Вирджиния Хенли - Страстная женщина

— Но не так, как люблю тебя, Плутовка.

Через две недели Бесс получила еще одно письмо от сэра Джона Тайна. Услышав о том, что Хардвик-Мэнор выставлен на продажу, он спрашивал у Бесс позволения купить его.

Бесс вызвала Роберта Бестни:

— Разыщи Джеймса. Я хочу видеть его сейчас же!

Джеймс Кромп был не только управляющим Чатсворта, но и близким другом Бесс в течение последних шестнадцати лет. Она полностью доверяла ему. Когда секретарь вернулся вместе с Кромпом, Бесс спросила:

— Кто-нибудь из вас слышал о том, что Хардвик выставлен на продажу?

— Хардвик-Мэнор и земли? — удивился Джеймс. — Я сразу известил бы вас об этом.

— Я только что оплатил счета за ремонт дома, — добавил Бестни. — Этого не может быть! Джеймс Кромп нахмурился:

— На прошлой неделе я пригнал туда скот… Нет, хозяин поместья мне ничего не сказал.

— Мерзавец! — воскликнула Бесс. — Роберт, немедленно поезжайте в Дерби, в контору Фалька и Энтвистла, и привезите сюда одного из них. — Она взглянула на библиотечные часы. — Мы с Джеймсом будем ждать вас в Хардвике ровно в два.

В час дня Бесс в сопровождении Кромпа прибыла в Хардвик. Сдерживая гнев, она осмотрела любимый старый дом, попросила брата Джеймса показать ей недавно купленных овец и коров, завела расспросы о том, что он намерен посеять в этом году, — словом, не раз давала ему возможность признаться. Но Джеймс упорно молчал. Бесс осторожно осведомилась:

— Какой доход принес Хардвик в прошлом году?

— Никакого. Ты же знаешь, мне пришлось взять деньги под залог дома, чтобы выплатить долг!

— А какой доход ты рассчитываешь получить в этом году? — невозмутимо продолжала Бесс.

— Пожалуй, мне хватит денег только на выплаты по закладной. Это поместье никогда не окупится, Бесс.

— Значит, по-твоему, оно ни на что не годится? Джеймс насторожился:

— Этого я не говорил. Здесь пятьсот акров и две фермы, которые я сдаю в аренду. Но почему ты спрашиваешь об этом? Как раз вчера я подумывал о том, чтобы продать поместье.

— Только вчера? И какую же цену ты хотел назначить?

— Пятьсот фунтов.

Бесс изобразила изумление:

— Так много?!

— Мне надо выплатить деньги по закладной и купить дом в Лондоне.

— Дом в Лондоне обойдется недешево.

— Это не твое дело!

— Говоришь, не мое? Но ведь я только что оплатила ремонт дома и купила тебе скот!

— Об этом я не просил, ты сама предложила. И потом, для тебя эти расходы — сущие пустяки.

— Джеймс, я все-таки не выдержу и ударю тебя — и не за оскорбительные намеки. У меня толстая кожа. Мне претит, что ты решился на обман! Ты выставил Хардвик на продажу тайком от меня, наняв агента из другого графства.

— Хардвик по закону принадлежит мне — я вправе продать его, если захочу! — выкрикнул Джеймс.

— Значит, ты можешь продать его и мне. О, у нас гости! — К конюшне подъехали два всадника. — Джеймс, ты, кажется, знаком с поверенным Энтвистлом? Я попросила его встретиться со мной здесь и составить купчую на Хардвик.

Неожиданный поворот событий ошеломил Джеймса. Поведение сестры настораживало его: он ждал от нее брани и взрыва ярости. Но появление адвоката убедило Джеймса в том, что Бесс всерьез решила купить Хардвик. Он знал, что у сестры есть деньги. Возможно, ему представился шанс избавиться от ненавистной обузы.

— Рад видеть вас, джентльмены. Пожалуй, лучше перейти прямо к делу.

— Так ты назначил цену в пятьсот фунтов, Джеймс? Джеймс настроился на долгую торговлю. Хардвик не стоил пятисот фунтов, а Бесс знала толк в недвижимости.

— Пятьсот. Хардвик стоит этих денег.

— А вы как думаете, Кромп? — спросила Бесс управляющего.

— По-моему, цена слишком высока.

— Мистер Энтвистл? Поверенный нахмурился:

— Фунт за акр — это неслыханно! В Дербишире земельные участки идут по десять — двенадцать шиллингов за акр. Надо еще учесть доходы, которые приносит поместье, леди Сент-Лоу.

— О, я сумею сделать его доходным, мистер Энтвистл! Об этом позаботятся мои управляющие. Что ж, я готова проявить щедрость: пятьсот — так пятьсот!

— Значит, решено? Пятьсот фунтов? — оживился Джеймс.

Бесс кивнула:

— Решено. Приготовьте купчую, мистер Энтвистл, а ты подпиши ее, Джеймс. — Бесс обратилась к секретарю:

— Бестни, вы только что оплатили счета за ремонт особняка. Какова была итоговая сумма?

— Пришлось полностью перекрыть крышу, сменить водосточные трубы и потолочные балки, прочистить дымоход, починить две стены и заново оштукатурить их — это обошлось ровно в сто фунтов. Еще пятьдесят было затрачено на пристройку нового хлева и загонов для овец, итого — сто пятьдесят фунтов, миледи.

— Кромп, сколько вы заплатили за скот? — Сто фунтов, миледи. Джеймс побагровел.

— Черт побери! Значит, мне останется только двести пятьдесят фунтов?

— Совсем забыла! Я выкупила твою закладную, Джеймс. Мистер Энтвистл, какая сумма указана в ней? Энтвистл деликатно прокашлялся.

— Двести пятьдесят фунтов, леди Сент-Лоу.

— Сука! Жадная, ненасытная тварь! Ты свела в могилу трех мужей, чтобы завладеть их деньгами, а теперь хочешь пустить по миру и меня!

— Тебя? Но согласно купчей, Хардвик принадлежит мне.

— Да, ума тебе не занимать! Ты просто смеешься надо мной!

— Нет, Джеймс. Сказать по правде, мне хочется плакать. — Ком в горле мешал Бесс говорить. Она поднялась из-за стола и посмотрела в окно на старый могучий дуб. Через пару минут Бесс овладела собой и решительно вернулась к столу. — Мистер Энтвистл, будьте любезны сжечь закладную и составить расписку о передаче пятисот фунтов. Как сказал мой брат, Хардвик стоит этих денег — по крайней мере для меня.

Бумаги вскоре были составлены, подписаны и скреплены печатями. В результате сделки Бесс достался Хардвик.

— Немедленно зарегистрируйте бумаги, мистер Энтвистл, — попросила она.

— Непременно, леди Сент-Лоу. — Поверенный сложил документы в кожаную папку. — Кстати, вы слышали печальную новость? О графине Шрусбери?

— Какую новость?

Вместо поверенного ей ответил Джеймс Кромп:

— Вчера ночью графиня скончалась. Сегодня утром об этом уже говорили в Дерби.

— А бедняга Шрусбери еще ничего не знает — он во дворце. Все произошло так внезапно! Для него смерть жены станет тяжким ударом.

— Пожалуй, — вымолвила Бесс, чуть не лишившись дара речи.

Всю дорогу до Чатсворта она молчала. Управляющий и секретарь скакали впереди, а Бесс двигалась неспешной рысью, впав в глубокую задумчивость. Едва переступив порог Чатсворта, она разыскала мать и тетку:

— Гертруда Толбот умерла!

— Когда? — ахнула Элизабет.

— Похоже, вчера ночью. Шрусбери при дворе. Ему понадобится два или три дня, чтобы добраться до дому. А я не знаю, как мне быть. Нанести Шрусбери визит или нет.