Кэтрин Харт - Ослепление

Андреа пришла в полную растерянность, и это ясно отразилось на ее физиономии, поскольку миссис Филлипс сочла необходимым продолжить:

– Мы хотим это знать вовсе не потому, что подозреваем Мэдди в каких-то злонамеренных поступках, ты можешь этого не опасаться.

– А… что… какие именно вещи она, по-вашему, могла взять? – наконец выдавила из себя Андреа.

– Ну, всякие мелочи, хотя и довольно дорогие, – сказала миссис Керр. – Я, к примеру, уверена, что мой золотой браслет исчез именно в тот вечер, когда вы с Мэдди гостили у меня. Хотя, конечно, на нем была очень ненадежная застежка и, возможно, я просто где-то сама обронила его, но после этого слуги обыскали весь дом. Вот я и подумала – может, его нашла Мэдди и по рассеянности захватила с собой. Без всякого умысла, конечно.

– А у меня исчезла камея из слоновой кости, – добавила миссис Филлипс. – Хотя она и не досталась мне в наследство, но все же была довольно милой вещицей, и я ее любила. Если вдруг она так уж приглянулась Мэдди, я совсем не возражаю, пусть она останется у нее, только все-таки, с моего ведома, чтобы я тоже имела возможность хотя бы изредка любоваться ею.

– Какой бы Мэдди ни бывала временами рассеянной, я уверена, она не могла взять ваши вещи, – возразила Андреа, осторожно подбирая слова. – Это абсолютно не похоже на нее. И вы, ее ближайшие подруги, должны знать об этом лучше всех прочих.

– Вот видишь, Аделаида, я же говорила тебе, что это просто глупость и тебе самой будет стыдно за такие подозрения! – воскликнула миссис Филлипс. Ее лицо раскраснелось от смущения. – А твой дурацкий браслет наверняка все еще валяется у тебя под диваном!

– Не говори со мною таким тоном, Харриет. Ты только что повторяла эту глупость следом за мной и уже готова была обвинить во всем бедняжку Мэдди, тогда как твоя прелестная камея провалилась в твой новомодный ватерклозетт!

Не обращая больше внимания на Андреа, дамы принялись осыпать друг друга взаимными упреками. Видя, что в ней более не нуждаются, Андреа торопливо извинилась и поспешила прочь, сгорая от стыда, ведь это она была виновата в том, что на Мэдди пало подозрение в совершенных кражах. Чувство вины странным образом переплеталось с облегчением от того, что она, судя по всему, пока никем не замечена.

Однако слух уже был пущен. Миссис Керр и миссис Филлипс решили, что Мэдди невиновна в пропаже их драгоценностей. После обмена мнениями с несколькими приятельницами, которые тоже жаловались на пропажи, дамы пришли к выводу, что это распускает руки кто-то из их собственного круга. Новость обсуждали долго и оживленно, и в этих обсуждениях принимали участие Мэдди и Андреа.

– Мне кажется, нужно обратиться в полицию, – предположил один джентльмен.

– И что мы им скажем? Что мы были настолько неосмотрительными, что оставляли наши драгоценности валяться там и сям без присмотра, словно это старые салфетки? По-моему, мы сами напросились на неприятности, проявляя такую беспечность. Это должно научить нас быть более внимательными и следить за своими вещами.

– Что я и намерен делать отныне и впредь, – добавил следующий собеседник.

– Ах, но ведь это невыносимо! – воскликнула пожилая матрона. – Вот уж никогда бы не подумала, что мне придется держать под замком каждую шпильку!

– Или каждую пряжку для обуви, – подхватила ее соседка. – У меня до сих пор в голове не укладывается, как это кто-то мог додуматься воровать даже такие вещи! Я не сомневаюсь, что это выходки какого-то ненормального!

– Может быть, наш вор – обувной фетишист, если такие вообще бывают, – с гримасой отвращения предположил ее супруг. – Но если это и так, то почему же он не крадет ботинки заодно с пряжками?

– Ну что ты в самом деле, Сэмюэл! – краснея, одернула его жена. – Попридержи свой язык. Не забывай, что мы в смешанном обществе!

– А мне кажется, что надо для начала получше присматривать за своими вещами. И воздержаться от необдуманных обвинений.

Кто-то еще предложил составить полный список вещей, которые считаются пропавшими, с именами и датами.

– Отличная идея, – сказала миссис Филлипс. К удивлению Андреа, эта дама обратилась именно к ней с просьбой: – Андреа, милочка, ты не потрудишься для нас? Пожалуйста, у тебя такой красивый и разборчивый почерк.

И Андреа приступила к составлению списка, хотя ей вряд ли требовалась помощь окружающих. Она слишком хорошо помнила, что и когда похитила у каждого из них, и, узнай они об этом, они были бы в шоке.

А еще больше их шокировало, если бы они узнали, что похищенные у них вещи почти ничего не добавляют к накопленной Андреа сумме. Что Ральф надувает ее, называя явно заниженные цены, и добытые ею с таким трудом и отвагой вещи почти целиком идут в ему в карман. Андреа и сама об этом не подозревала. А даже если бы она об этом и узнала, разве у нее была возможность как-то этому воспрепятствовать?

Один за другим ее состоятельные жертвы называли пропавшие у них вещи, и список все удлинялся. Когда, наконец, пришла очередь Мэдди, пожилая особа оказалась в явном затруднении.

– Коли на то пошло, я не могу с уверенностью сказать, что у меня что-то украли. Я вечно сама теряю свои вещи, вы же знаете, – и все головы склонились в дружном согласии с ее словами. Немного подумав, Мэдди предположила:

– Но уж раз на то пошло, то я, пожалуй, уже давно не видела свою черную ангорскую шаль, ту самую, что расшита жемчугом.

– Мэделин, – со вздохом покачал головой миссис Роберте, – твоя шаль лежит на полке у меня в холле. Я просто не успела вернуть забытую тобою вещь.

На этом импровизированное совещание закончилось. Его участники пришли к соглашению, что впредь необходимо более внимательно следить за своими вещами, немедленно сообщать друг другу, если будут новые пропажи, следить за всем, что покажется им подозрительным, и уведомить о происходящем официальные лица, потому как было бы неплохо разыскать те вещи, которые у них, похоже, все-таки украли.

Уже выходя из дверей, Мэдди и Андреа краем уха услышали, как рассуждает Ида Ширинг:

– Вначале я думала, что вина за пропажи лежит на одной из моих горничных, но не могла сказать этого с уверенностью, потому что в моей шкатулке с драгоценностями вечно все набросано как попало и, если я хочу что-то найти, приходится перебирать все с начала до конца. Я бы и сейчас не заметила, что в ней не хватает опалового ожерелья с подвесками, если бы не захотела его на днях надеть. И еще мне однажды показалось, что, пока моя шкатулка стояла в спальне открытой, вещи в ней оказались убранными в большем порядке, чем обычно. Это и впрямь выглядит очень странно! Представьте только себе… вор-аккуратист!

Нью-Йорк-Сити – июнь, 1876