Карен Рэнни - Пока мы не встретились

В одной руке Кэтрин сейчас держала аптекарский пузырек с порошком, в другой – завещание Гарри. Гарри писал свои письма размашисто, буквы имели сильный наклон и едва помещались на странице. Почерк Монкрифа был мельче, ровнее и выдавал натуру более уравновешенную и сильную.

Если бы Кэтрин не сожгла те письма, она бы давно все поняла. Но и сейчас, глядя на подпись Гарри под завещанием, она сознавала, что видит этот почерк впервые.

Кэтрин стало трудно дышать. Она будто окаменела. Комната поплыла перед глазами.

«Моя любимая Кэтрин, я так о тебе тоскую.

Бывают дни, когда я просыпаюсь и чувствую твою ладонь на своей руке. Лишь мгновение твои пальцы ласкают меня, потом наступает рассвет. Мне кажется, что ты прощаешься со мной, когда я открываю глаза. Я помню, ты говорила, что ненавидишь темноту, а я стал любить ночь, потому что она сближает меня с тобой. Но возможно, я преувеличиваю, ведь я чувствую твою близость и наяву, когда пишу тебе. Боюсь, я излагаю свои мысли эгоистично, ведь у меня есть ты – внимательный слушатель, который не просит меня замолчать.

Женские молитвы помогают любому солдату, но все же скажи своему викарию, что тебе незачем проводить с ним столько времени. Я уверен, ты и так почти ангел».

Она делилась с ним мыслями, признавалась в малейших движениях души и тайных порывах.

Зачем Монкрифу писать ей?

Потому что Гарри было лень. Потому что он спал с другими женщинами. Потому что Кэтрин сама сходила с ума от любви и надоедала своими бесконечными письмами человеку, на которого они нагоняли скуку, и который относился к ним как к нежелательному напоминанию, что он женат.

Кэтрин сложила руки на туалетном столике и спрятала в них лицо.

Неужели она вызывала такую жалость, что Монкриф решил сам отвечать ей?

Сложив руки на коленях, Кэтрин бездумно сидела, пытаясь справиться с охватившей ее дрожью. Стук в дверь заставил ее очнуться. Кэтрин ожидала увидеть Монкрифа, но это оказался Уоллес.

– Ваша светлость!

Кэтрин встала, открыла дверь и с изумлением увидела, что Уоллес стоит в одной рубашке и панталонах.

– Ваша светлость! Горит главная башня! – Он заглянул ей через плечо.

– Монкрифа здесь нет. Возможно, он в винокурне. – Кэтрин почти не сомневалась, что муж там или еще в каком-нибудь месте, где ему быть вовсе не полагается. Он должен лежать в постели и поправляться после ранения. Но Монкрифу никто не указ.

– Да, ваша светлость.

Уоллес поклонился и поспешно отправился разыскивать Монкрифа.

Кэтрин бросилась к окну. Над круглой башней взлетали языки желтого пламени. Очевидно, пожар начался на чердаке, набитом старой мебелью.

Луны не было видно, дым от пожара закрывал звезды. Кэтрин прижалась лицом к холодному стеклу. Страшное зрелище горящей башни ужасало ее. Деревянные полы сгорят очень быстро, потом дойдет очередь до мебели и картин, потом – до сундуков на первом этаже.

Вдруг Кэтрин увидела, как по двору в одной рубашке бежит Монкриф, и сама выскочила из комнаты. Уоллеса не было на месте, Кэтрин схватила свой плащ, чей-то камзол и побежала к горящей башне.

Монкриф уже организовал две группы, которые по цепочке передавали друг другу ведра с водой. Кэтрин хотелось прокричать, чтобы он был осторожнее. Недавние мысли вылетели из головы, сейчас она думала только о грозящей ему опасности.

– Тебе нельзя здесь, – строго сказал Монкриф, подбежав к Кэтрин.

– И тебе тоже. – Она помогла ему надеть камзол на раненую руку. – Ты же болен.

В ответ Монкриф улыбнулся ей озорной улыбкой:

– Я же говорил, что быстро поправляюсь.

Кэтрин покачала головой и перевела глаза на бушующее пламя.

– Я так и не закончила инвентаризацию. Бог знает, сколько ценностей там сгорит.

– Будь это настоящие ценности, их не сунули бы в башню.

Кэтрин внимательно посмотрела на мужа: равнодушие к убыткам – как это на него похоже.

Монкриф ладонью пригладил волосы. На лбу остался черный след сажи. Кэтрин стерла его. Этот жест удивил обоих.

– Прости, – пробормотала Кэтрин, не желая объяснять, что просто хотела до него дотронуться. Все противоречивые чувства последних дней вдруг захлестнули ее.

Кэтрин столько месяцев горевала о человеке, которого никогда не существовало, и лишь сегодня поняла, что мужчина, о котором она грезила, – Монкриф. В памяти всплывали его слова, так напоминавшие фразы из писем. Было столько мелочей, которые должны были подсказать ей правду.

Сначала Кэтрин была погружена в свое горе и ничего вокруг не видела. А потом радость жизни, страсть и даже вожделение настолько переполнили ее сердце, что она словно ослепла.

Какой дар послал ей Господь! Право любить такого благородного и достойного человека!

Вот только любит ли ее Монкриф? Или его чувство – это жалость к обманутой жене, а потом к несчастной вдове?

– Возвращайся в дом.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Скажи поварихе, чтобы готовила еду и горячее питье. Возможно, нам придется пробыть тут всю ночь.

Кэтрин кивнула и стряхнула пепел со щеки. Да, на улице холод. Она взглянула на небо.

– Снег пошел.

Тяжелые снежинки смешивались с дымом и пеплом, и на землю падали странные серые хлопья.

– Иди в дом. – Монкриф поцеловал Кэтрин в щеку. – Я не хочу беспокоиться еще и о тебе.

Кэтрин кивнула и не стала задавать никаких вопросов. К тому же рядом возникли заинтересованные зрители. Неподалеку стояла Гортензия с шалью на плечах и слушала Уоллеса, который что-то быстро ей говорил. Гортензия время от времени молча кивала. Тут же была и повариха с толпой судомоек и поварят, а сбоку выстроилась шеренга горничных.

Торопясь выполнить поручение Монкрифа, и оглядываясь на яростно гудевшее пламя, Кэтрин направилась к дому. Вдруг за спиной прозвучал знакомый голос:

– Да, похоже, я не вовремя.

– Викарий?

– Дорогая, неужели я вас напугал? Я не хотел… Священнослужитель приближался, но вдруг его скрыла дымная пелена.

– Что вы здесь делаете, викарий?

– Я принес известие от Глинет.

– От Глинет?

Теперь они шли к замку вместе. Викарий старался не отставать от Кэтрин.

– Где она? Где она была все это время? Почему не вернулась в Балидон?

– Простите мою настойчивость, но нельзя ли мне сначала выпить чего-нибудь горячего? А потом я отвечу на все ваши вопросы. Думаю, немного знаменитого балидонского виски придется как раз кстати.

Почти весь персонал Балидона был на пожаре. Кэтрин пригласила викария в красную гостиную – знакомое для него место, они часто сидели здесь после обеда, когда он приезжал вместе с Дуннанами.

Кэтрин сделала жест в сторону буфета и села на диван поближе к огню. К счастью, в камине жарко пылали дрова. Снегопад не прекращался, и в окне перед Кэтрин открывался прекрасный мирный пейзаж. Вот только Монкриф не сидел рядом, а под этим снегом сражался с огнем.