Энн Дуглас - Хитрость мисс Кэролайн

— Но посмотрите, что я еще нашла, — возбужденно сказала Кэролайн. — Поглядите на это, — она протянула Рут серебряную закладку в кожаном чехле.

Рут, озадаченная, повертела ее в руках.

— Что это?

— Выньте из чехла.

Рут повиновалась.

— О! — воскликнула она, заметив надпись. — Вот Дикон увидит! А что это у вас еще?

Кэролайн показала бухгалтерскую книгу, в которой лежали письма. В них говорилось о «доставках», «грузах» или «товарах». Кэролайн решила, что это письма от клиентов Уолтера, покупавших у него коньяк. Подписаны они были только именами, без указания фамилий: Джем или Роджер, в одном случае письмо было подписано: «Одноглазый Билли». Как улика, письма не имели большого значения. Никого нельзя было связать с торговлей оружием. Это были заказы на товар, а не предложения продажи.

Затем Кэролайн принялась за бухгалтерскую книгу. Похоже, что записи в ней зашифрованы. Это для Дикона.

Но тысяча фунтов и вещи, которые она привезла с собой, — это все ее собственность. У нее было достаточно денег на ближайшее будущее, одежда и чувство собственного достоинства. Эта было великолепное чувство.

Они с Рут считали дни до возвращения Дикона. Кэролайн пыталась сшить еще одно платьице, но мысли ее были далеко. Ей несколько раз приходилось распарывать то, что она пыталась вышить, и приниматься за работу снова. Наконец, ее терпение лопнуло, и она отложила платьице. Зачем так торопиться, если у нее есть тысяча фунтов?

Кэролайн пребывала в полной растерянности. Как она должна отнестись к Уолтеру, который лежит сейчас где-то с серьезным ранением? Судя по последнему письму от Дикона, он был помещен в тюрьму в Райе. Но она предполагала, что его переведут в Лондон, где он должен будет предстать перед судом. Где он будет? В Ньюгейте? В своем нынешнем положении он не может причинить ей никакого вреда. А поскольку Фенланд тоже находится под стражей, то ей нечего бояться. А что делать с клятвой, которую она дала, выходя замуж? «В болезни и здравии…» Должна ли она выполнить эту клятву теперь, когда Уолтер ранен?

В глубине души она жалела, что Дикон не убил его.

Она ругала себя за такие мысли. Конечно, его повесят, если обвинят в измене. Для обвинения доказательств достаточно.

Приезд Дикона разрядил напряжение, в котором они все это время пребывали. Рут и Кэролайн часами обсуждали, как отметить его возвращение, но ничего более праздничного, чем торжественный ужин, придумать не смогли.

— Должны быть все его любимые блюда, — заявила Кэролайн.

— У него все блюда — любимые, — смеясь, отвечала Рут. — Разве вы не заметили? Поставь перед ним любую еду, и он ее с жадностью съест.

Посовещавшись с поварихой, они составили меню, которое начиналось с ростбифа и заканчивалось крыжовенным киселем со взбитыми сливками. Единственная сложность состояла в том, что никто не знал, когда будет ужин. Они не знали, когда Дикон вернется.

Он приехал утром, ближе к полудню. Дамы в это время читали дневную почту. Они тихо обсуждали, стоит или не стоит ехать на музыкальный вечер к леди Лакруа, когда в гостиную вошел Дикон и сказал:

— Доброе утро.

— Дикон! — воскликнула Рут и бросилась обнимать его. — О Дикон, ты вернулся живой! Мы так тобой гордимся!

Кэролайн тоже встала, но подойти не решилась.

— Вы не хотите, чтобы я вас обнял? — улыбнулся ей Дикон. — У меня в запасе много объятий, мне кажется… Секундочку, — он оглянулся. — Да, еще парочка найдется, — и протянул к ней руки.

Кэролайн рассмеялась и подошла к нему.

От него пахло дальними странами, но она сразу же перестала думать об этом, оказавшись в его объятиях. Кэролайн не решалась взглянуть ему в лицо из опасения, что она увидит в нем приглашение, от которого не сможет отказаться. Она прижалась к его груди. Она так рада его видеть, — и… не рада. Желание вернулось.

— С возвращением, — сказала она, уткнувшись в его пальто. И крепко обняла.

Кэролайн старалась вести себя так, словно ничего не случилось, когда Дикон наконец выпустил ее. Она была смущена из-за того, что Рут видела проявление ее чувств. Но Рут, казалось, не обратила на это внимания. Она как ни в чем не бывало обсуждала с Диконом праздничный ужин и хотела знать, что он предпочитает: крыжовенный кисель со взбитыми сливками или бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками.

— Кисель обязательно, — улыбнулся Дикон. — Ну а теперь, когда мы решили самый важный на сегодняшний день вопрос, могу я спросить, как вы обе справлялись здесь без меня? Какие у вас тут были трудности?

— Сейчас увидите, — многозначительно взглянула на него Кэролайн, и ее глаза заблестели. Она вышла из комнаты и скоро вернулась с закладкой и бухгалтерской книгой. Кэролайн вынула серебряную пластинку из чехла и протянула ее Дикону.

Дикон едва удержался, чтобы не произнести неджентльменское выражение.

— Откуда это у вас? — спросил он. — О, это поставит точку в деле Неджона, я надеюсь! Отлично! — он сжал руку Кэролайн.

Кэролайн рассказала о своем визите в дом на Ганновер-сквер.

— А это бухгалтерская книга. И еще я взяла тысячу фунтов, деньги на булавки за пять лет.

Дикон почти не обратил внимания на сообщение о тысяче фунтов, его занимала бухгалтерская книга. Он внимательно вчитывался в цифры. Они были записаны в два ряда: приход и расход. Записи к цифрам могли бы с таким же успехом быть сделаны на греческом или санскрите. Дикон ничего понять не мог. В любом случае было очевидно, что виконт Кэрроуэй был ключевой фигурой в этой игре с контрабандой. Если удастся расшифровать его записи, то фактов будет достаточно, чтобы дважды осудить его по всем статьям. Закладка была последней каплей.

— Мне нужно поехать в Военное министерство немедленно, — сказал Дикон, отказываясь от чая. — Я счастлив, что появились эти дополнительные улики. Нужно немедленно сообщить лорду Эйвбери. Возможно, удастся расшифровать записи. Но Кэролайн! Как я должен объяснить, откуда у меня все это? Должны ли мы сказать лорду Эйвбери, что жена виконта Кэрроуэйя живет под вымышленным именем вместе со мной и моей сестрой? — Он нахмурился. — Сразу же начнутся разговоры!

Кэролайн задумалась.

— А вам обязательно говорить, откуда у вас эти вещи? — Когда же Дикон объяснил ей, что иначе нельзя, она согласилась, чтобы он рассказал правду о ней. — Но попросите, чтобы он не распространялся обо мне, — умоляюще добавила она.

— Я постараюсь его убедить, — пообещал Дикон. Он ушел, прихватив бухгалтерскую книгу и закладку с собой, и пообещал вернуться к праздничному ужину.

У них даже не было времени послушать, что за это время произошло с самим Диконом.

Рут перебирала приглашения, лежавшие на ее столе.