Лиза Клайпес - Обвенчанные утром

А сейчас наступила очередь Кэтрин. И если для других людей роды были совершенно заурядным событием, то для Лео это был самый действующий на нервы опыт, через который ему когда-либо приходилось пройти. Вид жены, страдающей от боли был просто невыносим, и ничего с этим нельзя было поделать. И неважно, как часто его заверяли, что роды проходят великолепно… бесконечные часы родовых схваток совсем не казались Лео превосходными.

Спустя восемь часов погружённый в мрачные раздумья, тихий и безутешный, Лео всё также ожидал в гостиной, опустив голову на руки. Он переживал за Кэтрин и с трудом мог вынести, что сидит тут в отдалении от неё. Как и предвещал, Лео любил Кэтрин до безумия. И как однажды заявила Кэтрин, она из него верёвки вила. Супруги были разными во многих отношениях, но каким-то образом именно из-за этого так точно подходили друг другу.

И результатом оказался удивительно гармоничный брак. Они устраивали яростные забавные ссоры и вели долгие задушевные разговоры. А когда оставались одни, то часто общались на языке кратких слов и жестов, которые вряд ли мог распознать кто-то другой. Из них вышла весьма земная пара, страстная и нежно любящая. Они вечно шутили друг с другом. Но настоящим сюрпризом их брака явилась та доброта, которую они выказывали друг другу… они, которые так ожесточённо когда-то сражались.

Лео никогда бы не подумал, что женщина, выявляющая прежде в нём самое худшее, будет находить в нём всё самое лучшее. И никогда не мечтал, что его любовь к Кэтрин окажется столь глубокой, что не будет никакой надежды держать это чувство в узде или как-то его сдерживать. Перед лицом любви столь безбрежной мужчина мог только капитулировать.

Если что-то случится с Кэтрин… Если только роды пойдут не так…

Лео медленно поднялся, сжав кулаки, когда в гостиную вошла с завёрнутым в пелёнки младенцем Амелия. Она задержалась в дверях, подождав, пока всё семейство с тихими возгласами не собралось вокруг неё.

— Прекрасная маленькая девочка, — объявила она, сияя. — Врач заявил, что цвет у неё совершенный, а легкие просто могучие.

И понесла малышку брату.

Лео боялся пошевелиться. Ребёнка он не взял, только пристально посмотрел на Амелию и хриплым голосом спросил:

— Как Маркс?

Та сразу поняла. Тон у Амелии смягчился, когда она ответила:

— Просто прекрасно. С ней всё хорошо, дорогой, ты можешь сейчас подняться и посмотреть. Но сначала поздоровайся с дочкой.

Судорожный вздох вырвался у Лео, и он осторожно взял у Амелии малютку. Он с любопытством осмотрел крошечное розовое личико и ротик, похожий на розовый бутон. Малышка была такой лёгонькой… трудно было поверить, что он держал в руках настоящего человека.

— Она очень похожа на Хатауэев, — улыбнувшись, заметила Амелия.

— Ну, мы сделаем всё возможное, чтобы это исправить.

Лео наклонился поцеловать дочь в крошечный лобик, и прядка тёмных волос защекотала его губы.

— Ты уже выбрал имя?

— Эммелин.

— Французское. Очень красивое.

Почему-то Амелия засмеялась, прежде чем спросить:

— А как бы ты назвал мальчика?

— Эдвард.

— В честь папы? Как здорово. И думаю, ему подойдет.

— Кому «ему»? — спросил Лео, всё ещё поглощённый созерцанием дочери.

Взяв его за подбородок, она повернула его лицом в сторону двери, где с другим свёртком стояла Уин, показывая его Меррипену, Кэму и Беатрис.

Глаза Лео распахнулись:

— О, мой Боже. Близнецы?

С широкой усмешкой на лице к нему подошёл Кэм:

— На вид прекрасный мальчишка. Да уж, ты с лихвой хлебнёшь отцовской доли, phral.

— И, Лео, — добавила Беатрис. — Ведь у тебя точь-в-точь вовремя появился наследник … с одним днём в запасе!

— Вовремя для чего? — отстранённо спросил Лео. Вернув Амелии дочь, он взял из рук Уин сына. Взглянув в лицо младенца, он во второй раз за день влюбился. Вынести подобное для его переполненного чувствами сердца было уж слишком.

«Для статьи копигольда, конечно», — услышал он слова Беатрис.

— Рэмси-Хаус теперь останется Хатауэям.

— Не могу поверить, что ты можешь в такой момент даже думать об этом, — возмутился Лео.

— А почему бы и нет? — спросил Меррипен, сверкнув тёмными глазами. — Лично я испытываю облегчение, узнав, что мы все можем остаться в Рэмси-Хаусе.

— Вы все озабочены проклятым домом, когда я только что претерпел восемь часов пыток.

— Прости, Лео, — произнесла Беатрис, пытаясь подпустить в голос нотки раскаянья. — Я просто не подумала, через что ты прошёл.

Лео поцеловал сыночка и осторожно передал его Уин:

— Пойду, повидаю теперь Маркс. Наверно, ей тоже досталось.

— Передай ей наши поздравления, — дрожащим от смеха голосом попросил Кэм.

Перепрыгивая через две ступеньки, Лео взлетел по лестнице и направился к спальне, где отдыхала Кэтрин. Под покрывалами она казалась такой маленькой с измученным и бледным лицом. Губы скривились в усталой усмешке, лишь она завидела его.

Он подошёл к ней и прижался к её рту своими губами.

— Что я могу для тебя сделать, любимая?

— Совсем ничего. Врач дал мне немного лауданума от боли. Он с минуты на минуту вернется.

Склонившись над Кэтрин, Лео погладил её волосы.

— Чёрт тебя подери, почему ты не позволила мне остаться? — прошептал он, ткнувшись ей в щёку.

Лео почувствовал, что Кэт улыбается.

— Ты пугал доктора, — напомнила она.

— Я просто спросил, знает ли он, что делает.

— Устрашающе спросил, — заметила жена.

Лео повернулся и тщательно осмотрел предметы на прикроватном столике:

— Да только потому, что он вытащил ящик инструментов, которые с виду больше подходили для средневековой инквизиции, чем для родов.

Он отыскал небольшую баночку с целебной мазью и начал осторожно, понемногу наносить содержимое на сухие губы Кэтрин.

— Посиди со мной, — шевельнулись её губы под кончиками его пальцев.

— Не хочу повредить тебе.

— Ничего со мной не будет.

Она похлопала по матрасу, приглашая его.

С крайней осторожностью, стараясь случайно не задеть Кэтрин, Лео сел рядом с ней.

— Я совсем не удивлён, что ты родила двух детишек кряду, — произнес он, беря её за руку и целуя пальчики. — Как у тебя водится, ты ужасно целеустремленная.

— На кого они похожи? — спросила Кэтрин. — Я не видела их с тех пор, как их вымыли.

— Ножки кривые, головки большие.

Кэтрин захихикала и вздрогнула:

— Пожалуйста, ну, пожалуйста, не смеши меня.

— На самом деле они прекрасны. Моя дражайшая любимая… — Лео поцеловал Кэтрин в ладонь. — Я ведь никогда отчётливо не осознавал, через что проходит женщина, рожая дитя. Ты самая храбрая и сильная личность среди когда-либо живущих. Мой воин.

— Ничуть.

— О, да. Гунн Аттила, Чингисхан, Саладин… да они все молокососы по сравнению c тобой, — Лео замолк на мгновение, и широкая усмешка расплылась на его лице: — Здорово с твоей стороны одного из малюток сделать мальчиком. Семья, разумеется, празднует.