Надвигалась буря, а ветер был лишь предвестником. Слушая, как под его мощными порывами стонут деревья, Кэтрин невольно думала, что сама природа осуждает ее. И не только природа.

Глинет тоже на нее сердилась. Услышав о планах Монкрифа перебраться в Балидон, она исчезла на весь день, а когда вновь появилась, то сказала лишь, что у нее есть дела, которые надо завершить до отъезда.

Викарий тоже был невесел. Он рассеянно пожелал ей благополучия в новом доме, вяло махнул рукой и привел цитату из Библии.

Слуги, которых Кэтрин решила взять с собой, были недовольны, но и те, кто оставался в Колстин-Холле, тоже не радовались.

Все были ею недовольны, включая Монкрифа, который сидел в коляске с каменным лицом.

Балидон находился всего в двух часах пути. Достаточно близко, чтобы до Кэтрин доходили слухи о герцоге Лаймонде, и достаточно далеко, чтобы можно было их игнорировать.

Коляска тронулась. Монкриф разглядывал скудный пейзаж – дом, службы, дорога, – но для Кэтрин это было прощание с Колстин-Холлом, с прежними надеждами и воспоминаниями. Под этими соснами она, полная радостного удивления, бегала в детстве. В юности стояла в этом саду, глядя на звезды и размышляя, ко всем ли в жизни так внезапно приходит любовь, как пришла к ней? В бурю, она стояла под этим деревом, здесь рыдала вместе с дождем после смерти Гарри.

Пытаясь сдержать слезы, Кэтрин прикрыла глаза. – Вам снова нехорошо?

Тревога в голосе Монкрифа заставила ее открыть глаза и пристально посмотреть на герцога.

– О нет, все в порядке. Мне намного лучше, благодарю вас.

Герцог кивнул и снова отвернулся к окну.

Монкриф был для нее чужим. Их связывал только закон – несколько слов, произнесенных викарием в ту ночь, которую Кэтрин даже не помнила. Однако она прекрасно помнила свой разговор с Томасом Маклаудом, здешним викарием.

– Кэтрин, могу поклясться, что венчание действительно состоялось. Все слуги тому свидетели. – Его пухлое лицо вытянулось в кислую мину.

– Но ведь я, конечно, не дала согласия?

– Дали, Кэтрин. Несколько необычным голосом, но дали. Лично я решил, что вы очень стремитесь к этому браку.

– Я не хочу быть его женой, не хочу и не могу. Вы ведь в состоянии аннулировать этот брак?

– Уверяю вас, Кэтрин, это не в моей власти, – твердо произнес викарий. – Его светлость заявил мне, что провел ночь в вашей постели. Вы будете это отрицать?

Отрицать этого Кэтрин не могла.

Она почти ничего не знала о Монкрифе, новом герцоге Лаймонде, чьей резиденцией был замок Балидон. За три дня этот человек стал распоряжаться в ее доме, как настоящий хозяин. К нему обращались слуги, даже викарий предпочел обсуждать свои нужды с ним, а не с Кэтрин, Глинет утверждала, что герцог следил за ее пищей, пробовал предназначенные ей блюда, но на ночь оставлял Кэтрин в покое, предпочитая спать в комнате ее отца. Со дня свадьбы они впервые проводили утро вместе.

Как странно ничего не знать о своем муже.

– Вы не нравитесь моей компаньонке, – сообщила Кэтрин, инстинктивно пытаясь вывести Монкрифа из равновесия. Герцог промолчал, и она заговорила снова: – Глинет говорит, вы грубо с ней обошлись.

На этот раз Монкриф обернулся, и Кэтрин поразила сила чувства в его взгляде.

– Не сомневаюсь, что она так и сказала. Она пренебрегла своим долгом. Терпеть не могу лентяев, которые изображают из себя невинных страдальцев.

– Мне Глинет всегда казалась очень старательной.

– Она ничего не предприняла, когда вы были почти при смерти. И это ее первая ошибка. Потом она оставила вас наедине со мной. Добросовестная компаньонка так не поступает.

Кэтрин не сумела ничего возразить.

– Расскажите, пожалуйста, о нашей первой встрече.

– Вы сами еще не вспомнили? Она покачала головой.

– Возможно, вы никогда не вспомните. Опиум повреждает память.

Кэтрин не желала вступать в разговоры про опиум. У нее никогда не было к нему того пристрастия, в котором Монкриф ее подозревал. Она всегда была очень осторожна с этой настойкой и следила, чтобы не принять слишком много. С другой стороны, Кэтрин никак не могла объяснить двухдневный провал в памяти.

– Я приехал к вам с визитом, – начал Монкриф, откидываясь на подушки. – Я был другом Гарри.

– Вы ничего мне об этом не говорили.

– Вы просто не помните.

Кэтрин нахмурилась, потом ее лицо вдруг посветлело.

– Гарри когда-нибудь говорил обо мне? Монкриф прикрыл глаза.

– Солдаты всегда говорят о тех, кого любят, и кто остался дома. Гарри не был исключением.