Карен Рэнни - Пока мы не встретились

Вдруг дверь распахнулась, и темноту прорезал столб света.

– Кэтрин? – Голос принадлежал Монкрифу.

– Как ты узнал, что я здесь? – Меньше всего Кэтрин сейчас хотела видеть мужа – горечь последнего разговора еще не выветрилась из памяти.

– Искал тебя, Кэтрин.

– Чтобы извиниться за дерзость?

– Возможно. А ты примешь мои извинения?

– Не раньше, чем их услышу. – Она нахмурилась. – Монкриф, пожалуйста, уходи. Я здесь сама справлюсь.

– Почему я тебе не верю?

– Я не знаю, и мне все равно. Уходи.

Монкриф присмотрелся и, перепрыгивая ступеньки, взлетел наверх.

– Что ты здесь делала?

– Что ты имеешь в виду? Я ничего не делала и не принимала опий, если ты это подразумеваешь. Я хотела осмотреть башню, вдруг кто-то выскочил, пролетел мимо меня и чуть не столкнул с лестницы.

– Неужели ты сама должна этим заниматься? Где Глинет?

Кэтрин, пытаясь не обращать внимания на боль, скрестила на груди руки.

– Она попросила выходной, и я разрешила. Монкриф присел на корточки и несколько минут изучающе рассматривал Кэтрин.

– Ты очень добра со слугами.

– Как и ты. – Она состроила на лице такую же хмурую мину. – Питер восхищается тобой, а Уоллес готов на тебя молиться. – Кэтрин отвела глаза. Пристальный взгляд Монкрифа смущал ее.

– Ты все еще на меня сердишься, – проговорил Монкриф.

– Я поражена твоей догадливостью. Пожалуйста, уходи.

– Что у тебя со щиколоткой? Кэтрин опять потерла ногу.

– Ничего страшного. Уходи.

– Ты так упряма, что отказываешься от помощи? Ясно же, что у тебя что-то с ногой.

– Я не настолько одурманена наркотиком, чтобы самой не разобраться.

– Зато тебя ослепил гнев.

– Думаю, у меня, больше чем у любого в Балидоне, есть на это причина. Уходи же! Ну, сколько раз тебе говорить! – Кэтрин бросила на мужа сердитый взгляд, который, однако, произвел обратный эффект – Монкриф улыбнулся.

– Ты единственный человек в Балидоне, кроме Джулианы, который не ставит меня ни во что.

– Сравнение с Джулианой должно мне польстить?

Монкриф нагнулся и легко подхватил ее на руки. Кэтрин издала слабый писк и зажмурилась, чтобы не смотреть вниз.

– Мы можем целый день здесь препираться, а я хочу осмотреть твою щиколотку.

– Не обязательно нести меня на руках.

– Ты думаешь, я позволю тебе идти с ушибленной ногой?

– Просто меня никогда не носили на руках. Кэтрин вовсе не казалось, что ее нежат, она чувствовала беспокойство.

Монкриф быстро прошел по земляному полу башни и вынырнул в холодный солнечный день. Кэтрин порадовалась, что надела накидку. Она обхватила шею Монкрифа, прикрыла глаза, откинула голову и подставила лицо солнечным лучам.

Монкриф внезапно остановился, и Кэтрин открыла глаза. Синие глаза герцога были совсем рядом. Вблизи они казались еще выразительнее. Монкриф чуть наклонил голову, и на миг Кэтрин почудилось, что он сейчас ее поцелует, но в последний момент Монкриф отстранился.

– Тебе не обязательно нести меня на руках. Монкриф опустил взгляд.

– Так что, поставить тебя на ноги? – Он стал опускать Кэтрин, она дотронулась ногой до земли и ойкнула от боли.

– Нет.

– Кэтрин, неужели тебе так трудно принять от меня помощь?

– Со дня нашей встречи я только и делаю, что принимаю твою помощь, Монкриф. Наши отношения не сбалансированы.

– Ты сможешь ухаживать за мной, когда я заболею. Будешь подавать поднос с завтраком делать компрессы.

– Не могу представить тебя больным, – слабо улыбнулась Кэтрин.

– Я тоже человек, Кэтрин, – резко ответил он. Близость Монкрифа кружила голову, мешала думать, и Кэтрин решила больше не думать, а просто прижалась щекой к его груди и услышала, как мощно стучит сердце Монкрифа.

Он такой сильный, такой самоуверенный, что легко может победить ее. В каком-то смысле именно это сделала с ней опийная настойка. Кэтрин не позволит, чтобы одну слабость заменила другая.

Теперь ей хотелось, чтобы Монкриф отпустил ее. Она пойдет к себе, сделает холодный компресс, положит ногу на высокую подушку, и через несколько часов все будет в порядке. А если такие меры не помогут, то можно сделать повязку, чтобы уменьшить отек.

Монкриф свернул направо и быстро направился к сторожке. Здесь, спрятавшись за кустами, находилась небольшая, обитая железом дверь, которую прежде Кэтрин не замечала.

– Куда она ведет? – спросила Кэтрин, пока Монкриф поворачивался боком, чтобы войти.

– В главную башню. А оттуда к потайному ходу.

– К потайному ходу?

– У Балидона длинное, бурное прошлое. Бывали времена, когда нашей семье приходилось спасаться, а потому эти проходы всегда содержались в порядке. Здесь короче.

Вскоре они оказались в холодном погребе, где хранились съестные припасы и бочки с вином. Здесь было по настоящему холодно, но не чувствовалось обычной для подвалов сырости. В углу находилась лестница в кухню, но Монкриф направился не туда, а к полкам с ящиками и бочонками.

– Я опущу тебя на минуту.

Он поставил Кэтрин на здоровую ногу и прижал к себе, затем положил ладонь на стену за бочонками.

– Ты что-то ищешь?

– Один кирпич. Когда я был маленьким, то залезал на полку, чтобы его найти. Ага, вот он. – Монкриф с рычанием налег на стену плечом, и вдруг целая ее секция сдвинулась внутрь. Он снова подхватил Кэтрин на руки, а она была настолько заинтригована, что не стала возражать. В коридоре было абсолютно темно, но Монкриф шел так уверенно, словно знал тут каждый кирпич.

– Как ты ориентируешься? Здесь ничего не видно, – спросила Кэтрин, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть.

– Я тут часто бродил ребенком и помню каждый поворот.

– Кто-нибудь знает про этот ход?

– Должен знать старший сын. Чтобы защитить семью.

– И все-таки ты знаешь.

– Я был очень любознательным ребенком, – ответил Монкриф, и Кэтрин по голосу поняла, что он улыбается, – и хотел раскрыть все тайны.

Еще в галерее Кэтрин подумала, что в детстве он был одинок, а сейчас утвердилась в этом мнении.

– Разве у тебя не было товарищей?

Монкриф ответил не сразу. Кэтрин даже решила, что он просто проигнорировал вопрос.

– Мои братья были значительно старше меня и занимались своими делами. Меньше всего им хотелось возиться с маленьким.

– Ты был счастлив в детстве?

– Думаю, да. Большую часть времени я проводил в одиночестве, но всегда находил интересные занятия.

– Значит, в детстве у тебя не было друзей?

– Я этого не сказал. В то время у поварихи был сын, мы вместе играли. И разумеется, была Гортензия.

– Гортензия? Так вы знаете друг друга с детства?

– Джулиана и ее сестра были нашими соседями. – И не успела Кэтрин задать следующий вопрос, как Монкриф на него ответил: – В детстве Джулиана была приятным ребенком. Она была старше, и к тому же ее уже обещали Колину. Что до меня, то гувернер почти не оставлял мне свободного времени. Я вспоминаю, что когда он уезжал или болел, я пьянел от свободы. – Монкриф помолчал. – После смерти Дермотта я, как мог, избегал внимания своего отца. К счастью, к тому времени Колин достиг совершеннолетия, и они с отцом много путешествовали.