Вирджиния Хенли - Блестящая партия

Джорджина с удовольствием увидела, что Джонни дал Френсису хорошего тумака за эту недооценку его роста. Все лето она убеждала Джонни, что нужно уметь постоять за себя.

— Джонни не нужно прятаться под столом — он знает, что я расскажу ему все, о чем мы будем говорить.

— Ох уж эта мне конспирация коротышек, — насмешливо заметил Френсис.

Джорджина ущипнула старшего пасынка за ухо. Тот усмехнулся:

— Когда я вырасту, ты не сможешь до меня дотянуться.

— Тогда я просто буду шлепать тебя по заднице!

Джон услышал их перепалку и спросил строго, стараясь не показать, что доволен:

— Кто из вас научил мою жену неприличным выражениям?

Все громко рассмеялись. Браниться их научила Джорджина.

* * *

— Поздравляю со вступлением в брак, Бедфорд. Я знаю леди Джорджину еще с тех пор, когда она была младенцем. Вам пришлось бы искать по всему свету, чтобы найти лучшую хозяйку Уоберна.

— Благодарю вас, мистер Питт. Я понимаю, как мне повезло.

Джон налил Питту бокал кларета. Бывший премьер-министр не употреблял крепкие напитки.

— Поскольку у меня нет жены, герцогиня Гордон много лет великодушно исполняла роль хозяйки моего политического салона. Она обладает сверхъестественной силой убеждения, так что даже король не может устоять перед ней.

Джон кивнул. Джорджина обладает всеми достоинствами своей матери и ни одним из ее недостатков.

— А вот и она. Моя жена способна выходить сухой из воды, как по волшебству.

Джорджина шла под руку с Генри Дандасом и лордом Холландом. Она показывала им ландшафты, созданные Хамфри Рептоном, а когда увидела Питта, лицо ее посветлело.

— Уильям, как приятно видеть вас! С удовольствием приветствую вас в Уоберне.

Она взяла его под руку и провела в столовую.

Когда же после обеда гости разошлись по своим комнатам, Джорджина села в постели, с нетерпением дожидаясь Джона. Он пришел, и разговор вернулся к политике.

— Как ты думаешь, Питта можно уговорить перейти в оппозицию?

— Твои мысли — зеркальное отражение моих. Если Эддингтон утратит поддержку парламента, ему придется выйти в отставку.

— Ты предложишь его пост Питту?

— Не уверен, что сумею переубедить его. — Джон обнял жену и привлек к себе. — Сегодня ты великолепно справились с ролью хозяйки. Но хватит политики. Теперь займись своей ролью жены.

Джорджина закрыла глаза и подставила мужу губы. Вдруг она отодвинулась.

— Поняла! Чарлз Джеймс Фокс — вот кто должен предложить Питту присоединиться к оппозиции.

— Что заставило тебя думать об этом так долго? Ты его пригласила?

— Конечно, я пригласила Фокса. Он не только возглавляет оппозицию — он приходится дядей Генри. Чарлз Фокс — личный друг Гордонов, мы проводили много времени вместе, будучи в Париже.

— Вот еще один мужчина, не устоявший перед твоими чарами, — сказал Джон, и его властные губы заставили Джорджину выбросить из головы всех остальных мужчин.

Но после ласк Джорджина лежала в темноте, остро чувствуя свою беспомощность. Не в первый раз Джон прекращал свои ласки в критический момент. «Он не хочет, чтобы я была матерью его детей. Он недостаточно меня любит. Эту честь он сохранил для своей ангелоподобной Элизабет».

— Мне нравится, как пахнет свежескошенная трава.

Джорджина поехала верхом с сыновьями Джона, чтобы посмотреть на уборку урожая. Мужчины жали высокий овес и косили траву, а женщины шли за ними, собирая огромные охапки и связывая их в снопы.

— Вы уверены, что хотите остаться в поле и помочь им?

— Это работа для фермеров, но мы никогда не видели, как ставят стога, — сказал Френсис.

— Вы уверены, что вас привлекают не хорошенькие фермерские дочки? — пошутила молодая женщина. — Мне нужно вернуться домой и приготовиться. Скоро в Уоберн явится все правительство.

Она не стала просить старших мальчиков присматривать за Джонни. Ей хотелось, чтобы он научился самостоятельности.

Вернувшись домой, Джорджина прошла в парадную столовую посмотреть, как накрыт стол.

— Вы превзошли самого себя, мистер Берк. Цветы просто потрясающие.

Стол украшали композиции из пурпурных и белых астр — то были цвета Бедфордов.

— Можно поставить шотландское виски, которое привезла мне матушка. Политические деятели особенно пристрастны к виски.

Джорджина поменяла местами две карточки с именами гостей, положив карточку премьер-министра Эддингтона подальше от карточки Уильяма Питта, рядом с карточкой Ло-дердейла.

Она пошла наверх, приняла ванну и направилась в гардеробную выбрать наряд. Она решила надеть бледно-зеленое платье в стиле ампир. Приколола единственную белую розу к низкому вырезу и надела бриллиантовые серьги.

Она с восторгом рассматривала себя в зеркале, когда из соседней спальни появился Джон. Джорджина повернулась и сделала красивый пируэт.

— Ты не можешь появиться в таком виде. Все наши гости — мужчины. Это совершенно не годится, Джорджи.

— Господи, о чем ты?

И она снова повернулась к зеркалу.

— Ткань почти прозрачная… Сквозь нее видны очертания тела.

В его голосе послышалось что-то угрожающее.

— Но это самая последняя парижская мода, — возразила Джорджина.

— Французские женщины славятся тем, что безвкусно и вызывающе выставляют себя напоказ. Английские леди более утонченны, более респектабельны.

— Вот как? Ты хорошо разбираешься в утонченных английских леди, поскольку был женат на одной из них. А каково твое мнение насчет шотландских леди, могу ли я узнать?

Темные глаза Джона сузились.

— Именно эта шотландская леди — скороспелая дерзкая девчонка, которая любит щеголять своей красотой. Я знаю, тебе нравится обращать на себя внимание, Джорджи, но я был бы тебе весьма признателен, если бы ты надела другое платье. Наши гости уже прибывают.

Джорджине захотелось накинуться на него, расцарапать его надменное лицо, но она взяла себя в руки и попыталась взглянуть на ситуацию его глазами. «Он ясно дал понять, что женится на мне потому, что ему нужна хозяйка политического салона».

Джорджине хотелось отстаивать свои права, но поскольку она понимала, как важен для Джона этот вечер, она милостиво снизошла к его требованиям.

— Я переоденусь. Ступай встречай гостей.

Джорджина надела платье из розовой шелестящей тафты и спустилась вниз. Обидчивость не была ей свойственна. Всю жизнь ее учили, как нужно пользоваться своими женскими чарами, и эти чары исходили от нее естественным образом.

Джон смотрел, как его красавица жена приветствует политических деятелей, приехавших в Уоберн. Она двигалась среди них с такой легкостью, что он не мог оторвать от нее глаз. Говорила ли она с Лодердейлом, человеком довольно грубым, или с Адером, человеком изнеженным, она очаровывала всех. Когда она втягивала в разговор какого-либо гостя, она изливала на него все свое обаяние, как если бы он был единственным мужчиной в комнате, и всегда достигала желаемого эффекта.