Джери Уэстерсон - Вуаль лжи

— Вот как? Отчего же?

— Мой дражайший братец со своей женой, похоже, решили здесь обосноваться, а не возвращаться к себе в Уиттлси. И даже успели упаковать мои вещи.

— Так вы уезжаете?

— Чтобы позволить Лайонелу заграбастать себе все наследство? Вот уж вряд ли! — Кларенс переместился к креслу и сел, вытянув ноги. — Боюсь, я начинаю даже сочувствовать той служанке, которую мы отсюда выгнали. Представляю, что она чувствовала. — Он задумчиво лизнул ободок кубка. — К тому же хорошенькая. Не приходится удивляться, что самозванец положил на нее глаз.

Криспин стоял возле серванта, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Надо отдать ей должное, — продолжал Кларенс. — Она умела держать этот дом в узде. А Мод… та и понятия не имеет, как вести хозяйство. — Кларенс ладонью обтер губы и взглянул на Криспина, словно лишь сейчас вспомнил, по какой причине тот вернулся. — А вы, значит, до сих пор расследуете те убийства? Пришли кого-то арестовать?

— Все может быть, но сначала хотел бы задать вопрос… и попросить об одолжении.

Кларенс напрягся и пристально уставился на гостя.

— Ах вот как? Насчет чего?

— Тот ларец, что был найден в мезонине… когда мы нашли тело Адама. Что с ним сталось?

— Его забрала к себе Мод. Устроила шкатулку для своих побрякушек.

Криспин смерил Кларенса взглядом, после чего вновь повернулся к своему кубку.

— А вы, сдается мне, не очень-то жалуете брата с его супругой.

— Да с какой стати я должен их обожать? Два сапога пара. Одного поля ягода. Он шакал, а она его сучка. Две гадюки. Отравляют своим ядом все, чего ни коснутся. — Он поднес кубок ко рту. — Пожалуй, действительно стоит унести ноги, пока со мной чего не случилось…

— Вы считаете, вам грозит опасность?

Кларенс хмыкнул:

— Не цепляйтесь к словам. Постойте-ка… Вы что же, в самом деле считаете, что Лайонел причастен к тем убийствам?..

— А вы сами как думаете?

— Матерь Божья! — Кларенс прикусил губу. — А знаете, — зашептал он, взмахнув рукой и расплескав вино, — он и вправду на такое способен.

— Вы оба знали о существовании тайного хода. Совершенно очевидно, что убийца попал в мезонин и затем покинул его именно этим путем. К тому же Лайонел в то время находился в Лондоне… Или прикажете заподозрить вас?

— Раны Господни! Что вы за наглец такой?! — Рука Кларенса дернулась было к кинжалу, но затем безвольно повисла. Он нахмурился. — А что вы от меня теперь хотите? Чтобы я возопил о своей невиновности? Что ж, пожалуйста! Я не убивал самозваного негодяя. Более того, я восхищен его дерзостью.

Кларенс кубком отсалютовал потолку, махом опрокинул в рот и проглотил вино.

— Никто на ту пору и не подозревал, что он самозванец. Вплоть до вашего с братом появления.

— Верно. Никто об этом не знал. Так почему… если Лайонел…

— Он принял его за Николаса, а собственную ошибку обнаружил, когда было уже поздно.

— М-м… Он думал, что это был Ник… — Кларенс обеспокоено уставился перед собой. — Ах, как бы им гордился отец. Не семья, а волчье логово…

Он встал, подошел к серванту, потянулся было к графину, но передумал. Разжал пальцы, кубок выскользнул и загремел на серванте, раскачиваясь. Лицо вытянулось, и, хотя глаза Кларенса выглядели осоловевшими от вина, Криспин уловил смену настроения и проблески искренности, что его сильно удивило.

— Наверное, мы, Уолкоты, заслуживаем друг друга…

— Мне необходим этот ларец, мастер Кларенс. Вы можете его каким-то образом достать?

Кларенс обернулся к Криспину и медленно всплыл из пучин меланхолии.

— Мод раскудахтается, как я не знаю что… — Он усмехнулся. — Так что сделаю с большим удовольствием. — Он шагнул было к двери, однако на пороге обернулся. — Кстати, что с ней сталось? С этой горничной?

Криспин надменно выпрямился и нахмурился.

— Она нашла себе временную работу. Хотя меня беспокоит ее безопасность.

— Что? Как? У нее же ничего нет!

— Она всего лишь пешка в игре с огромными ставками. И этот ларец мог бы ей помочь.

— Но он же пустой!

— Просто доверьтесь мне, мастер Кларенс. Я знаю, она причинила неприятности вашей семье. Способствовала наглому обману. Но я не думаю, что вам будет приятно узнать, что ее убили из-за дела, в котором она совершенно не повинна.

Кларенс скорчил гримасу и поиграл рукоятью кинжала. Затем кивнул и покинул гостиную.

Криспину не сиделось на месте, так что он описал несколько кругов по комнате. Филиппа. Ему надо бы сосредоточиться на Махмуде и итальянцах, однако все подобные мысли вдребезги разбивались о ее образ, который неотступно стоял перед глазами.

Когда он оставил ее в «Кабаньем клыке», Филиппа выглядела такой потерянной… Ну почему он не заключил ее в объятия на прощание? Почему устроил сценку насчет поцелуя? Да сколько угодно мужчин целуют своих женщин на улицах! Простые, трудолюбивые мужчины…

И рыцари целуют женщин при всем народе. Хотя, конечно, тут речь идет вовсе не о благородных леди, а о дамах полусвета, если не сказать жестче.

Он посмотрел на стену, чья фреска изображала веселое семейное празднество в каком-то саду. На заднем плане нарисованные работники укладывали бунты тканей в красильные чаны. Богатое же семейство было разряжено в лучшие меха и алые одежды. Рядом сновали босоногие служанки, чьи поддернутые юбки открывали взору белые лодыжки и колени. Породистые собаки прыгали возле довольных хозяев, а дворовые шавки тем временем хватали за пятки нетрезвых красильщиков, нагруженных рулонами материи. Крестьяне отчаянно тянули упрямых ослов, впряженных в телеги и повозки; зажиточные торговцы небрежно придерживали за поводья гладких белых скакунов…

Нет. Пожалуй, сколько ни старайся, Криспин никогда не сумеет найти удовольствие в развлечениях низкородных сословий, выписанных на стене. Он чувствовал, что принадлежит только к тем, кто почище и побогаче; к тем, чьи надменно-томные лица столь прилежно выписаны вот на этой штукатурке…

Мигнул огонек свечи, и в то же мгновение скрипнула половица. Криспин вдруг сообразил, что сзади кто-то есть. Он скосил глаза, увидел Кларенса и встрепенулся, испытывая неловкость, словно его мысли разбрызгали по стене для всеобщего обозрения.

— Ох как она орала… — фыркнул Кларенс, передавая ларец. — Я знал, что овчинка того стоит. Понятное дело, я ничего ей не сказал, для какой надобности хочу забрать этот ящик. Она бы его скорее в огонь бросила. Просто из чистой вредности.

— Да. Глупо сжигать вещи назло другим людям.

Кларенс подошел к серванту, однако тут же остановился.

— Меня разбирает любопытство. Насчет вас.

— О?

— Да-да. В смысле… ваша одежда. И этот странный титул… как там бишь вас прозвали?..

— Следопыт?