Лаура Гурк - Сама невинность

– Спасти мою жизнь? – Мик нагнулся, чтобы потереть ушибленные лодыжки. – Так ты называешь попытки подстрелить меня в парке?

– Я в вас не стреляла! У меня даже нет пистолета, и я не знаю ни одного человека, у которого был бы пистолет. Ну, за исключением полковника. Ведь он служил в армии, значит, у него может быть оружие. И даже если бы у меня и был пистолет, я совершенно не знаю, как с ним обращаться.

– Если не ты стреляла в меня, то кто же?

– Не имею ни малейшего представления. Как я уже пыталась объяснить вам в Скотленд-ярде, я не видела убийцу. Если бы я видела, я бы вам его подробно описала. Всё, что было моем видении, – это ваше тело, истекающее кровью, лежащее у подножия памятнику Роберту Бернсу. Вы были мертвы.

– И ты увидела всё это мысленно?

Мик не скрывал своего презрительного неверия. Софи думала, что она уже давным-давно привыкла к тому, что люди скептически относятся к её способностям, но проявляемое именно сейчас и именно этим человеком недоверие – нет, это было нестерпимо.

– На самом деле я видела это во сне. И, – прибавила девушка, когда Мик засмеялся, – в этом не было ничего смешного. Я испугалась до смерти.

– Заверяю тебя, что мне и не смешно. Ты пришла в полицию, ко мне, заявляя, что во сне видела меня, истекающего кровью, мертвого, в садах на набережной Королевы Виктории, и чуть позже это почти случилось. Когда же я пришел домой, ты ждала меня здесь. С моей точки зрения, из всего этого можно сделать только один вывод. Ты знаешь всё о попытке убить меня.

– Это не знание в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Это просто…– Софи замолчала, не желая, чтобы её слова вызвали новые оскорбления и насмешки. Но он продолжал рассматривать её своими холодными голубыми глазами, и она знала, что он не выпустит её отсюда, если она, по крайней мере, не попытается объяснить свою роль в сегодняшних событиях. – Иногда я могу предвидеть будущее. Мне часто снятся определенные события, которые потом происходят точно так, как мне снилось. Но иногда это происходит не во сне, а тогда, когда я бодрствую. Разумеется, если ко мне приходят видения не во сне, я чувствую себя слабой, у меня кружится голова. Это очень неудобно, если ты находишься в опере или в магазине. Иногда я чувствую определенные вещи в отношении людей. Я могу посмотреть на стоящую рядом со мной женщину в магазине, женщину, которую до этого я никогда не видела, и понять, что у неё совсем недавно умер брат. Я просто знаю о людях, знаю то, что мне не говорили.

Мик скрестил руки на своей широкой груди. Её слова не произвели на него впечатления.

– Скачки в Эпсоме [33]начнутся через неделю. Если ты можешь предвидеть будущее, скажи мне, какая лошадь выиграет в первом забеге, я поставлю на нее соверен [34].

– Это не электричество! Я не могу включить свой дар, а затем просто выключить его.

– Очень удобно для тебя.

Его голос был полон сарказма, и Софи поняла, что все дальнейшие попытки объяснить бесполезны. Она задрала подбородок.

– Есть кое-что ещё, что вам следует знать. Иногда я могу читать чужие мысли. Сейчас вы думаете, что никакие мои слова не изменят вашу точку зрения. Полагаю, что ситуация безнадежна и мне следует уйти.

Когда Софи проходила мимо Мика, он схватил её за руку.

– Так скоро? Я никак не могу допустить этого.

Инспектор подтолкнул девушку к одному из кресел, обитых чинцем, усадил её в него, а сам расположился в кресле, стоящем напротив. Он вольготно откинулся на спинку кресла, будто бы устраиваясь для долгой беседы.

– Давай проверим, правильно ли я всё понял. Тебе приснился сон, в котором меня убивают, но при этом ты не имеешь ни малейшего представления о том, кто может быть убийцей, – Мик наклонился к Софи и принялся рассматривать её с такого близкого расстояния, что ей захотелось отпрянуть от него, но она подавила свой порыв. – Что же заставило тебя придти ко мне? Ты решила быть ответственной гражданкой и предупредить меня об ожидающей судьбе?

– На самом деле, да.

Мик хмыкнул, демонстрируя свое недоверие, и Софи посмотрела на него с досадой.

– Бесполезно рассказывать вам что-либо. Вы не готовы слушать меня, ни одного моего слова.

Лицо Мика помрачнело.

– В любом случае, рассказывай.

– До того момента, пока я не пришла в Скотленд-ярд, я не знала, что я видела во сне именно вас. Всё, что было мне известно, – это то, что человек умрёт, если я не попытаюсь предотвратить это. В своих действиях я руководствовалась соображениями своей совести. И я пошла в полицию, так как это единственное, что я могла сделать, единственное, что пришло мне в голову. Поверьте, я не горела желанием идти туда.

– Почему? Если ты знала о готовящемся убийстве, думаю, у тебя должно было возникнуть желание сообщить об этом полиции, – инспектор выпрямился и пристально посмотрел ей в глаза. – Если только ты не пыталась защитить убийцу.

Это предположение было не менее смехотворно, чем предыдущее. Софи недоверчиво покачала головой.

– Инспектор, вы так быстро меняете свою точку зрения. У меня от этого голова кружится.

Мик пожал плечами.

– У нашей маленькой задачки есть два возможных решения. Первое состоит в том, что ты знаешь потенциального убийцу, но, не выдержав угрызений совести, ты решаешь предупредить меня заранее. Но ты не хочешь, чтобы я узнал, кто именно собирается напасть на меня; именно поэтому ты выдумываешь весь этот вздор насчёт вещего сна и приходишь сегодня вечером ко мне домой, чтобы проверить, удалось ли тебе предотвратить убийство. Второе – и последнее – объяснение заключается в том, что именно ты стреляла в меня, а днём ты пришла предупредить меня, потому что ты, скажем так, немного не в своем уме.

Софи вскочила.

– Я думаю, что из присутствующих вы единственный, кто не в своем уме, инспектор! – она сложила руки на груди и бросила на него свирепый взгляд. – Есть еще одно объяснение, третье, которое вы отказались рассматривать. То, что я говорю, может быть правдой.

– Правильно, – улыбнулся он, – я не подумал об этом.

– Удивительно, как это Скотленд-ярду вообще удается раскрывать преступления. Все работающие в полиции так же грубы и твердолобы, как вы?

Мик перестал улыбаться.

– Извини, но попытка подстрелить меня не настраивает на дружеский лад.

– Но я не стреляла в вас!

– Но, думаю, ты знаешь, кто стрелял, – он встал и шагнул к ней; его глаза были угрожающе прищурены, но голос обманчиво мягок. – Я не знаю, в какую игру ты играешь, но я в любом случае не считаю, что убийство – это игра, особенно когда ставка в этой игре – моя жизнь. Если тебе известна какая-нибудь информация, то сейчас не время утаивать ее. Лучше бы тебе рассказать мне всё, что ты знаешь. Прямо сейчас.